Трудовые будни барышни-попаданки 4 (СИ) - Дэвлин Джейд
Когда корабль отчаливал, произошла красивая сентиментальная сцена. Мать Петра — так звали мальчика — плакала от счастья, молилась и махала сыну рукой. Госпожа Шторм крикнула ей что-то ободряющее, а потом приобняла ребенка, тоже готового заплакать.
Вот такой отчет о моей поездке во владения госпожи Шторм, о ее дворце, парке, производствах — к осмотру последних я, к сожалению, оказался не допущен. Пожалуй, это самая загадочная из русских загадок: за один день мне довелось увидеть больше неизвестных технических новаций, чем за год в Британии, и я уверен, что очень многое из интересного осталось скрытым. Считаю, что один только винтоход — более перспективная корабельная конструкция, чем колесный двигатель, и должен стать поводом для секретного заседания Адмиралтейства и практических выводов по его итогу. Эта загадочная русская княгиня чем-то напоминает туранскую или бенгальскую тигрицу: спокойствие и сытость зверя не делают его безопасным. Надеюсь, мои опасения будут признаны обоснованными и встретят понимание достопочтенных лордов, способных разработать и принять необходимые решения.
С уважением,
Ваш Томас Ройс
Глава 14
Я выдохнула, сосчитала до трех, шепнула:
— Ты вернулся — это главное. Выпроводим гостей, уложим детей, поговорим.
Михаил Федорович устало кивнул. Потом улыбнулся, будто скинул усталость. Пообщался с некоторыми гостями. Умело избегал затяжных разговоров, а на вопросы о службе отвечал односложно. И поспешил к себе — переодеваться.
Ох уж этот дресс-код, а правильней — требования к форме. Она дискомфортна даже для Миши, сбросившего лишний вес, когда еще был земским исправником в Нижегородской губернии. Когда же я гляжу на военного или статского чиновника, беспощадно натянувшего узкие форменные брюки на отвисшее брюшко, у меня сочувственно побаливает печень. И если служба на глазах высшей власти, то и требования по затягиванию суровей. Через 10–15 лет такой одежной тугости генерал просит отпуск на лечебные воды, европейские или кавказские, ну а его подчиненные страдают до отставки. Одна из неосознанных мотиваций уйти со службы раньше срока: жить в поместье, выходить на крыльцо в шароварах среди дворни и мужиков, одетых в такие же допетровские портки, пусть из простейшей ткани, зато удобные.
Может, и вправду супругу выйти в отставку? Писать детективы, повысить престиж профессии сыщика. Уверена, такая литература будет востребована. Да и не любит Миша сидеть без дела.
Пока же я провожала гостей. Одна из пожилых дам попросила в подарок «немного вашей лечебной намазки, только зеленой, а не коричневой, чтоб не жглась». Похоже, она тщательно следила за реакцией юного пациента, а сама — любительница котиков, а где котики, там царапины.
Я предвидела такой интерес и заранее наполнила несколько пузырьков. Пусть барыня помажет зеленкой поцарапанные руки. К ней приглядится дворня, будет посмеиваться, но использовать барское снадобье, а там, глядишь, зеленые пятна на порезах станут престижными. Пусть кто-то намажет и здоровое запястье — похвастать. Главное, ранки будут дезинфицированы и меньше народу помрет от сепсиса.
Мой цех по выпуску бриллиантового зеленого не простаивает, так что хватит на все нужды.
* * *Когда-то, в прежней жизни, я и Миша мечтали: будем богатыми — поселимся в поместье, с парой слуг. Чтобы вечером стоять у окна и беседовать, пока кто-то наполняет ванну, собирает разбросанные вещи, подает чай.
Мечта сбылась. Прислуги в усадьбе пятнадцать человек, и мы можем скомандовать: заварите чай, приготовьте ванну, застелите постель, да чтобы непременно взбили подушки…
Неохота. Лучше побыть вдвоем, впрочем пока что втроем. Деточки возраста разного, поэтому ложатся не одновременно. Сначала братики в своей комнате — набегались за день и поэтому, зевая, согласились лечь без сказки. Еще пришлось пообещать, что и у них на именины будут самокаты, а пока научит кататься сестра.
