Авиатор: назад в СССР 2 (СИ) - Дорин Михаил

Опять какие-то загадки! Ладно, не так уж и важно видимо, раз не сказали сразу.

Глава 8

Кости и Гали не было видно, как и морковного автомобиля. Укатили видимо в укромное местечко. Ну, и здорово! Значит, сейчас Костян за весь год на ней отыграется. Думаю, и она тоже будет не против хорошей, так сказать, «поездки» на машине.

На лавочках в парке сидели влюблённые парочки, подуставшие дружинники и любители дворовой песни. Одна компания меня прям привлекла своим пением.

«Если парень в горах — не ах, Если сразу раскис — и вниз...», — пел парнишка «Песню о друге» из фильма «Вертикаль». Настолько мне понравилось, что решил я остановиться и послушать, какие ещё каверы будут исполнять.

Конечно, в основном перепевали Высоцкого. Его стихи очень хорошо ложатся на ритм струнного инструмента.

— Друг, чего стоишь? Угощайся, — протянули мне ребята бутылочку портвейна «777».

— Спасибо. Не пью, — сказал я. — Хорошо поёте, кстати.

Пройдя весь парк по кругу, я снова оказался рядом с «Клеткой». Здесь мы вновь встретились с Костей.

— Поехали, прокатимся. Надоело мне с ней. Всё только о шмотках и о побрякушках своих, — сказал Бардин, хватая меня за руку.

Поездка по ночному Владимирску у меня не входила в планы. Думал, поездим и откупорим припасённый Костей коньяк, а мы всё катаемся и катаемся. Я на заднем сиденье, Капустина на переднем и продолжает рассказывать, что ей привез папа из очередной поездки в столицу.

Вот леща хочется дать! Как мне кажется, ей надо было родиться лет так через 20, чтоб оказаться в моём времени. Там бы она сразу разобралась с трендами и хайпами.

— Ну, так, что скажете про мою поездку в ГУМ? — спросила Галя, закончив получасовой рассказ.

— Потрясающая история! — прогнулся Костя.

— Ага, только больше никому её не рассказывай, — добавил я.

— А что, Сергей, не интересно? — начала злиться Галя. — Большие магазины — это невероятно. На Западе, говорят, есть огромные универмаги. Это же здорово, когда вокруг столько прекрасного, волшебного и это всё ты можешь потрогать! Ты также думаешь, Кость?

— Конечно. Всё так, — сказал Бардин, остановившись на перекрёстке.

— Я даже не знаю, как тебе сказать, но… существуют другие точки зрения. И, кстати, тебе это очень идёт, Галь, — сказал я, отвернувшись в окно.

— И что же мне идёт? — спросила она, заулыбавшись, когда автомобиль тронулся со светофора.

— Молчать. Хорошо выглядишь, когда молчишь, Галюня.

— Всё! Ты Родин невыносим! Чего это он с нами таскается, Костик?

И он молчит? Вот тряпка, ты Костян! Была б моя воля, запел бы «потому, что ты Костян — подкаблучник».

— Галь, а ты вообще, чем занимаешься? Учишься или ума... ой, времени пока не хватает? — спросил я, на что Бардин резко начал кашлять. Похоже, еле удержался, чтоб не посмеяться.

— Выгони его, иначе выйду я, и у нас с тобой больше ничего и никогда не будет! — сказала Галя и задрала нос под самый потолок автомобиля.

— Мы вместе вышли и вместе по домам поедем. Если ты не знаешь, мы своих не бросаем, Галя, — ответил Костя. — Ты как наше море в Белогорске.

— Не поняла? — удивилась Галя.

— Шумная ты и тошнит от тебя, — закончил я, и мы рассмеялись с Костяном.

Естественно, что через пару кварталов, мы подъехали к дому Капустиной, чтобы её катапультировать из салона.

— Дураки, вы оба! — воскликнула она, выскочив из машины.

— Удачи, Галя! — крикнул я вдогонку, садясь на переднее сиденье. — Справа на месте, командир!

— Да ну её! Поехали! — воскликнул радостный Костян и вдарил по газам... на задней передаче.

Удар был теперь акцентированным. Кажись, точно во что-то въехали! Этим препятствием на пути «Москвича» оказалась скамейка, которая была теперь вырвана из земли и лежала на боку. И конечно это не осталось не замеченным со стороны жителей дома.

— Я сейчас милицию вызову, хулиганьё!

— Что за безобразие? И кто вас только таких воспитывает?!

