Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 6 (СИ)
Так что я эту затею отложил до лучших времен, и направил свои интеллектуальные усилия на поиски способа, для нашей компашки, легализоваться на аиотеекском побережье. Потому как плыть вдоль малонаселенного берега, стараясь не попасться никому на глаза, это одно. Но края где стоит Храм, как мы уже выяснили, были населены довольно густо, так что шансов остаться незамеченными у нас там не было.
И потому, в условиях местных городов, — слишком населенных, чтобы помышлять о силовой акции вроде той что мы провернули на Оленьей Речке, но недостаточно больших, чтобы всем жителям было наплевать на окружающих, — думать о том чтобы проникнуть в Храм, не дав местным какого-то объяснения своих личностей, — не приходилось даже и мечтать. — Проще слону, незамеченным дойти от МКАДа до Красной площади, чем нам, добраться до Храма, не вызвав кучу вопросов… в том числе и от лиц, имеющих право их задавать.
Итак, — нужна легенда объясняющая кто мы и откуда. И документы, ее подтверждающие!
Горький опыт пребывания в шкуре тау-китянина, и то, как поймавшие меня на вранье аиотееки, эту шкуру попортили, — кое-чему меня научил.
Я долго терзал наших лоцманов вопросами о местной ойкумене[3], а главное, — о ее окраинах, и в конечном итоге, решил стать… вал’аклавцем!
Оказалось что мир тесен. — Нет, сами подданные аиотеекской империи, в Вал’аклаву не плавали. Однако были знакомы с товарами, которые привозили оттуда. Более того, — в разговоре мелькнуло знакомое название — Фест’кий. Оказалось что этот, родной для моего любимого кинжала, городишко, находился где-то на островах между материками, только лежащими далеко на западе. И поскольку не сильно любившие мореходство аиотееки, на те острова не плавали, — жизнь там они не контролировали.
И уж не знаю почему, может из-за приступов паранойи, или еще по каким разумным причинам, — запрещали своим подданным туда плавать. Однако сами островитяне, частенько приходили к материку сами, привозя заморские товары, и байки-побасенки о жизни в других краях. — А кто больше моряков любит почесать языками на темы далеких путешествий, и похвастаться посещением мест, находящихся в немыслимых для разума далях? Так что, про Вал’аклаву местные слышали, как моряки Колумба слышали про страны Нипон и Катай, хотя никогда там и не были, а может, отчасти даже и сомневались в факте их существования.
Кстати, те «восточные купцы», которых в Вал’аклаве я так ловко надул, были как раз с тех островов. — Вот и открывай после этого новые материки, чтобы узнать что до тебя их уже регулярно посещают все кому не лень!
Однако, обычно «восточные купцы», далеко в земли аиотееков не заплывали. — Суровые таможенные правила, и, мягко говоря, сомнительное гостеприимство аиотееков, отваживало их от подобных опрометчивых поступков. Но ведь из каждого правило должно быть какое-то исключение. … Не так ли?
Осталось мелочь, — обзавестись официальным подтверждением того кто мы такие и откуда взялись.
Долго расспрашивал своих «гидов». Долго не мог поверить что все так просто… Долго искал подвохов…
А оказалось, что «документ» представляет из себя все тот же моток с узелками, на которой, при заходе в каждый порт, делается соответствующая запись. — Одна сложность, — каждый род, помечает соответствующий шнурок неким «отличительным узлом» завязка которого, есть «тайна великая».
И вот, спустя пятнадцать дней плавания, мы снова увидели землю. — Даже я, который точно знал что она там есть, жутко радовался этому событию. — Что уж говорить о моих спутниках, для которых это было словно возвращение с того света?
Ведь, смешно вспомнить, но всего десяток с небольшим лет назад, мне с огромным трудом удалось уговорить такого матерого морского волка как Кор’тек, оставить берег за линией горизонта, срезав путь между двумя «рогами» большого залива. До сих пор это вспоминается как особый подвиг, и воспевается в соответствующей былине. А тут мы уже пересекаем моря, и неделями плаваем не видя берега. — Вот уж действительно, есть чем гордиться!
— Угу, я знаю эти места. — Уверенно кивнул головой Ясьяяак. — Это мы уже почитай возле самой реки стоим, тут всего пару дней плыть, и первый поселок увидим, а еще дня три-четыре, уже и Аоэрооэо будет, возле которого Храм стоит.
— Так… Задумался я. — Дор’чин, на сколько нам еще воды хватит?
— Ну… задумался тот. — Если бережно пить, еще дней на десять. Тока…
— Тогда надо бы опять в море, и еще дней шесть-семь на запад плыть.
— Зачем??? — Спросил меня дружный хор голосов.
