Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

На ощупь, как сахар. Горловина была развязана, я сунул руку и зачерпнул горсть песка.

Мужик остановил сани и, обернувшись, с любопытством наблюдал за мной. Надо же, он нисколько не протестовал против моего осмотра.

Я поднес ладонь с песком к лицу и сразу увидел, что это не сахарный, а обычный песок. Ну конечно, для чего же еще нужен обычный песок, как не для того, чтобы набивать им самодельные боксерские груши!

— Вы и есть Касдаманов! — торжествующе воскликнул я, указывая на мужика. — Вы и есть Черный ворон или знаете, где он сейчас находится!

Мужик усмехнулся и только теперь, когда он чуточку повернул голову, звезды и луна осветили седую бородку на его лице. Да это же не мужик, а седовласый старик.

— Значит, вы и есть Черный ворон, — сказал я с благоговением. — Я даже и не надеялся, что смогу отыскать вас. Но вот, оказывается, можно сделать то, что задумал, если очень сильно этого хочешь.

— Тебе чего? — скрипуче спросил старик. — Я сейчас никого не обучаю, если ты за этим.

Он развернул сани на дороге и потащил их в сторону своего дома. Теперь ему не нужно было ломать комедию, обманывая пришельцев, что Черный ворон уехал отсюда далеко-далеко. Подойдя к воротам, он прошел мимо и направился дальше по дороге. Свернул с дороги в узенький проход между своим и соседним домом, а затем скрылся в нем, таща сани за собой.

Я бросился за ним. Схватил по дороге Лену за руку и побежал следом, крича:

— Давайте, я вам помогу! Куда же вы тащите все это!

Но старик уже шустро, хрустя по снегу, прошел вперед в узком проходе, добрался до калитки, открыл ее и втащил сани внутрь. Не успел он захлопнуть калитку, как мы с Леной ворвались на его подворье.

— Ну чего тебе, настырный? — проворчал дед. — Я же сказал, что никого сейчас не обучаю. Поэтому и прячусь от таких, как ты. Что ты прицепился, как репей?

Я подбежал к нему и чуть было не рассказал, как он обучал моего тренера. Позже, через несколько лет, а то и десятилетий, но все-таки обучал. Значит, он брался за учебу, чтобы он не говорил сейчас.

Но разве можно было рассказать старику то, что будет в будущем? Что обо мне подумает Лена? Да это и не поможет против упрямого старика, скорее всего. А если эти слухи о моем пришествии из будущего распространятся дальше, то меня вполне могут счесть за сумасшедшего и отправят в психушку, а в СССР с психами разговор был короткий.

— Послушайте, мне очень надо позаниматься у вас, — сказал я. — Через два месяца у меня городские соревнования, а если я выиграю их, то, возможно, получу допуск к зональным. Но мой нынешний тренер не верит в мои способности. Он считает, что я ничего не добьюсь.

Старик схватил один мешок, без труда приподнял его, закинул на спину и кряхтя, потащил к дому. Я схватил другой мешок и побежал следом.

— Ну, ежели тренер так считает, то что же ты еще хочешь? — ворчливо спросил старик, сгибаясь под тяжестью мешка. Ноги его были, как я сейчас заметил, в валенках и он переступал, как снегоступами. — Верь тренеру, как отцу своему.

— Мой отец не очень-то и заслуживает доверия, — пропыхтел я, таща тяжелый мешок. — Он считает, что мне надо учиться и искать работу. А бокс он не любит.

Старик подошел к дому, протянул руку и открыл скрипучую дверь. Мешок он нес без особых усилий. Мы вошли в дом, в прихожей на меня пахнуло теплом и румяным хлебом, прямо, как из избы.

— Ох, как вкусно пахнет! — принюхавшись, сказала Лена. — Как у бабушки в деревне.

Старик скинул мешок в углу коридора. Я положил свой рядом. Старик посмотрел на нас, взгляд его чуточку смягчился и он сказал:

— Ты, девка, давай, накрой на стол, чай будем пить. А ты притащи последний мешок и занеси его на кухню.

Я с ликованием бросился обратно на улицу и мигом притащил оставшийся мешок. Судя по его колышущимся внутренностям, его содержимое состояло из муки, затвердевшей на морозе.

Я втащил мешок в тесную кухоньку и положил возле стены у входа. В стене сбоку гудела печь. На потолке горела лампочка. Окно плотно занавешено черной тканью. Лена быстро накрывала на стол, стоявший на противоположной стороне.

