Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий
Голова гиганта откинулась, и в свете фар я увидел брызги, веером вылетевшие из его пасти. Импровизация удалась. В себя он придёт не скоро. И главное, хрен что вспомнит. Проверено.
— Ходу! — скомандовал я.
В одно мгновенье картина у фургона изменилась. Стройная, как у муравьёв, цепочка рабов вмиг смешалась. От неё отделилась фигура главного надсмотрщика, и рабочий процесс тут же нарушился.
— За ним! — крикнул я Кукуше и показал на Плеваку, который увидел нас и подорвался.
Я махнул, чтобы не ждал, и Кукуша, не выходя из машины, рванул в сторону летящего, как сайгак, похитителя моей куртки. Я тоже помчался в ту сторону. Но «бэха», естественно, оказалась быстрее меня.
Кажется, в Кукуше зажёгся инстинкт охотника. Он обогнал этого чемпиона по бегу, резко затормозил прямо перед ним, выскочил из тачки и без слов, вразумлений и прочей ненужной лирики впечатал свой внушительный кулак в нос Плеваке.
Тот, как манекен, не прошедший краш-тест, переломился и полетел кувырком, замерев в неестественной позе. Но тут же зашевелился, заскулил, закопошился и попытался приподняться.
— Где⁈ — зарычал Кукуша, склонившись над ним. — Где⁈
— Мужик… мужик… я тебя не знаю… — затряс головой поверженный монстр, моментально став покладистым и практически ручным.
— Где куртка, тварь⁈
— А? — не мог сообразить он, в чём дело. — Какая? Ты кто? Мужик, ты…
— Ты, кого мужиком назвал⁈ — прорычал Кукуша и его кулак, украшенный знаками воровской доблести, указал на допущенную Плевакой ошибку.
Плевака тонко завыл, схватился за рожу, а Кукуша начал долбить его могучими и жёсткими пинками.
— Где куртка? — спросил я, склоняясь над сломленным рабовладельцем, когда Кукуша устал, запыхался и начал утирать своё взмокшее лицо.
Увидев меня в свете фар, Плевака обомлел.
— Я… я… я… — заблеял он.
— Головка патефонная, — закончил его мысль Кукуша.
— Ошибся ты, мудила, — покачал я головой. — Бабки, часы и куртку. А, ещё наручные часы. Быстро.
— Я не знаю, — замотал он головой.
Тогда я поднял руку и выстрелил в землю рядом с его головой. На стволе был глушак, так что эффект получился не слишком грандиозным, но от сдержанного лязга, запаха пороха и дрогнувшей от удара пули земли, Плеваке стало действительно страшно.
Я навёл ствол ему в междуножье и он засучил, задёргал ногами, попытался подняться и тут же получил от Кукуши новую оплеуху.
— Быстро, гнида, если не хочешь, чтобы следующая моя куртка была сшита из твоей шкуры, — процедил я и нацелил ствол ему в лоб.
— Куртка, я понял! Куртка… здесь… Она в котельной…
— Часы! Напольные! Старые часы, которые ты из моего дома взял!
— Их Харитон увёз!!!
— Где Харитон⁈ — заорал Кукуша так, что стены задрожали. — Где⁈
— К Стакану увёз!
— Где сам Харитон? — спросил я.
— Я не знаю…
— Веди! — зарычал Кукуша и рывком поставил Плеваку на земелю. — Живо!
Ноги у него подкашивались, но отказать Кукуше он не смел.
— Туда… — чуть слышно сказал он и махнул рукой в сторону здания.
— Живей! — приказал я. — Бегом, тварь!
Мы прошли в котельную. В кочегарке пыхтели два бомжа и больше никого не было. Мы пошли было дальше, но я вдруг остановился. Ботинки. Вернулся назад и точно, из-за печки торчали ноги. Я прошёл мимо не обращающих на меня внимания кочегаров и уставился на тело.
Там лежал человек. Мёртвый человек. Я стиснул зубы. Буквально заскрипел зубами.
— Чего там? — Крикнул Кукуша, вернувшись ко мне.
Одной рукой он держал Плеваку, а во второй сжимал пистолет. Я не ответил. К горлу подкатил комок. На полу, как мусор, приготовленный к сжиганию, лежал Робинзон. На нём от побоев живого места не было. Сердце моё запеклось от жалости, от гнева, от несправедливости этой жизни.
Я поднял глаза на Плеваку. И он понял. Такие моменты всегда чувствуются. Мой вид не предвещал ничего хорошего, потому что он задрожал, затрепыхался, замотал головой.