— А вот зачем… — Ответил я, и изложил им свой план.
И вот, спустя несколько дней, мы стоим в неприметной бухточке, возле которой запаслись водой, заодно решив что это хорошее место для засады. Ждем-с.
Наконец, сидящий на высокой скале Мнау’гхо, увидел мелькающий в волнах парус, и мы приготовились…
— Ну, что скажете? — Спросил я у наших краеведов-лоцманов, приглядываясь к все еще спокойно идущему, и не подозревающему о предстоящем гоп-стопе суденышку.
— Угу… — Грустно подтвердили они. — Корпус широкий, борта сверху внутрь завалены. Видать издалека идет…
Несколько раз поймав на вранье, я сумел доказать им, что врать Великому Шаману, — дело бесперспективное, так что больше они таких попыток не предпринимали.
Тут раздался приказ Дор’чина, мы дружно налегли на весла, и бросились наперерез. Команда нашей жертвы, тоже видать состояла из людей опытных, так что они быстро развернули свой кораблик… Но мы все равно оказались быстрее. Подошли борт о борт, зацепились кошками, которые я все-таки соблаговолил сделать. …Правда из корневищ деревьев.
Дальше просто перепрыгнули на борт, устрашая всех своим видом, ростом, боевым кличем, и крутизной доспехов.
Как это было и в случае с кораблем Ясьяяака, — увидев какие важные гости наведались на их кораблик, — матросики сложили оружие и сопротивления нам не оказали.
Кто тут капитан? — Важно вопросил я у столпившейся посреди суденышка команды.
— Я, — вышел вперед мужичок средних лет. Лицом он пытался изобразить полнейшее и безмятежнейшее спокойствие. …Что сразу выдало его с головой. — Член, взятого на абордаж «морской полицией» кораблика, будет испытывать что угодно, кроме спокойствия. А значит, дело тут нечисто!
— Чего везешь? — Грубо спросил я его, стараясь изобразить максимальное высокомерие истинного оуоо.
— Дык… Разное… — Развел мужичок руками. — Масло в основном, да ткани немного.
— А из запрещенного? — Сурово нахмурил я брови.
— Дык… Как же я этакое повезу, коли оно запрещено??? — А взгляд так и прыгнул на кувшины с маслом, плотно упакованные в специальные стойки, занимающие почти половину всей лодки.
— Ага-ага… — Продолжил я пытливо глядеть на капитана. — А никого подозрительного не видел? — Еще более сурово спросил я его.
— Кого…??? — Лицо капитана удивленно вытянулось.
— Да был тут замечен один корабль с чужаками… С запада шел. Сильно набедокурили они на Оленьей Речке и в Шамиакааре.
— Дык, я с востока же иду? — Вздохнул с облегчением капитан. — Ничего этакого не видел.
— С востока, а откуда? Ну-ка давай подорожную…
Мужик полез в заветный сундук, намертво прибитый возле рулевого весла. Достал оттуда некий ящичек, из ящичка мешочек, а вот уже из мешочка, извлек моток цветных шнуров.
Разбираться с этими «записями», я пошел на свое судно, где в трюмном ящике, возле кормы, прятались наши мореходы, напрочь отказавшиеся показывать свои лица чужакам.
Разбирались мы с этими чертовыми шнурками, наверное больше часа. Все-таки это узелковое письмо, сравни какой-то головоломке.
Но в конце концов, своего добились, — смогли «скопировать» персональные узлы парочки Родов, и пять, — названий портов, хотя скажу честно, — задачкой это оказалось непростой. — Да от нее бы наверное крыша съехала даже у какого-нибудь маньяка-макрамешника. А уж я бы точно один не справился. — Пришлось задействовать наших капитанов, и Тууивоасика. Последний вообще оказался большим спецом по этому делу, сиречь, — грамотным. Вот только заставить его помогать себе, было крайне тяжело. — Приходилось спрашивать буквально о каждой петельке и продевании в нее шнура…
— Так что у тебя в кувшинах? — Спросил я у капитана, возвращая ему связку. — И будет лучше, если ты скажешь мне об этом до того, как я разобью эти кувшины, и увижу сам. Потому что тогда, уходя с твоего суденышка, я подожгу его, а масло, как ты знаешь, очень хорошо горит. А такая смерть… думаю, тебя не порадует!
— Там бронза… — Помертвев лицом, испуганно ответил капитан. — Клянусь тебе благородный оуоо, это в первый раз!
— Ты опять осмеливаешься лгать мне? — Покачал я головой, явно сожалея о несовершенстве мира и порочности человеческой натуры. Ты думаешь, я поверю что ты, единственный на свете побережник, который не является вором, мошенником и негодяем?
