Клинковых деревьев край - Артемис Мантикор
Великий отец подтверждает пророчество. Не знаю как, но я верю, что в мире появятся новые сора и асу. Появятся новые коты тари.
На моих глазах творится история.
И… моими руками.
Мерцанием я оказался у алтаря и протянул руку к статуе бога-чудовища.
— И… как это понимать? — первой очнулась Тиара.
Наперерез мне шагнула двойка людей змеи, но за моей спиной словно из воздуха вырос огромный Балтор, спустя миг во облачке перьев появилась Ули. Ещё миг, и у шеи танкуши Натри оказалось чёрное лезвие Даяши. В паре метров застыла в окружении алых лоз Рена, а следом поспешили и химеры с Ашером.
— Лин? — спросил ворон с непониманием в голосе. Но я ему не ответил.
Один придёт вернуть любовь, другой будет любить себя, третий сделает любовь богом, и лишь четвёртый придёт по зову долга.
Я открыл инфо и вывел над головой своё новое имя:
Лииндарк Небесный, «Волчий посланник», небесный логист 146 уровня.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса амуанити.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян сиинтри.
Глобальное сообщение. Основан новый род младших зверян чейбру.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян кумари.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян оури.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян ханатри.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян хатоу.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян каерей.
Глобальное сообщение. В мир вернулась раса младших зверян тануки.
Глобальное сообщение. Разблокирована раса младших зверян чихар.
Глобальное сообщение…
— Хренасе ты выдал. Хорош уже, братуха, — приходя в себя от шока, выдал Сайрис. На лице его сияла ехидная ухмылка.
— Разве ты не понимаешь, что это значит, ворон? Мы можем вернуть мир моих предков, — воодушевлённо ответил я другу. — Мы меняем историю всего Мельхиора!
— В пророчестве говорилось о стихийном одержимом, а не о пустотнике, — догадалась Тиара.
— И нигде не говорилось о том, что все будут попаданцами, — кивнул я. — Там лишь говорилось, что предатель будет среди них.
— Я одно только не понимаю. Ты ведь даже не пустотник, и живых волков в мире нет? Неужели это все как-то с самого начала спланировала твоя бабка? — спросил ворон, продолжая ухмыляться.
— Мне никто не давал такого задания, ворон. Я сам его себе выдал. Во мне течёт волчья кровь. Во всем роду дарк’сиин. Её очень мало, но мы единственные сиинтри, что из поколения в поколение были рейнджерами Подземья и сражались с монстрами. Волки в беличьей шкуре.
— Забавности забавны, — хмыкнул друг. — Значит вот на что намекала болотная хрень.
— Время рабства младших зверян прошло, посланники. Новую эту начнёт мой народ.
— Значит, предатель не ты… — продолжил шутить друг.
— А ты сомневался⁈
— Смотрите, кот раздаёт свой эликсир удачи! — послышался радостный возглас Ениса, целителя Змейки. Хотя, к чёрту имена. Сейчас у всех доминионцев они изменятся.
Кстати об этом.
— Неонора, Фей, Рай, чего стоим? Все кому не терпится сменить свой вид — пьём зелья! Кот обещал раздавать его всем желающим.
Сам кот уже выпил своё зелье, и имя над его головой стало иным. После пророчества с обожествлением своих чувств я нисколько не удивился тому, что его имя стало тарийским. Хотя его значение мне сильно не понравилось.
Тар Мантикор… Все отмеченные этим именем уходят к печальной легенде о первом тари, открывшем в себе силу пустоты. Мифическое существо, отдавшее своё сердце человеку и поплатившееся за это. Ничего необычного для тари, но тогда в мире впервые родилась сила пустоты без вмешательства бога-чудовища. Тогда это привело несчастного к гибели, а вместе с тем уничтожило немалую часть империи первых котов.
— Это дурное имя, кошачий посланник. Боюсь, оно принесет тебе неудачу, — поделился с котом. Впрочем, если это имя он получил не просто так, становится понятно, почему Арахна была так заинтересована в нём. Надеюсь лишь, что он не повторит судьбу всех, кто носил это имя до него.
— Моё? — с непониманием переспросил посланник.
— Так называли тех, кто идёт по стопам первого падшего кота, — пояснил я. — Это старая легенда… впрочем, к тебе это вряд ли относится.
Но это была лишь одна смущающая меня капелька грязи на эпическом тортике первой победы.
Я осмотрел сердце самого жуткого места в этом мире, и растянулся в улыбке. Будь здесь бездушный бог, её бы удар хватил от такого количества радости. Наверное, она в собственной желчи бы захлебнулась.
Лишь одно существо не спешило отведать меняющее судьбу зелье. Тиара взирала на всех свысока, и на лице её сиял триумф, как и у всех, в общем-то. Вот только фиал с красноватой жидкостью по-прежнему был у неё в руках.
— Чего медлишь, Ти? Хочешь зелье фрактальной удачи? — добродушно спросил кот. — Как видишь, все смогли получить звериное имя.
Наконец, и она свинтила крышку, достала из инвентаря пробирку со схожим запретным цветом, только заметно подсвеченным изнутри. А затем в один миг осушила обе посудины.
— У меня своё зелье, — с ухмылкой ответила Тиара.
Меня кольнуло дурное предчувствие.
Тиара выбросила пустой флакон и тот разбился о каменный пол. Глаза её засветились и стали походить на змеиные. И я уже готов был выдохнуть с облегчением, но на этом метаморфоза посланницы не остановилась.
Девушка начала быстро расти, а тело покрывалось чешуёй. Не пластичной змеиной, а настоящей природной бронёй дракона. Храм затрясло. Чернильный хвост свалил вниз часть стены, а затем треснула и статуя бездушного бога.
— Ничтожества! Я — Дракон!!! — зарычала бывшая посланница, выпуская в небо струю пустотного пламени.
Фхайрантаанимар, «Вездесущий Дракон», [ОШИБКА#2998-F144…
Дочитать я не успел. Вопреки опасению, Тиара не стала атаковать. Послышался ликующий смех разумного ящера, она оттолкнулась лапами от камня и взмыла в небо над храмом, а в одной из задних лап на миг блеснуло что-то, насыщенное магией пустоты.
Вместо неё теперь на краю лежала груда камней, исходившей в местах сколов фиолетовой дымкой.
Что-то резко ударило по ушам, какой-то едва уловимый звон, затем меня на миг замутило. Я обернулся к своим соратникам, затем взглянул на остатки рейда — походе, все это чувствовали. Вот только некоторых это заставляло не страдать, а испытывать странное удовольствие.
Но рассмотреть никого
