Сердце Изнанки. Книга – 2 - Олег Валентинович Ковальчук
— Да как же так можно! — Он стиснул кулаки, и голос его задрожал от гнева: — это очень не честно! Подлецы! — вырвалось у него. — Это же… это же откровенная манипуляция! Они играют на страхах людей, держат их в постоянном ужасе! Селяне и так еле держатся, а эти… эти Лисины просто выжимают их, как рабов! Как можно быть такими мерзавцами?
Он пнул обломки граммофона, и щепки разлетелись по полу. Его глаза горели, но за гневом я видел стыд и бессилие. Он ведь без моей подсказки, даже не задумался об этом.
— А ты представь, как там дети живут, — тихо сказал я, глядя ему в глаза. — В постоянном страхе. Каждую ночь слышат этот вой, и они думают, что твари вот-вот ворвутся. Анечка, что нам водицы принесла, — она ведь тоже это слышит. Тебе не стыдно, Дима? Эти люди верят вашей семье, служили вам верой и правдой, а теперь оказались в таком положении. Раз уж отец не может взять это в руки, так ты бы уже взял!
Дмитрий опустил взгляд, его плечи поникли. Он провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть тяжесть моих слов.
— Стыдно, — глухо признался он. — Но что я могу? Отец всё пустил на самотёк, Лисины влезли, как хозяева… Я пытался, но…
— Хватит пытаться, — отрезал я. — Надо делать. Мы уже нашли одарённых, узнали, как Лисины запугивают народ. Это их слабость, Дима. Если люди поймут, что твари — просто запись, их страх ослабнет, а гнев на Лисиных вырастет. Это прекрасный шанс.
— Интересно, своих подданных они тоже так «мотивируют»? — хмуро спросил он. — Какие выдумщики.
— Но мы не они. — спокойно произнёс я. — Мы вернём людям веру в Пылаевых.
Дальше по плану у нас было посещение двух червоточин. Пока ехали, я задал Дмитрию вопрос, который давно не давал мне покоя.
— Слушай, а вот эта горничная, Луиза. Тебе не кажется, что она немного странная? — спросил я.
— Да нет, — удивился он, покосившись на меня. — С чего вдруг такие вопросы?
— Да так, поинтересовался, — ответил я, стараясь говорить небрежно.
Дмитрий пожал плечами и продолжил:
— Её прислали из агентства. Динара однажды заболела, надолго уехала в деревню, а у матушки не было горничной. Вот и выписали Луизу. Она запросила очень низкий оклад. Глупо было отказываться. К тому же она толковая, справная. Жалование у неё небольшое, а работу делает на совесть. Когда Динара вернулась, решили Луизу тоже оставить при доме.
Хм-м, как удобно получается.
— А тебе не кажется, что она чересчур толковая для своего возраста? — я искоса взглянул на брата. — Особенно для такого оклада?
— Да нет, не кажется, — Дмитрий хмыкнул. — На мой взгляд, она как раз справляется, как надо. Нечасто встретишь работников, которые просто делают свою работу без проблем, за то жалование, что им платят.
— Ну да, ну да, — протянул я. — Вот и я о том же.
Тем временем мы подъехали к небольшой поляне, и машина остановилась.
Я уже нутром чуял приближение червоточины.
Воздух вокруг будто сгустился, пропитанный невидимыми потоками энергии, которые струились, словно живые. Они текли ко мне, обволакивали, тянули, как магнит. Мой дар отзывался на них, вспыхивая в груди жаром, будто я был частью этой силы.
Я чувствовал, как энергия проникает в меня, наполняя каждую клетку, заставляя кожу покалывать. Энергия была дикой, необузданной, и я впитывал её, словно пересохшая земля — дождь. Истинное зрение окрасило мир яркими красками: потоки силы вились вокруг, словно серебристые нити, сплетаясь в центре поляны в пульсирующий разрыв пространства.
— Червоточина здесь, в середине, — сказал Дмитрий, указывая на центр поляны. — Сейчас её не видно, но если станет активной, начнёт светиться.
— Да я знаю, — ответил я, ведь и без того видел разрыв через истинное зрение. — Я ведь и так вижу червоточины, я видящий, не забыл? — хмыкнул я, бросив взгляд на Дмитрия.
Энергия толчками вырывалась из червоточины, но была иной. Пассивной. Значит, по ту сторону не было осколок — это просто разрыв в пространстве, из которого лилась энергия в наш мир, а иногда и твари. Но даже так разрыв притягивал, манил, будто звал шагнуть внутрь. Я стиснул кулаки, сдерживая порыв. Дар бурлил, требуя действия, но я заставил себя сосредоточиться.
Я смотрел на этот разрыв и не мог отвести взгляда. Он тянул меня к себе, словно магнит, шепча о тайнах, скрытых за пеленой.
Я вышел из автомобиля и пошёл прямо через поле к разрыву. Трава шуршала под ногами, а воздух густел, пропитанный невидимой силой.
— Эй, ты куда? — окликнул меня Дмитрий.
— Да пойду, прогуляюсь. Может, что интересное увижу, — отмахнулся я.
Подойдя к разрыву, я остановился в метре от него. Червоточина пульсировала, как живое сердце, и меня тянуло шагнуть внутрь. Я протянул руку, и пальцы коснулись невидимой границы. Вдруг рука провалилась, исчезла, словно её поглотила изнанка. Холод, пустота и лёгкое покалывание охватили кожу. Моя рука была там, по ту сторону.
— Эй, ты чего делаешь? — раздался возглас Дмитрия.
— Проверяю, активна ли червоточина, — ответил я, не оборачиваясь.
— Говорю же, неактивна! Её бы видно было, — повторил он.
Я призадумался. Говорят, в неактивную червоточину нельзя попасть, но моя рука уже исчезла в разрыве пространство.
— Эй, что с твоей рукой? — крикнул Дмитрий, и в его голосе послышалась тревога.
В следующий миг я шагнул вперёд.
Глава 6
В изнанке
Шагнуть прямо в изнанку.
Безрассудство?
Возможно.
Но тайна моего дара не давала покоя. Где-то там, за пеленой, был ответ. В голове занозой сидела мысль: в глубине изнанки скрывается её сердце. Безумный художник нарисовал невероятной мощи артефакт и повесил картину в замке, в червоточине, что никак не закрывалась. Будто специально ждала меня, чтобы я его увидел и загорелся желанием добраться до него.
Я оказался в сером пространстве, где растворялась реальность. Вокруг неслись потоки энергии — сотни тысяч нитей, ярких, как молнии, и в то же время тёмных,
