Чердынец - taramans
— Еще! Давай еще!
Ну что… даю! Вновь начинаю ласкать Светку. Теперь уже — вокруг ее губок; потом — сами губки, налитые кровью и набухшие; пальцами чуть раскрываю их и проникаю языком внутрь. Ах, как мне это нравится, когда вот так девчонка всем телом отвечает каждому движению моего языка! И «горошинку» эту — нахожу языком и играю с ней. То придавливаю кончиком языка, то облизываю, то посасываю, прихватывая губами по кругу.
Катя, приникнув к Светкиным грудям, посасывает ей соски, иногда меняет их, но неотрывно смотрит, как я все это делаю. Благо что Светка, раздвинула ножки и чуть приподняла попу вверх. Мне удобно ласкать ей и «киську», и иногда опускаться ниже. К такой узкой и манящей меня дырочке.
Потом, поймав взгляд сестры, я, довольно резко, чуть раздвинув Светке ягодицы, вставляю язык ей в попу. Светка ахает, и протяжно стонет. Стараюсь просунуть язычок как можно дальше, продолжая смотреть в глаза Кати. Вот сомневаюсь я, что она сейчас что-то видит. Глаза шалые, даже — безумные!
Она отстраняется от Светки и резко засовывает себе руки между ног, как-то хрипло рычит и откидывается на спину.
Светку второй раз мне приходится придерживать одному!
Ай да я! Ай да — сукин сын. Обе враз кончили! Это же надо так…
Мы отдыхаем. К моему удивлению, Светка приходят в себя первой. Катя лежит на спине, одной рукой прикрывая лицо. Трусики у нее чуть спущены и видно — мокрые внизу.
Светка чуть слышно что-то хрипит, потом повторяет более внятно:
— Газировку, говорю, подай! — прикладывается к бутылке и долго глотает уже нагревшуюся сладкую воду.
Потом открывается от бутылки, смотрит на меня:
— Юра! Ты… это же просто… не знаю, как сказать…, — потом переводит взгляд на Катю, глаза у нее чуть расширяются, смотрит опять на меня, шепчет:
— Давай… давай Катю… вдвоем! Сначала покажи, я сама потом хочу.
Что-то в ее голосе мне говорит, что возражать ей сейчас не нужно!
Мы со Светкой, с двух сторон, начинаем целовать Катрин. Она слабо стонет. Целуем ее в губы, по очереди, глядим как второй целует Катю. Потом Светка практически зеркально повторяет все мои движения. Я ласкаю одну грудь, Кузнецова делает тоже самое с другой! Вместе переходим на живот. Светка снимает с Кати трусы. Та — так и лежит, не открывая глаз.
Потом я медленно-медленно, чтобы Светка все поняла, начинаю ласкать Кате промежность. Там тоже — все мокрое. Когда показываю, как ласкать губки, клитор, засовываю язык Кате в пизду, потом также приподняв ей попу, ласкаю анус и тоже — внутрь языком.
Светка смотрит очень внимательно, но сама дышит все тяжелее и чаще.
Я отрываю голову от Кати, шепчу Светке:
— Ты не сможешь сейчас ласкать ее — ты сама вот-вот кончишь!
— А что делать? — чуть постанывает Света.
— Как что? Кончи сама! Ложись рядом, я тебя пальчиками поласкаю… или сама себя!
— Ласкай ее… я справлюсь…, — Светка ложится рядом и не отрываясь смотрит, как я продолжаю. Потом протягивает руку себя между ног.
Катя уже вовсю стонет, но я замедляюсь, хочу, чтобы и Светка попробовала.
Кузнецова кончает опять бурно. Но в себя приходит почти сразу и подползает ко мне:
— Все… пусти… дай мне, — она буквально отпихивает меня и припадает к подруге!
Я перехожу к Катиным губам… и грудям. Мне тоже нужно… расслабится. Уже и побаливать начинает.
Я дотрагиваюсь до члена. Блин! Больно! Разглядываю его, торчащего вверх и чуть в сторону. Угу! Вот и следы от чьих-то зубок. Не то царапины, не то — ссадины. Желание как-то — притухает. Во же ж!
Меж тем Светка, похоже — доводит Катю до завершения. Та опять стонет, даже — покрикивает. Начинает судорожно сжимать ножки и подергивает попой. Светке сейчас придется не сладко!
Ха-ха! Грызуны! Изгрызли мою морковку. Учить еще и учить!
Но Светка терпит. И даже, когда Катя затихает, не сразу отрывается от нее.
— Ну как, понравилось? — шепотом спрашиваю Светку. Та закатывает глаза, облизывает губы и кивает головой: — Очень!
Потом переводит взгляд на меня, охает!
— Это что… мы его так? Ой… тебе же больно… наверно…
Я помахиваю рукой — типа, терпимо.
— Вы, зайки, не контролируете себя в процессе!
Светка обличающе направляет на меня палец:
— А я тебе говорила, что нужно объяснить! Говорила — подсказывай!
— Ладно! Не переживай, пройдет!
Мы опять жадно пьем газировку, доедаем пирожки.
— Неплохо позагорали, да, Кузнецова? — Катя улыбается.
— Очень! Я бы так загорала, кажется — каждый день!
— Только вот место… нужно какое-то другое. А тут приходится постоянно головой вертеть.
— Говорил вам — поехали на мотоцикле дальше — на гриву.
— Ладно, ладно… в следующий раз обязательно тебя послушаем. Лизун ты наш! Учитель разврата…, — Катька откровенно смеется, за ней начинает хохотать и Светка. Потом Светка подтягивается к Катиному ушку, что-то шепчет, показывая пальчиком мне в область паха. Катька отстраняется, смотрит на меня:
— Что, правда? Ну… сам виноват. Мы девушки неопытные, нужно было объяснять.
Светка мечтательно закатывает глазки и тянет:
— А я бы еще попробовала… ее… ну — сперму — на вкус! Ах как мне понравилось! А тебе, Катюшка? — переводит взгляд на подругу.
Катя отводит глаза:
— Угу… Юр! А вот ты говорил, ну, что многие женщины так делают, но не многим нравится. А… многие — глотают?
— Ты знаешь… нет — не многие. Большинству это не нравится. Ну… тут же — и мужчины разные. Разные организмы, процессы там… по-разному идут. Думаю, и на вкус она у всех — различается. Так что… цените, девочки, меня — такого вкусного! — улыбаюсь.
— Ой-ой-ой! Не загордись! Вкусный ты наш! — это Катя-язва!
— А мы и ценим, Юрка! Очень-очень ценим, правда! — вот же Светка, простая душа!
Солнце ощутимо катиться на запад. Мы начинаем, не торопясь, собираться. Девчонки решили назад идти в купальниках — те уже высохли во время наших… игрищ. Они переодеваются, практически не стесняясь меня.
Потом мы медленно бредем к Песчанке. Когда девчонки переходят речку, я наполняю пустые бутылки из-под газировки водой, чтобы они смогли обмыть ноги. Моются они тщательно и одного раза воды — не хватает. Хожу и второй, и третий раз. Потом они ждут, когда я обмоюсь сам.
