Пожиратель Армий. Часть 2 - Юрий Розин
Самого оленя я выпотрошил заживо, вывернул живот наизнанку, разбросав всё содержимое на многие метры вокруг. А остатки печени, в которой находился сгусток Дара и которую я сожрал, забил травоядному ублюдку в глотку.
Небольшую, по сравнению с остальными Майигу, размером с легковой автомобиль паучиху, в режиме нон-стоп пропитывавшую воздух вокруг меня ядом, я банально раздавил. Кайф от сопутствующих звуков: сначала громкого и звонкого хруста панциря, а потом смачных склизких шлепков разлетевшихся по сторонам внутренностей — не смогла перебить даже адская боль в ноге, начавшей гнить заживо из-за наполнявшей паучью тушку отравы.
Человекообразному здоровяку с головой быка, мычавшему слишком громко для самого главного слабака в этой компании, я, запихнув руку в пасть, вырвал язык, тут же вгрызшись в него зубами. К сожалению, вкус языка оказался отвратительным. То ли дело было в том, что я ел его сырым, то ли в том, что он принадлежал не настоящей корове, то ли в том, что его хозяин был крысой, нападающей исподтишка и норовящей продырявить меня своими рогами, а крысятина очевидно куда хуже говядины.
Могучего орла, дико надоедавшего тем, что, как и бык, знал только одну атаку: взлетать и пикировать мне на голову с неба, я, плюнув и позволив впиться когтями мне в плечи, поймал за ноги и, как курочку на разделочной доске, разорвал напополам, окатив себя дождём птичьей крови.
Оплетённую множеством деревьев, будто мифический поддерживающий мир монстр, черепаху, я раскрутив, как на карусели, запустил высоко в небо. А когда она вернулась спустя несколько секунд, её уже ждал мой кулак, насквозь пробивший панцирь и перебивший хребет злопамятной суки, не захотевшей смириться с потерей нескольких поглотителей и парочки клановцев.
Ещё одну птицу, на этот раз четырёхкрылую ласточку размером с птеродактиля, каждым взмахом своих крыльев посылавшую в меня ветряные лезвия одно за одним, я поймал в ловушку. Бросился на неё, перекрыв ей возможность взлететь множеством расставленных повсюду в воздухе магических платформ. Довольно слабые перед мощью Майигу, они всё-таки дали мне необходимые доли секунды, чтобы настигнуть ласточку и, врезавшись в неё, буквально разнести на кусочки.
А невероятно длинного и при этом очень тонкого, не больше моей руки, питона, пытавшегося оплести меня и задушить, я просто порвал на конфети, превратив двухсотметровое тело в где-то пятьдесят небольших кусочков.
Десять Майигу из тринадцати были мертвы, и тут бой на несколько секунд прервался, позволив мне немного прийти в себя и оценить обстановку.
Против меня осталась Тхалса, продолжавшая атаковать меня направленными световыми пучками. Остался Дарнак, после первого удара трусливо прятавшийся где-то неподалёку, так ни разу и не вступив в битву, видимо дожидаясь, пока я окончательно не выдохнусь. И остался сильнейший из обладателей Дара силы в стране, Палкас, огромный волк, почти точная копия Лидгарба, за исключением не чёрной, а светло-серой шкуры.
Я, впрочем, получил тоже неслабо. Настолько, что проще, пожалуй, было сказать, что у меня осталось целым, чем перечислять список травм.
Сильнейшие ожоги по всему телу; левая нога, до самого колена потерявшая всякую чувствительность и мясо с которой кажется, уже начало бы просто отваливаться, если бы не волчий доспех; израненные, обожжённые, изломанные, исколотые и искусанные руки; грудь в глубочайших, до самых рёбер, порезах от магии ветра ласточки Болргола, которую мне пришлось просто принять, чтобы достать быстрого крылатого ублюдка; сломанные ключицы и в принципе вырванные из плеч здоровенные куски мяса; сильнейшее отравление, с которым активированный на полную мощь приказ исцеления даже близко не справлялся; а самое неприятное — правый глаз, полностью переставший видеть, и тут ещё было неизвестно, вернётся ли зрение в принципе.
При этом с моей маной тоже творился полный хаос. Пожирая без разбору всё, до чего я только мог дотянуться как в прямом, так и в переносном смысле я, кажется, заработал энергетическое несварение.
