Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил
Дмитрий спросил о продаже рыболовецких судов. И это могли достать. Сторговались на четырех рыбацких шаландах по пятнадцати рублей с полтиной и двух баркасах по девяти рублей с двумя гривенниками. Дороговато немного, хотя с другой стороны и дешево.
Все, процесс, как говорится, пошел, стороны разошлись с радостным настроением и предчувствием большой прибыли.
Глава 8
Начался день опять с приличной неприятности. Петр приказал построить гвардию — оба полка, Преображенский и Семеновский. Злой, раздраженный из-за опять начавшейся лихорадки и плохих новостей, царь ругал ушлых контрабандистов, срывавших пошлины, грозил им всякими карами. А в конце пригрозил повесить каждого, кого заметят в связях с ними.
Интересное получалось дело! Он тут разрывается, свои деньги тратит, по четыре копейки с полушки на пуд (выручает, правда, по десять копеек, но это приятный бонус), а наградой будет веревка. В Дмитрии взыграла дворянская спесь. Он голубая кровь! Ему надо голову рубить, или расстреливать, по крайней мере.
О чем и заявил надменно царю после завершения «общего собрания». Петр обратил на него сначала бешеный взгляд, обругал, назвал дураком, хохотнул. Потом взгляд его заметно потеплел. На князя Хилкова он долго ругаться не мог. Знал — свой дворянин в доску, все, что не сделает, все полезно.
— Тебе надо лечиться, государь, у тебя жар от лихорадки, — безапелляционно заявил Дмитрий, — чарка подогретой водки с малиной вполне подойдет. И не будешь таким синим и злым. А то как лютый барбос, все облаиваешь.
Петр сначала нехотя сопротивлялся, но слабость и озноб помогли Дмитрию больше, чем целый ворох слов. Пошли в трактир для господ (тоже Дмитрия), где хозяин угостил царя водкой, нагретой на кухне. В ней была размочена сушеная малина. Напиток так себе, но вроде бы немного лечит.
Кто не пробовал этого напитка, наверное, решат, что это напиток извращенных алкоголиков. Но это было действительно лекарство. Пьянить оно, разумеется, пьянило, но пить горячую водку, отдающую сивухой, было довольно противно. Прямо, как лекарство.
Контрабандисты — контрабандистам рознь, — внушал Дмитрий опьяневшему царю, — вот ты Санкт-Питербурх чем собираешься кормить?
— Да там посмотрим, — махнул опьяневший царь. Ему стало легче, и он не собирался грузить себя проблемами.
Дмитрий в монаршие обещания верил не очень. Сказывалось воспитание циничного ХХI века и реалистические подходы к жизни.
— Смотри, государь, крестьян-землепашцев здесь пока мало, на другие провинции особой надежды нет. А рядом дешевый польский хлеб, который, я кстати, уже купил у контрабандистов, перемолол на мельнице и испек в хлебопекарне для всего города.
— Вот сволочь, — констатировал Петр.
— И ты, государь, ешь, — невозмутимо добавил Дмитрий.
— Вдвойне волочь! — разозлился царь, — протрезвею — строго накажу, что б другим неповадно было!
Трезвый пьяному не товарищ, а пить сегодня не с руки — слишком много неотложных дел. Он с большой радостью оставил задремавшего царя на Алексашку Меньшикова и еще двоих «товарищей» из ближней кампании, вовремя пришедших в поисках царя.
— Передай государю — согласен только на отрубание головы или на расстрел, — велел Дмитрий Меньшикову и не обращая внимание на недоуменные вопросы и удивленные возгласы, покинул трактир, приказав, чтобы служители с царя никаких денег не брали. А то с них встанется.
Ему сейчас было не до царских денег. Где-то в конце недели в Санкт-Петербург должен был приехать старый князь Александр Хилков. Он, конечно, заедет к Дмитрию «по-родственному» и посмотрит на их «уютный семейный дом». И когда увидит, что там, как говорится, «и конь не валялся», то втора свадьба осенью вряд ли состоится. Не помогут ссылки ни на напряженный труд, ни на другие постройки. Может даже князь Александр согласится, но не Даша. Плакать будет, — насколько он ее знал, — но останется непреклонной.