Старик сидел на стуле за столом. Только теперь я получил возможность разглядеть его хорошенько. Если скользнуть беглым взглядом, то наружность его ничуть не отличалась от тысяч других стариков, ковыляющих по улицам.

Обычный старпер, каких пруд пруди. Морщинистый, седобородый, смуглый от старости. Вот только голубые глаза сверкают молодо и ярко, а длинные руки, если присмотреться, чертовски сильные и мускулистые, хотя кожа испещрена дорожками вен и артерий. Росту небольшого, вот только волосы на голове темные, без седины.

Дед бросил на стол шапку-ушанку, но Лена строго сказала:

— Вы можете убрать головной убор?

Тогда старик покосился на нее, но ничего не сказал и послушно бросил шапку на стул рядом с собой. Затем потер макушку и сказал, глядя на меня:

— Ты что же, чемпионом хочешь стать?

Ну вот, допрос начался. Так сказать, главный экзамен перед тем, как будет решаться, возьмет он меня на обучение или нет. С другой стороны, меня очень интересует, действительно ли это Черный ворон.

И есть только один способ проверить это. У него на плече должна быть татуировка черного ворона. Вот бы как-нибудь подобраться и увидеть это. Ну, а пока что я просто кивнул.

— Хочу и стану.

Старик улыбнулся, но лицо у него было настолько морщинистое, что это особенно не было заметно. Так, просто на лице стало больше морщин.

— Любишь бокс, значит?

Я снова кивнул. К чему это, интересно, он клонит?

— А если бы тебе, положим, предложил стать чемпионом по гимнастике? Или по плаванию? Вот просто так, за красивые глаза? А в боксе, сказали бы, не получится пробиться. Ты бы согласился? Стать чемпионом в другой сфере?

Тут уж я покачал головой. Мне для этого не надо было особо кривить душой. С шести лет, еще в той, прошлой жизни, когда я увидел по телевизору боксерские поединки, я тоже начал изображать из себя боксера.

Родители купили мне маленькие перчатки и небольшую грушу и с тех пор я, еще с детсада, я занимался боксом. В школьные годы увлечение стало серьезным занятием, пока не привело меня на больничную койку.

— Нет, не согласился бы. Только бокс и ничего другого.

Старик почесал подбородок и снова хитро прищурился на меня.

— А ежели тебе бы сказали, что у тебя никогда не получится стать чемпионом? В боксе? Вот хоть убейся ты там или хоть в лепешку расшибись, а не получится. И что вполне возможно, действительно так и будет. Вот проживешь ты всю свою жизнь, занимаясь этим мордобоем, а в конце окажется, что ничего не добился. Только время потерял и здоровье. И жизнь свою пустил коту под хвост. Чтобы на это скажешь?

Вопрос был действительно важный. Лена даже перестала хлопотать над тарелками, замерла, в ожидании ответа. А я задумался.

Не сказать прямо таки уж, что я совсем не думал на эту тему. Конечно, думал. Особенно тогда, когда еще еще был в другом, своем теле, когда был Алексеем Топорниковым. Я же понимал, что все могло повернуться в моей жизни по-другому. Я мог заняться другой деятельностью и мог бы заработать в ней много денег.

Или все-таки нет, не смог бы. Я же помню, к какому выводу я в итоге пришел. Ты можешь добиться истинного успеха только в том деле, к которому у тебя лежит душа. Лежит твое сердце. А в любом другом деле ты можешь быть только середнячком.

— Я скажу так, что даже в таком случае я все равно не пожалел бы, — медленно ответил я. — Пусть пустил всю жизнь под откос. Пусть проиграл все к чертовой матери. Но зато я старался. Я рвал жилы, я стремился к победе, я прожил эти годы не просто так, а хотел добиться успеха в любимом деле. И даже если я проиграл, то я хотя бы старался сыграть в эту игру. В отличие всех других сотен тысяч людей, живущих по правилам, которые им навязали другие люди.

Старик уважительно кивнул и рассмеялся.

— Ишь ты какой, идейный. Если я тебя откажусь обучать, ты наверное, и вовсе меня поймаешь и заставишь учить, верно? Я вижу, ты настоящий фанатик бокса. Все готов поставить на кон, свою жизнь и жизнь других, дорогих тебе людей.