Легенда о рыжем драконе

Отец хмуро смотрел на гостя, но на выручку пришла бабуля:

– А вот если бы девочка из нашей семьи пошла бы в ученицы, то какая выгода кроме охранной грамоты для остальных детей? Какой выкуп даётся?

На словах о выкупе мачеха почти прекратила причитать, а взгляд отца стал более заинтересованным.

– Выкуп семье дается такой, что ни один жених за девку не выложит. Вот за сколько вы сговорили старшую девочку? – спросил учитель у Ирги.

– Семь золотых, – ответила та и покраснела.

– Даже коровы не купить, – заметила бабуля.

Отец молча перевел взгляд с жены на мать. Он хотел было что-то сказать, но гость перебил его:

– А вот школа бы ее за пятнадцать выкупила. Смогли бы и корову взять, и пару свинюшек, и на приданое второй девочке отложили бы, чтоб она могла жениха по сердцу выбирать, а не по родительскому карману.

Я видела, что каждое слово учителя бьет в самую цель. Семья остро нуждалась в деньгах.

– Да зачем девке учиться, раз уже и жених сыскался? – спросил отец.

– Сватов не засылали еще, – заметила бабуля, – да и хорошо бы у самой Тоньки спросить, чего она хочет. Про живого человека говорим, а не про скотину!

Кажется, последние слова стали не меньшим аргументом, чем размер предложенного выкупа.

– Тонька! Поди сюда, садись, – глава семейства хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. Я тихонько подошла, но не села, так и осталась стоять, чтобы в глаза ему смотреть, открыто, как равному.

Несмотря на принятое в этом мире отношение к детям как к имуществу, этот крепкий мужчина, простой крестьянин, старался честным трудом прокормить семью, любил своих домочадцев и заботился о них в меру своих возможностей.

– Ответь-ка, дочь, – излишне торжественно начал он, – и не скрывай своих мыслей от отца! Пойдешь ли ты замуж за Кайла или хочешь в учение поступить? Будет так, как ты решишь, неволить не стану. Не думай, что мне золото важнее счастья единственной дочери!

Похоже, отец считал, что любая девочка считает великим счастьем выйти замуж за соседа. Но раз уж мне предоставили право выбора, то я решила им воспользоваться и сказала:

– Отец, благодарю за заботу! Это тяжёлый выбор, но я бы предпочла учение.

В комнате повисла тишина. Кажется, никто не дышал, ожидая ответа главы семейства.

– Тонька, ты уверена? – в голосе Крэга слышалось беспокойство. – Увезут же тебя далеко от родного дома, будешь жить на чужбине. Не хозяйкой при муже, а прислужницей в барском доме. Девкой бесправной!

С каждым словом голос отца становился громче и резче. Я увидела, что учитель хочет вмешаться и перебить, чтобы заявить о несправедливости таких суждений.

– Отец, я уверена, – сказала я смело, – не по сердцу мне Кайл. Я хочу посмотреть мир. Не представляю, что проживу в нашей деревне всю свою жизнь.

Я заметила, как Марта стоит в углу, прижав ладони к пылающим щекам. Наверняка она не могла предположить, что у ее сестры есть такие дерзкие мысли.

– Кровь проснулась, – едва слышно сказала бабуля, но в тишине ее голос разнесся, как глухой раскат грома.

– А что за кровь у девочки? – живо поинтересовался учитель.

– Мать из благородных была, – пояснила бабуля, – да померла вторыми родами.

– Тогда ей самое место в школе. За благородную кровь ещё золотой сверху накину. И охранную грамоту на всех детей нынешних и будущих дам, – учитель выразительно посмотрел на живот Ирги, а я только сейчас заметила, что он несколько больше положенного.

Отец обвел взглядом своих самых близких женщин: мать и жену. Те утвердительно кивнули. На этом семейный совет был завершён.

– Что ж, по рукам! – воскликнул отец. – Дед Веня, садись за стол, отметим это событие!

Гость сел на почетное место по правую руку от хозяина дома, а семейство, подгоняемое чувством голода, принялось оживлённо рассаживаться вокруг стола.

Мы с Мартой разложили еду по грубым тарелкам. В этот раз никто не разглядывал необычное блюдо. Тишину нарушал лишь стук ложек да довольные возгласы мальчишек.

Когда с ужином было покончено, учитель поблагодарил хозяйку за угощение и спросил:

– Когда вы ожидаете сватов?

– Завтра вечером, – ответила Ирга, косясь на мужа и все еще ожидая его гнева за самоуправство.

– Пожалуй, будет лучше, если мы подпишем все документы сегодня, и девочка уйдет со мной. Причитающееся золото и охранную грамоту на остальных детей вы получите в школе завтра утром.

Отец согласно кивнул, и учитель тут же вытащил документы, которые нужно было подписать. Учитывая, что грамоте никто обучен не был, пришлось читать вслух.

Стандартный канцелярский текст назначал школу, в лице ее управляющего, моим опекуном с правом определения дальнейшего места жительства и рода занятий.

Прощание было быстрым и скомканным. Кажется, лишь старушка будет скучать по бедной девочке. А вот мачеха, уже не стесняясь, вслух прикидывала, на что сможет потратить свалившееся на семью богатство.

На прощание бабуля дала мне в руки узелок со сменой белья, отдала метрику учителю и крепко обняла.

Я уходила в новую жизнь осознавая, что любые испытания предпочтительнее, чем спокойная жизнь бесправной крестьянки.