Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya

Предстояло крестить четверых детей, среди которых были те, кто жил так далеко от города Эренфест, что для них не могли пригласить священника в сезон их рождения. Хотя детей было несколько, в целом всё проходило так же, как и во время моей церемонии крещения. Фердинанд звучным голосом рассказал мифы из священных текстов, а затем назвал каждого ребенка по имени.

— Фили́на.

Девочка, которую назвали, шагнула вперёд. Она была той, кто ранее бросила на меня смущённый взгляд в приёмной. Она сжала похожий на авторучку магический инструмент, который ей протянул Фердинанд. Во время моей церемонии крещения мне давали такой же. Как только инструмент засиял, дворяне торжественно зааплодировали.

Судя по всему, тех, кому не хватит магической силы, чтобы заставить инструмент сиять, не примут как дворян. Тем не менее у детей магическая сила измерялась сразу при рождении и затем по мере роста на протяжении всего их детства, так что такое наверняка случалось крайне редко.

После этого магический инструмент был прижат к медали, чтобы зарегистрировать её магическую силу. Ребёнок может считаться дворянином Эренфеста только после завершения этой процедуры.

Отец Фили́ны вышел на сцену и подарил ей кольцо, через которое она теперь могла высвободить свою магическую силу.

— Я дарю это кольцо Фили́не, которая с этого момента признана моей дочерью обществом и богами.

— Фили́на, да благословит тебя богиня земли Гедульрих, — объявил Фердинанд.

Когда благословение Фердинанда коснулось её, она наполнила маленький магический камень в своём кольце магической силой и в благодарность вернула благословение. Маленький красный огонёк, дрожа, полетел к Фердинанду, и дворяне снова зааплодировали.

«Что? И все радуются настолько крохотному благословению?» — не могла не задаться я вопросом. Это совершенно отличалось от благословения, которое моё трио опекунов — Фердинанд, Сильвестр и Карстед — заставило меня дать во время моей церемонии крещения. Тогда присутствовало двести дворян, и я благословила их всех. Ну, это объясняет, почему тогда все были настолько взволнованы! Благословение, что я дала, определённо не было нормальным! Если бы я знала, как проходит обычная церемония крещения дворян, я бы никогда не сделала что-то настолько необычное!

Но, как бы я не сожалела об этом, пути назад уже не было. Не говоря уже о том, что Фердинанд всё равно заставил бы меня это сделать, чтобы создать легенду о святой. Не думаю, что у меня был хотя бы шанс как-то возразить ему.

Когда все дети были крещены, настало время для дебюта. Это был праздник для тех, кто крестился в течение года и был принят в ряды дворян. Во время него дети посвящали музыку богам и молились о сохранении их божественного покровительства. Каждый ребёнок обычно исполнял песню в честь бога сезона своего рождения.

Нам сказали отойти в левую часть сцены, после чего один из слуг Сильвестра поставил в центре стул. Затем Фердинанд назвал имя Фили́ны, указывая, что она должна играть первой. Учитывая сказанное ранее Рихардой, это означало, что её статус был самым низким среди нас всех.

Фили́на, садясь на стул, сильно нервничала. Её учитель музыки вышел на сцену и дал ей фешпи́ль. Фили́на взяла инструмент и подготовила его.

Услышав её игру я удивилась. Она играла довольно плохо. Я предположила, что плохая игра Фили́ны — всего лишь единичный случай, но следующие двое детей тоже были не очень хороши. Когда половина детей закончили выступление, я в замешательстве склонила голову. Если именно таким ожидалось качество игры во время дебюта, тогда почему же мы с Вильфридом так много практиковались? Уровень мастерства, который требовался от дворян, был намного ниже ожидаемого.

По крайней мере, так я думала сначала. Вторая половина детей играла намного лучше. Каждый следующий ребёнок был всё более умелым. Похоже, их мастерство было пропорционально их статусу. Слыша огромную разницу в игре на фешпи́ле, я внезапно поняла, что происходит. Всё дело в деньгах, что родители смогли потратить на обучение. Теперь всё встало на свои места. Если бы первыми выступали дети с самым высоким статусом, то играющие после них дети с низким статусом выглядели бы жалко. Все понимали, что мастерство игры на фешпи́ле будет зависеть от того, насколько хороши у детей наставники и насколько качественны инструменты. Именно поэтому Вильфриду и мне было необходимо уметь играть на высоком уровне. Мы не смогли бы сохранить своё достоинство и социальное положение, если бы, обладая лучшими учителями и инструментами, выступили бы хуже детей, чей статус ниже нашего.

