Суворовец. Том 1 - Анна Наумова
— Андрюх, погоди ты с фрикаделькой! — продолжил Батя. — Я что сказать хотел? А Белкины-то тебе теперь по гроб жизни обязаны! Если бы не ты, шагали бы они уже домой к мамке...
— Ну не по гроб, — деловито сказал я, — это уж ты, Батя, загнул. А пару лишних компотов выпью с удовольствием.
— Угу, — пробормотал Тимур Белкин. — Я уж, признаться, думал, придется вместо завтрака лыжи смазывать.
Снова в мозгу промелькнуло давнее воспоминание: две одинаковых фигурки, согнувшись, шаркают по двору, плетясь вслед за хмурым отцом и держа в руках каждый по сумке с манатками... А мы, пацаны, сгрудившись у окна, смотрим им вслед...
Как хорошо, что этого никогда не будет!
Я ободряюще улыбнулся братьям Белкиным — Тимуру и Тимохе. Они, довольные по уши, тоже улыбнулись мне и продолжили активно хлебать суп. Свои компоты с сухофруктами братья единогласно обещали отдать мне еще перед обедом — в качестве скромной благодарности, после того, как дружно подошли и пожали руки.
— Слушай, Андрюх! — один из близнецов — Тимур Белкин наконец набрался смелости и задал вопрос, который с самого утра его волновал: — Я спросить хотел: ты что, заранее знал, что у нас шмон будет? Как ты вовремя-то успел сига... — тут он осекся и опасливо огляделся на прапора Синичку. А потом, понизив голос до шепота, спросил: — Как ты... эти... успел перепрятать?
— Тоже мне задачка со звездочкой! — пожал я плечами в погонах и одним залпом выдул стакан компота с сухофруктами. А потом продолжил: — Думаешь, ты один такой смекалистый? Решил спрятать на виду, вроде как искать никто не будет? Думал, Синичка со взводным в пенал заглянуть не догадаются? Они в училище, почитай, уже лет пятнадцать служат... И таких, как мы, повидали вагон и маленькую тележку...
— Угу... — виновато скуксился лидер-близнец. — Думал, тумбочки по верхам посмотрят, а потом "нычки" шерстить начнут. А оно видишь как обернулось... Спасибо тебе, Андрюх!
— Забей, — сказал я и выдул еще один бонусный стакан, доставшийся мне в качестве награды за избавление от отчисления.
— А ты откуда знаешь, сколько прапор с Курским в училище? — вклинился Колян.
— У "старшаков" спросил, — отбрехался я уже привычной и гарантированно безопасной фразой.
— Кстати, Андрей! — вдруг оживился Тимур. — А где ты ... эти спрятал?
Елы-палы. Пацан, кажись, не понимает, что по лезвию ходит.
— Нигде не спрятал. В окошко выкинул! — сказал я чистую правду. — И лучше судьбу не испытывай. А то и себя, и брата подставишь... Мой тебе совет: отвыкай смолить! Успеешь еще накуриться!
Я и впрямь еле-еле успел избавиться от "запрещенки": выкинуть папиросы в окно и захлопнуть раму до визита офицера-воспитателя с "Синичкой".
Теперь ничего не докажешь. Мало ли кто бросил. Отпечатки-то снимать не будут.
Тимур недовольно скривился, но потом, видимо, рассудил, что я прав, послушно кивнул и снова уткнулся в свою тарелку.
— Ладно! — пробормотал он. — Пусть "старшаки" покурят за наше здоровье.
***
— Что, пацаны? Свобода? — я, стоя на крыльце Суворовского училища в компании своих новых друзей, с удовольствием вдохнул осенний воздух.
Только что я позавтракал, начистил форму и ботинки, подшил свежий воротничок (пальцы, оказывается, хорошо помнили старые навыки), получил у взводного увольнительную вместе с другими ребятами и вышел на улицу через КПП — твердым шагом, никого не боясь.
Впереди — целый заслуженный "увал". Первый в моей новой жизни. Тот, который в прошлой жизни я пропустил, потому что тогдашний непутевый первокурсник Рогозин задремал в наряде, стоя на "тумбочке". Ну а сегодняшний первокурсник Рогозин выстоял свой наряд с честью и достоинством. А посему имеет право на отдых.
"У солдата выходной, пуговицы в ряд..."
И сегодня я до самого отбоя спать не намерен. "Выпью" весь сентябрьский "увал" до капельки"!
А погода какая — красота! Деревья еще не тронуло желтизной. Нет уже летней жары, но по-прежнему тепло. И одет я по погоде. В мундире и не холодно, и не жарко. Самое то!
— Что, пацаны, кто куда? — деловито спросил Колян Антонов, щурясь от осеннего солнышка. — Я — в Беляево, к мамке. Ух и соскучился я по ее пирогам!
— А мне — в Черемушки, тоже на юг, на оранжевую ветку! — обрадованно воскликнул Илюха Бондарев. — А тебе куда, Андрюх? — повернулся он ко мне.
"Куда, куда?" — чуть было не сорвалось у меня с языка. — "На Юго-Западную! Будто не знаешь!".
Конечно, взрослый, жилистый, полысевший и полноватый офицер Бондарев прекрасно знал, где я живу. Не один вечерок мы провели с ним в моей холостяцкой хате за обычными мужскими разговорами: про рыбалку, машины и, конечно, прекрасный пол. Помнится, после громкого и скандального развода со своей благоверной, который случился лет этак ...дцать назад, Илюха даже кантовался у меня несколько месяцев — пока искал себе съемное жилище.
Но теперешний беззаботный пятнадцатилетний суворовец Бондарев по кличке "Бондарь", конечно, ничего об этом не знает. Мы с ним только на вступительных познакомились. Он не то что жениться и развестись — еще даже поцеловаться с девчонкой, наверное, не успел.
— На "Юго-Западную", Бондарь! — деловито сказал я. — Мне на другую ветку. Кстати, пацаны, скоро "Бабушкинскую" открыть должны. Тут, поблизости... Говорят, вот-вот... А пока айда на остановку! Потом в метро пересядем!
Дружной гурьбой, затерявшись в толпе других довольных суворовцев, радующихся долгожданному "увалу", мы двинулись к автобусной остановке. Указ прапора Синички — ни за что не садиться в общественном транспорте — помнили все!
— Если какой-нибудь шкет гражданский место бабушке случайно не уступит — никто и не заметит! — втолковывал он нам, нетерпеливо поглядывавшим на часы в ожидании увольнения. — А если суворовец — пятно на все училище! Так что ни-ни!
Садиться и так не хотелось. Я, встав у заднего окна лупоглазого "ЛиАза", снял фуражку, прилип лбом к стеклу, ловил на себе заинтересованные взгляды девочек и глазел, глазел на ту самую Москву семидесятых. Какая же она все-таки красивая! И Собянина не надо, чтобы хорошеть!
На пересадочной станции мы с моими новыми друзьями разделились. Илюха Бондарев поехал к себе, в Новые Черемушки. В родительскую квартиру, откуда его пока еще не выгнала супруга. Некому пока выгонять. Илюхина жена сейчас в школу ходит, кудри на бумажные бигуди крутит и