— Немедленно всё исправляйте! Я старшая дома и позвоню, куда следует!

С окон домов начали кричать старушки, высовывая головы на улицу. Они вообще когда-нибудь спят? И днём и ночью на посту!

Костян быстро вернулся в машину, прекратив вздыхать над слегка помятым задним бампером.

— Не гулянка, а цирк! Серый, давай выпьем. Сегодня не мой вечер, — сказал Костя, ошарашено смотря по сторонам.

— Бардин, поехали. Тихо и спокойно включай первую и вперёд, пока в нас не полетели яйца и помидоры. На закусь, так сказать.

Во дворе недавно построенной девятиэтажки и жила семья Кости. Его отец, командир смешанного авиационного полка во Владимирске, был одним из самых авторитетных людей в гарнизоне. Неудивительно, что командный состав, как и все военнослужащие с детьми, имели приоритет при распределении жилья.

А вообще, в нашем городе к военным всегда было трепетное отношение. Сам город и разросся вокруг военного гарнизона, который являлся ничем иным, как Испытательным Центром ВВС. Сложнейшая работа сотен военных инженеров в научных и исследовательских управлениях, тяжелейший труд нескольких тысяч военнослужащих подразделений и частей обеспечения. А также, лучшие лётчики страны, без которых ни один самолёт или вертолёт, маленький он или большой, не сможет пойти в войска или подняться в воздух.

Распивать решили, прям в машине, рядом с подъездом. Время было позднее, и вряд ли бы кто сейчас нам что сказал. Большинство жителей дома спят. У дальнего подъезда тихо сидела компания из четырёх человек, но им было не до нас.

— Ты понимаешь, где мы с тобой живём? — спросил я, закусывая выпитую рюмку яблоком. — Это же столица авиации!

— Серый, я-то знаю. Папка... постоянно рассказывает о том, о сём, третьем, десятом... А я не хочу здесь служить... Скажут, сынок полковничий! — говорил Костя, которому уже явно было достаточно. Он, похоже, совсем не ел с дороги. Вот и развезло.

— Кость, давай заканчивать...

— Нет... я ещё не всё сказал... я поеду служить куда-нибудь далеко, чтоб меня не достала его рука, — сказал Костя, чуть не пролив коньяк.

— Тебя сейчас точно достанет рука твоего папы. Несколько раз по шее. Бампер кто отломал? — спросил я, выдернув бутылку «Еревана» у него из рук.

— Ой... «Москвич» же наш... пострадал сегодня. И Капустину... козу не драную такую, не смог... этой... драной сделать..., — начал откровенничать Костя.

Похоже, надо заканчивать с этим разговором по душам, а то ещё мой товарищ здесь уснёт. Я сам-то, начинаю уже хмелеть.

— Потопали наверх, дружище, — сказал я и вышел из машины. Мда, сейчас авиагоризонт иметь бы перед глазами, а то совсем не могу принять нормальное вертикальное положение.

С великим трудом, но в дом мы всё-таки попали. Для того, чтобы забраться на 8 этаж, а по закону жанра и словам Кости, он не мог жить ниже. Без лифта не обойтись.

— Вызываю, Кость. Постой спокойно, — сказал я притулив его к стене.

Этот шалтай-болтай на ногах уже не стоял. Крутило его во все стороны и тянуло к бетонному полу подъезда, словно магнитом. Лифт же, предательски не вызывался.

— А чего... стоим... Родя, а? — спросил Костя, присаживаясь на ступеньку лестничного пролёта.

— Лифт не могу... вызвать.

— Так он... того... не работает. Ночуем здесь, Серый! — возрадовался Бардин.

Вот лучше бы он не говорил этого! Тащить пьяное тело по лестнице, самому, будучи подшофе, занятие не из лёгких.

— Ты где живёшь? Точно на восьмом? — спросил я, когда мы взяли передышку на третьем уровне этой Башни Смерти.

— Всё... тут я живу... вот тут, — начал показывать Бардин на одну из квартир.

— Точно? Ты в квартире номер 80 живёшь? — спросил я. — Не восьмой этаж?

— Восемь... восемь... я тебе говорю!

Ладно, поверим на слово товарищу. Тогда мне повезло, не надо ещё тащиться пять этажей с этим «синим» созданием.

Я начал стучаться в дверь. Тихо, чтобы не разбудить соседей, хотя в этом уже не было необходимости. Костян начал запевать песню, а заткнуть его уже не было у меня сил.