Я всё ещё мог через силу перемещать по телу ману, как собственную, остатки её, так и ту, что я поглощал. Но с каждой секундой это становилось не только труднее, но и болезненнее.
А хуже всего дело обстояло со сгустками Даров. Их я старался поглощать как минимум потому, что в них находились главные сосредоточия жизненной силы Майигу. Без неё, постоянно вливая ману в Дар жизни, чтобы продлить действие усиления, я бы скопытился уже секунд через двадцать. Ну а ещё это в любом случае были энергия и сила, которые было очень жалко просто «выбрасывать».
Однако Дары, не слившиеся с «сердцами», внутри меня довольно быстро начинали буянить. Создавали вокруг себя вихри энергий, мешали моим Дарам работать, нарушали потоки моей маны по телу и вообще, будто всё ещё обладали остаточной волей, всячески мешали мне сражаться.
«Выплёвывать» их при этом было нельзя, пока моё тело не поглотит из них всю жизненную силу. Так как это была крайне специфичная энергия, так же быстро, как обычную ману, её усвоить было невозможно.
По итогу выходило, что я не мог оставить Дары, и не мог от них избавиться. Ситуация максимально отвратительная и, если бы мне не удалось как-то прервать бой с Тхалсой, Дарнаком и Палкасом, несмотря на использование семи Даров, меня ждало бы неминуемое поражение.
Вот только было и так понятно, что вывести моллюска на диалог и таким образом потянуть время, не получится, а двух других она быстро урезонит. Оставался ещё один вариант: бегство. Покинув территорию влияния Тхалсы, я без особых проблем смог бы одолеть их, сами по себе, без власти над землёй, они для меня не были противниками.
Однако в этом случае по возвращении меня ждала бы ещё бо́льшая армия Майигу. К тому же, хотя в столице были Рей и Дьюлла, да и Эллиса с Исмой через какое-то время смогут использовать свои божественные силы на полную, а Тхалса и её подчинённые были скованы законом о невмешательстве, я не мог оставлять это дело на самотёк. Да и мне в принципе не хотелось убегать от этого боя.
Голова была готова лопнуть от переполнявших её мыслей и вариантов, однако никакой реальной тактики выдумать не получалось. А затем я вдруг ощутил приближающиеся со стороны столицы новые колебания мощной энергии.
Первой мыслью было, что Тхалса призвала новых приспешников. Но довольно быстро стало ясно, что огромная ракушка тут ни при чём.
Воздух затянуло туманом, а поверх этого буквально в десятке метров над моей головой сформировались могучие грозовые облака, тут же разразившиеся сильнейшим ливнем. Мне ни то, ни другое особо не мешало. Я отлично видел ауры врагов даже через самый густой туман.
А вот моим противникам должно было стать как минимум некомфортно.
Палкас скорее всего полностью потерял ориентацию, не способный определять направление и моё положение ни визуально, ни по запахам, ни на слух из-за дождя.
Дарнака, хоть он и умел мастерски скрываться и по сути был буквально самой тьмой, под таким ливнем и в таком тумане становилось возможно засечь даже без моих особых глаз.
А магия света Тхалсы в таких неблагоприятных погодных условиях должна была значительно потерять в силе.
Под конец Палкас вдруг атаковал не меня, а пустоту, а через секунду ему в челюсть прилетел удар от полупрозрачного иллюзорного воина. На его плечах, удерживаемые кольцами тела ламии, сидели двое девушек.
Я ухмыльнулся. Всё было правильно. Мои усилия по сбору команды, которая смогла бы стать достойной поддержкой, наконец дали свои плоды.
Итак, Тхалса, второй раунд. Стенка на стенку.
Глава 32
Четверо моих помощников даже все вместе были слабее каждого из троицы наших врагов. Про Тхалсу и говорить не стоило. Палкас обладал действительно превосходящей физической мощью, с ним даже мне приходилось вести себя осторожно. А Дарнак, хотя и не был экспертом в лобовых столкновениях, оставался врождённым мастером скрытности и мгновенных смертельных атак.
Для уровня простых людей Рей, Дьюлла, Эллиса и Исма были невероятно сильны. Но в сравнении с другими Майигу, их силы нельзя было считать чем-то выдающимся.
Тем не менее, от них и не требовалось