Как и следовало ожидать, дети высших дворян были весьма хороши. Вообще-то они оказались немного лучше, чем Вильфрид, которому пришлось научиться играть за очень короткий срок, но разница была достаточно небольшой, чтобы на Вильфрида не кидали насмешливые взгляды.

— Держу пари, теперь ты рад, что практиковался, не так ли, брат Вильфрид? — спросила я.

Когда он резко кивнул, Фердинанд позвал его по имени.

— Не волнуйся. Ты приложил к своей учёбе достаточно усилий, — сказала я и мягко подтолкнула Вильфрида в спину.

Когда он вышел на сцену и сел на стул, его учитель музыки принёс ему фешпи́ль. Вильфрид взял инструмент, установил его между бёдер и начал играть. То, как хорошо он мог играть, когда это было важно, и способность сохранять спокойствие, несмотря на всех оценивающих его людей, всё это наверняка свидетельствовало о крови Сильвестра, текущей в его венах. Он величественно играл на фешпи́ле перед огромной толпой — настоящее олицетворение сына герцога.

Я взглянула в сторону и увидела Флоренцию, чьи глаза были влажными от слёз. Она с улыбкой наблюдала за Вильфридом. Её ласковый взгляд был полон материнской любви, что я не могла не вспомнить и о своей маме. Я почувствовала укол зависти.

Вильфрид несколько раз запнулся, но сохранял хладнокровие до самого конца и без проблем исполнил песню. Закончив, он сошёл со сцены, лучась довольной улыбкой от хорошо проделанной работы.

— Розмайн, — объявил Фердинанд.

Как и другие дети до меня, я пошла в центр сцены и села на стул. Отсюда было хорошо видно всю огромную толпу дворян, выстроившуюся в зале. Я слышала, что в Эренфесте их было всего восемь сотен, но мне казалось, что тут их намного больше.

Я оглядела зал и встретилась взглядом с Эльвирой и Экхартом, стоявшими в первом ряду. Они оба одарили меня спокойными улыбками, отражавшими их полную уверенность во мне. Юстокс тоже был здесь. Он стоял рядом с Экхартом. В отличие от них, Дамуэль и Бригитта, стоявшие рядом с дворянами, у детей которых был сегодня дебют, выглядели крайне обеспокоенными, в то время как Корнелиус и Ангелика смотрели на меня с предвкушением. Рихарда улыбнулась и легонько кивнула, чтобы помочь мне успокоиться.

Пока я осматривала зал, Сильвестр, желая донести до всех легенду о святой, начал объяснять присутствующим обстоятельства моего удочерения, рассказывая ещё более преувеличенную историю, чем та, что использовалась во время моего крещения.

«Прекратите! Не надо разжигать в них интерес!» — кричала я мысленно, сохраняя при этом спокойную улыбку дворянки. Его смущающее представление закончилось как раз перед тем, как из-за оценивающих взглядов публики я чуть не потеряла самообладание. Розина поднялась на сцену с моим фешпи́лем и подошла ко мне.

— Госпожа Розмайн, учитывая ваши таланты, у вас всё будет хорошо, — сказала она с ободряющей улыбкой и добавила шёпотом. — Продолжайте улыбаться и не забудьте поблагодарить богов.

После этого Розина вернулась на своё место. Следуя её указаниям, я заставила себя улыбнуться, пока готовила фешпи́ль.

— А теперь, — объявил Фердинанд, — помолитесь богам и посвятите им песню.

Так как я посвящала песню богу моего сезона рождения, то играла о боге огня Лейденшафте. Это была песня, которую я очень хорошо знала и часто играла, но та маленькая шутка, которую я в своё время сыграла с Фердинандом, теперь обратилась против меня. Я сама себе вырыла могилу. Песня, которую он заставил меня репетировать для дебюта — это песня из аниме, которую я попросила его аранжировать! Прости меня, о могущественный Лейденшафт! Я буду играть от всего сердца!