— Они… они же не люди… звери… — залепетал он. — За кусок мяса… за хавку…
— Ты его забил? — прорычал я.
— Что?
— Ты? За ведро? За то, что тебя опомоил, петушара?
— Нет! — заорал Плевака. — Я? Что? Нет!
— Выходите! — приказал я кочегарам и подтвердил легитимность приказа, взмахом ствола. — Быстро отсюда.
Кочегары, забитые и замордованные соображали слабо и тупо уставились на Плеваку.
— Скажи им, — кивнул я.
— Идите, идите! — кивнул он.
Те молча бросили лопаты и двинули на выход.
— Я не понял! — раздался в то же время недовольный голос из коридора. — А кто грузить будет? Я чё боссу скажу за задержку? Куда все делись?
— Это кто? — тихо спросил я.
— Водила фургона… — ответил пленник.
— Скажи, чтобы шёл сюда.
— Сюда иди! — неуверенно крикнул он.
— Громче, — недовольно прошипел Кукуша и встряхнул Плеваку за шкирку.
— Я здесь! — послушно повысил он громкость, а я подобрал с пола лопату и встал так, чтобы меня не было видно от входа.
— Я не понял, чё такое? — раздалось совсем близко, и коротко стриженный человек вбежал внутрь. — Почему рабы твои…
Бом! Он не договорил и рухнул на пол. Вечерний звон. Я хорошенько приложил его лопатой. Как много дум наводит он…
— Время! — рыкнул Кукуша, и Плевака повёл нас дальше. Мы вошли в кандейку со столом и старым продавленным диваном. На стуле у стола висела моя куртка.
— Часы, бабки! — заорал я, снимая со стула то, что принадлежало мне.
— А? — затрясся наш пленник.
— Бесит он меня, — едва сдерживаясь, сказал Кукуша и приставил к его голове ствол.
— Щас-щас… я всё… — залепетал Плевака. — Всё, что есть… Всё, что…
Он начал поспешно вытаскивать из карманов деньги. Вытаскивать и выкладывать на стол. Кукуша молча сгрёб всё это и повторил вопрос.
— Где найти Харитона? Ты в натуре хочешь за него сдохнуть?
— Я правда, — замотал он головой. — Я правда не знаю…
— Для человека, который каждый день забирает жизни, — сказал я. — Ты очень плохо держишься. Очень.
— Пора валить, — заметил Кукуша, и я кивнул. — А с этим что?
— Времени мало, я бы его засунул в печь вместо Робинзона. Но придётся взять с собой.
— Да я его пальцем не трогал! — завизжал Плевака. — Я всё сказал. Куртку отдал. Я не знаю, где Харитон шкерится. Он мутный! Никому не говорит!
— После тебя куртку в химчистку отдавать придётся, — заметил Кукуша. — Давай, шевели булками, помойка.
— Да я её не одевал даже! Я всё! Я всё сказал! Мужики! Ой, то есть… не надо!
Мы вышли на улицу и двинули к машине.
— Что в ящиках? — спросил Кукуша.
— Сигареты… — ответил пленник. — И техника там всякая… Это на продажу…
— Придётся его… — начал я, и не договорил.
Хотел сказать, что его придётся вырубить так же, как йети и сунуть в багажник, но йети нарисовался сам, как живой. Да ещё и с мушкетом. Он появился из темноты и бросился на нас. Не добегая, остановился и поднял ружьё.
— Вот же тварь бессмертная, — покачал я головой.
— А? — переспросил, смотревший в это время на меня Плевака, переживавший, как я распоряжусь его жизнью.
Но я не ответил. Я вытолкнул его вперёд в тот самый момент, когда прогремел выстрел. Огромная медвежья пуля пробила его грудь и он замер, а здоровяк йети, каланча и полтора Ивана, бросил ружьё повернулся и дал дёру.
Да только шансов у него было мало. Я подскочил к бэхе, завёл и помчался за ним. По кочкам, по траве и крупной бетонной плитке. Он уже подбегал к контейнерам, между которых его было бы не достать, но ему не хватило самой малости.
Кукушин железный конь саданул этому уроду по ноге, и тот подлетел перекувыркнулся и грохнулся на землю. Грохнулся и заорал, оглашая округу дикими воплями. В сельском поселении, находящемся неподалёку, вполне могли принять эти крики за вопли оборотня. Тем более, как на заказ, сегодня было полнолуние, и скрытая за тучами луна, сейчас засияла на чёрном зловещем небе.