Поэтому хватит ныть и придумывать отговорки. Любимая женщина с сыном тебя заждались, ее отец смирился. Остается только построить дом на основе примитивных методов для технологий ХХI века, и передовых для ХVIII века.
Конечно, можно было схалтурить. Тяп-ляп, навозить бревна, доски и построить а-ля улучшенная церковь. И там как жить?
А как на тебя будет смотреть Даша, как посмотрит князь Александр Никитович? Привел красавицу и княгиню практически в шалаш почти без удобств! Это только в сказке с милым и рай в шалаше. В реальности Даша убежит, даже не выйдя из походной кареты, и проклянет его на все улицы города.
Нет, он построит дом солидно и так, что весь Санкт-Петербурх будет завидовать и перемалывать в сплетнях, а его любимая девушка будет очарована.
Для начала он приказал все кирпичи, наготовленные его кирпичной мастерской, привезти к месту жилищного строительства. Туда же была переброшена бригада строителей, уже строившей не одно здание не только из бревен, но и кирпичей. Одновременно землекопы ударными темпами начали создавать фундамент и рыть коммуникации для воды, тепла и канализаций. А в кузнечной мастерской стали дерзко экспериментировать с листьями белого железа, ковать различную фурнитуру.
В лесопилке готовили толстые доски для пола и потолка, более тонкие и красивые для обшивки стен, копили всякие древесные мелочи для кухни, спальни, гостиной. Рабочие знали, что они готовят для личного дома барина Дмитрия и старались, как можно лучше.
Ведь трудящиеся на его работах — и свои крепостные, и чужие, арендованные с разрешения Петра видели разницу с другими дворянами — Дмитрий не только жестко требовал, но и обильно кормил и хорошо платил. Его люди всегда были накормлены, обуты–одеты, спали в тепле под крышей. Так почему бы не порадеть за благодетеля?
А Дмитрий трудился. По его эскизному архитектурному плану дом был большим. Первоначально его предполагалось построить одноэтажный. Передумал. Страшно было строить огромную громадину без опыта и квалификации.
Потом понял, что лучше сделать компактный двухэтажный, чем излишне длинный и широкий одноэтажный. Тем более, земля ныне дорога и Санкт-Петербурге. И что и в первой четверти ХVIII веке в России тоже есть мастеровые, работающие с двух-трех этажными каменными зданиями. Надо только их найти. Не для Дмитрия, конечно, для Санкт-Петербурга. Построим!
Бригада или, как сейчас говорили, артель строителей быстро клала кирпичи, другие рабочие — мебельщики и краснодеревщики — работали с мебелью, устанавливали двери и деревянные плинтусы, солидные полы.
Их надо было не только хорошо проинструктировать, а потом еще одним глазком поглядывать и, кажется, все. Не дай бог ошибутся, переделывать уже некогда!
Но сам он, главным образом, работал над булыжной площадью вокруг дома. Дело было для России хоть древнее, но полностью забытое, а, значит, совершенно новое, но очень полезное. Пора было каменщикам отрабатывать вложенные в них усилия и время.
Если булыжники, входящие в обязательную часть, непременно входили в государственную долю, хотя и в конечном итоге оплачивались, то продукция стимулирующей части считалась уже Дмитриевой, и городские чиновники каждый раз были вынуждены договариваться с ним по поводу их использования. И, apriory, он мог бы и отказать, на что неоднократно указывал.
И если до этого все оканчивалось страшилками, то теперь ему самому были очень нужны булыжники для мостовой около дома, о чем он твердо и жестко заявил, указав, где они конкретно лягут. Чиновникам пришлось, по русской привычке, почесать затылки и нехотя согласиться. Дмитрий не нарушил главное требование — решил укладывать очередную мостовую в городе, при чем чуть ли не в его центре. Все остальное было явно от дьявола, а сотрудничество с ним, как известно, является непотребным для истинного православного.
Саму мостовую построить было просто, хотя и физически накладно: выбранную площадь надо было тщательно очистить от всякого мусора, по максимуму выровнять, засыпать морским песком, утоптать его. И только после этого уложить булыжники. И никакой тебе высшей математики с могущественными интегралами! Одна примитивная, но твердая арифметика. Зато наработаешься до семи потов.
