У последней черты (СИ) - Дмитрий Ромов
— Ты покойник… ты покойник…
Ошибочка, Миша. Покойник здесь ты. При любом раскладе. Надеюсь.
— А ты крутая, — говорю я, когда мы несёмся по дороге в сторону Ташкента.
— Я знаю, — серьёзно отвечает Рекс. — Куда твоего друга девать?
— В больницу мне нельзя, — мотает головой Толян. — Это ж менты сразу и всё такое.
Он сидит на переднем сиденьи, а я сзади.
— А ты сам себе будешь пулю вытаскивать? — хмыкает она. — Вот, кто крутой, на самом деле.
— Есть идеи, что с ним делать?
— Пристрелить, чтоб не мучился? — пытается бодриться Толян.
— Ладно, поедем в госпиталь, — говорит Рекс. — Там солдатиков пресс, и у меня там есть свой человек.
— Я там два месяца лежал, — кивает Анатолий.
— Ну вот, значит, всё знакомое. За своего сойдёшь. Главное, чтоб снова в Афган не отправили.
Она смеётся.
— Мента бы тоже осмотреть, — говорю я, — а то склеит ласты, это будет очень плохо. Прямо очень.
— К этому могу ветеринара привести. Хватит ему.
— Даш, а ты кто такая? — спрашиваю я наклоняясь к ней через спинку кресла. — Ты чем занимаешься, вообще?
Навстречу нам проносятся три милицейские машины.
— Адвокат, — отвечает она никак не реагируя на ментов. — Людей защищаю.
— Да? То есть ты прямо в суд со своей командой врываешься и защищаешь?
— Можно и так, — хмыкает она. — Но это значительно дороже. Прям намного дороже.
— А серьёзно? — настаиваю я.
— Серьёзно? Ты серьёзно такой вопрос задаёшь?
— Да.
Она только головой машет, как бы удивляясь такой бестактности.
Въехав в Ташкент, мы разделяемся. Мы едем в госпиталь, а остальные — по первоначальному маршруту.
С Толяном всё проходит гладко. Его увозят на осмотр и сразу начинают готовить к операции. Кость не задета, артерия не задета, недели через две, обещает доктор, если всё будет хорошо, его выпишут. Рекс обещает о нём позаботиться.
— Толян, — говорю я, сжимая его руку на прощание. — Спасибо. И я с тобой снова на разведку пойду. Если захочешь, конечно, поскольку пенсию ты уже заработал…
Из госпиталя Рекс везёт меня в гостиницу.
— Не скажешь? — снова спрашиваю я.
— Ну, могу сказать только, что у нас здесь граница рядом, знаешь ли…
— Сопровождаешь грузы? — уточняю я.
— Разное. Не пытай.
— Хочу знать, с чем могу к тебе обращаться.
— Так ты к Айгюль обращайся. Если ей будет нужна помощь, я помогу. Это так работает.
— А вы свои вопросы порешали?
— Порешали, — кивает она.
— Расскажешь?
— Нет.
— А на выезде работаешь? — продолжаю расспрашивать я.
— Не приходилось пока, но можно и так, почему бы и нет? Что именно?
— Пока не могу сказать.
— Ну вот, — смеётся она. — И поговорили.
— Сколько я тебе должен?
— Нисколько, я же обещала помочь.
— Нет, так не пойдёт, — качаю я головой. — Люди рисковали, люди на себя много взяли. Опять же баксы, ствол там бросили.
— Ну хорошо, за ствол и баксы деньги возьму. Завтра скажу сколько.
— Миша там никуда не денется?
— Нет, его поместят в такое место, из которого он не уйдёт.
— Ветеринара, пожалуйста, тоже включи в счёт. Пусть осмотрит этого поца.
Она подвозит меня к отелю.
— Хочешь зайти? — спрашиваю я. — Кофе, я не знаю, может, чего по крепче. Могу угостить тебя ранним завтраком.
Она хмыкает и поворачивается ко мне. Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Глаза у неё красивые. Да и вообще, красивая девочка, яркая, рисковая, дерзкая.
— Ты сам этого не хочешь, — усмехается она. — Да и хватит мне уже недопониманий с Айгюль. И я не мстительная.
Я улыбаюсь. Нет, ничего, я действительно не хочу, о чём тут говорить. Не моего романа героиня эта Рекс. Но есть что-то, я чувствую. Какая-то мимолётная симпатия. Возможно, и у неё. Что же, это хоть как лучше, чем антипатия.
— Спасибо, Даша, — улыбаюсь я и протягиваю руку. — Ты молодец. Без тебя мне бы туго пришлось.
— Ты тоже молодец, — улыбается она в ответ и пожимает мою руку. — Думаю, ты бы и без меня справился. Просто дольше бы возился.
В гостинице я сразу иду к Тайманову. Времени уже пять, пора вставать. Стучу. Он долго не реагирует, и я уже начинаю волноваться, что с ним тоже не всё хорошо, но, наконец, дверь открывается и он смотрит на меня ничего не понимающими оловянными глазами. Взлохмаченный, в трусах и сбившейся майке-алкоголичке. Ну, как бы… кесарю — кесарево…
— Брагин, ты чего в такую рань? Не спится?
— Посмотрите на меня внимательно, Олег Довлатович.
Я включаю свет и подхожу ближе к нему.
— Чувствуете запах пороха? Видите вот эти пятнышки? Это капельки крови, не моей. Вы готовы меня выслушать? Хотите, умойтесь, я подожду.
Он забегает в ванную, запихивает голову под кран с водой и через минуту выходит в тренировочных штанах и значительно более собранный. И я вываливаю на него всё, что со мной случилось этой ночью.
Он за голову хватается. От остатков хмеля и следа не остаётся.
— Надо Юрию Михайловичу звонить! — говорит он вскакивая со стула.
— Не надо, Олег Довлатович! Во-первых, он уже наделил вас всей полнотой власти, во-вторых, сейчас он нам никак не поможет, а в-третьих, возможно, потребуется, чтобы он поговорил с генпрокурором СССР, а потом и с Рашидовым, но это не сейчас, а когда мы уже нанесём удар и покажем силу. Все переговоры будут только после этого. Сейчас мы с вами поедем и схватим этих мудаков за яйца железными, да ещё и ежовыми рукавицами. А вот когда они забегают и начнут молить о пощаде, тогда мы посмотрим, что можно будет сделать и как лучше договориться. Будите Мхитаряна пораньше и пусть он будет злой как собака, как долбаный дракон, змей, мать его, Горыныч! Мы идём не с миром и оливковыми ветвями. Мы идём с огненным мечом. Мы идём карать и истреблять! И меня разрывает от гнева! На мне кровь отступников, и все, кто встанет у нас на пути, пойдут вслед за ними! Жаль, что вас не было со мной этой ночью.
Кажется, я немного перегибаю, потому что Тайманов охреневает от моих слов, но зато получает нужный настрой.
… между тучами и морем гордо реет буревестник, чёрной молнии подобный…
Естественно о моём участии в перестрелке прокурору знать не нужно, но это я уточню позже.
Тайманов идёт будить Мхитаряна, а я — звонить Скударнову.
Мы приезжаем рано утром и врываемся прямо к прокурору Узбекской ССР. Он немного охреневает и не может взять в толк, как это гости после вчерашнего банкета не умерли от похмелья и почему ведут себя так, будто их вообще забыли покормить.
Ну и тут начинается. Мхитарян раскатывает всё катком, причём чётко, как