С Лизонькой пили чай на террасе. Дочь весь день вела себя как гостеприимная ответственная хозяйка, следила за детским столом, чтобы всем досталось лакомств вдоволь, потому с грустью заявила:
— Маменька, а я пирожных-то совсем и не поела!
Случай предвиденный, несколько лучших пирожных заранее отложены и принесены на террасу. Дочка кусала буше с начинкой из свежих сливок, а мы нахваливали ее за поведение на празднике. Например, во время инцидента с самокатом.
— Дочка, а ты дяденьку запомнила, который Федю взбаламутил? — спросила я.
Лизонька наморщила лоб.
— Маменька, а давай я его тебе нарисую, — воскликнула она, через минуту примчалась с альбомом и стала набрасывать карандашный профиль.
— Да, — вздохнула я, — хорошего же компаньона подобрала Мария Федоровна агенту британского Адмиралтейства. Камер-фурьер, Александр фон Бруммель. Вот сукин сы…
— Мушка! — укоризненно воскликнул супруг.
Неловкое молчание прервала Лизонька.
— Так он к нам в дом вкрался, чтобы тебя, маменька, обидеть? Тогда он и свинкин сын, и волкин сын, и… и змейкин сын!
Я рассмеялась, обняла дочку.
— Остается понять, как он успел нагадствовать за время переполоха, — серьезно сказал муж.
Мы опять замолчали. Выяснять это при дочке не хотелось.
— Да, милая, — наконец-то вспомнила я, — а что рисовал в тетрадке генерал, что был помладше?
— Младший царевич? — беззаботно улыбнулась дочка. — Тебя, маменька. Плохо рисует, но старался.
Мы с Мишей так долго и недоуменно глядели друг на друга, что Лизонька успела доесть корзиночку с вишневым желе. Потом супруг потрогал голову, изображая рога, да так комично, что я фыркнула.
— Маменька, а для чего он это делал? — непринужденно спросила дочка так беззаботно, что я не поняла, догадывается ли она о возможном смысле.
— Его maman — царица, запрещает ему приезжать ко мне в гости, и он решил нарисовать мой портрет, на память.
— Глупенький. Я бы сама нарисовала тебя для него, еще лучше, — улыбнулась Лизонька, вылавливая виноградинку, скатившуюся с пирожного.
Еще одна проблема. Как объяснить ребенку, что царевич, а тем более царь и царица глупыми не бывают? Точнее, если и бывают, то их вслух не обзывают. Проще не допускать оценок умственных способностей любого субъекта, начиная с уличного мальчишки. Учить для начала: дурак не тот, кто глупый, а тот, кого можно обозвать дураком без последствий для себя.
Между тем дочка продолжала обсуждать верховную власть.
— Маменька, а наш царь правильно делает, что грекам не помогает?
— Ты с чего об этом спросила? — удивился Миша.
— А это Машенькин папенька говорил с тетей Аглаей, мол, войны с турками не будет, наш царь грекам помогать не хочет, и ее сыну можно спокойно жениться — в поход не пошлют. Разве это правильно: люди восстали за свободу, ждут от нас помощи, а мы не хотим помочь?
Еще одна проблема. Пусть и международная, но на российскую жизнь влияет. Греки четвертый год борются за свою независимость. Древних греков любят все образованные люди, а нынешние греки православные, так что отчего бы не помочь?
Вот только, во-первых, есть Священный союз, созданный по инициативе Александра нашего Павловича, и согласно его принципам греки — подданные султана и восставать против него не могут. А во-вторых, прочие державы Европы, начиная с Англии, все равно считают греческую смуту русским проектом. И наш царь постоянно заявляет: помогать грекам не буду.
Как бы это ребенку объяснить?
— Царю, чтобы помочь грекам, надо договориться со всеми европейскими королями и австрийским императором, — пояснил Миша. — Такие переговоры царь ведет в тайне и ничего папе Машеньки не сообщает, так что он неправ.
Ответ дочку не удовлетворил.
— Ждет, ждет, пока все греки погибнут, — грустно сказала она. — Самой мне им помочь, что ли?
— Помоги, только сначала помоги братикам научиться кататься на самокате, — ляпнула я. Устыдилась шутки, обняла Лизоньку. — Милая, когда я буду еще раз говорить с царевичами, то напомню им про греков. А сама, как и ты, помочь им не могу.
