Милан. Том 2 (СИ) - Arladaar
Странно, но звонок раздался буквально тут же, едва только Люда успела переодеться. На экране телефона высветился незнакомый номер. Люда думала брать или не брать, но любопытство всё-таки взяло верх.
— Кто это? — спросила она.
— Арина Стольникова? — произнёс незнакомый мужской голос, с официозным акцентом.
— Да это я, — удивлённо ответила Люда.
— С вами говорит представитель российского антидопингового агентства Александр Евгеньев. В течение ближайших суток вы обязаны пройти контроль на соответствие вашей биохимии всемирному антидопинговому законодательству. Когда к вам удобнее будет подъехать?
Надо сказать, Люда очутилась в полнейшем недоумении. Про допинг она, конечно, слыхала, но то, что он коснётся её лично, не могла даже представить. Хотя, она же олимпийская чемпионка, за ней наверное, повышенный контроль. Смелая была права. Фотографии с бутылкой вина сделали своё дело, их увидел тот, кому не надо видеть.
— Я сегодня вечером буду дома в 19:00, — подумав, ответила Люда.
— Это точная информация? — настойчиво повторил мужчина. — Офицеры антидопингового агентства будут ждать вас в течение часа. Если вы к тому времени не появитесь, тест будет признан положительным. Вы понимаете последствия этого? Это значит официальное признание того, что вы принимаете допинг-препараты, и результаты этого положительного теста будут поданы в Спортивный арбитражный суд в Лозанне. А это, как минимум, дисквалификация на три года.
Тут-то Люда поняла, что всё происходит очень серьёзно, и задумалась: тренировка заканчивалась в 18:00, «Бэбитакса» сейчас нет, и на кого надеяться, непонятно. Возможно, стоит перенести сдачу проб хотя бы на час?
— Тогда запишите на 20:00, — попросила Людмила. — Я не уверена, что смогу добраться с тренировки вовремя.
— Записываю на 20:00, — согласился мужчина. — Адрес тот же? Жилой комплекс «Алые паруса»?
— Да, — согласилась Люда. — Это мой адрес.
— Приятного дня, спасибо за взаимопонимание, — вежливо сказал мужчина и прервал разговор.
— Что там, русадовцы звонили? — спросила Смелая, увидевшая, что Люде кто-то звонит, и по содержанию разговора догадавшаяся, кто это. Похоже, для Сашки визиты допинг-офицеров были не в диковинку.
— Да, — согласилась Люда. — Сказали, чтобы в 20:00 была дома. А у меня сегодня водителя такси не будет. Не знаю, как домой добираться, придётся вызывать другое такси.
— Зачем другое? — удивилась Сашка. — Я тебя на своих трёх иксах подвезу. Ладно, пошли на взвешивание. Опять последние будем.
… На взвешивании весы показали плюс 120 г. Бронгауз сокрушенно покачал головой и махнул рукой, выгоняя из кабинета.
— Аря… Я сегодня дам указание хореографу, чтобы он потренировал с тобой базовые позиции, — предупредил тренер. — Я не знаю, что с тобой произошло, но у тебя уровень катания как у перворазрядницы. Я видел такие случаи в спорте, обычно они касались девушек, на которых наваливался пубертат. Но в твоём случае этого нет, и я немного обескуражен. Колебания веса у тебя в пределах допустимого. Скажем так, не идеал, но на начало сезона пойдёт. Но почему при этом я вижу такую потерю в линиях, я понять не могу. Поэтому сегодня упор делаем на хореографию. Всё, что хореограф скажет тебе на занятии, мы сегодня перенесём на на лёд. Тебе понятно?
Люда кивнула головой и отправилась на силовую тренировку…
…На занятие по хореографии Железов, как всегда, опаздывал. Работал он во многих местах одновременно: в танцевальных труппах, в театрах и с группами фигуристов. Спортсмены во время его отсутствия занимались сами по себе, уже зная, что нужно тренировать. Приблизительно знала и Люда. Правда, ситуация с ней была совсем другая. Мышцы и сухожилия у ней были вытянутые прекрасно. И не хватало лишь одного: знания как правильно управлять ими.
— Смелая, я не пойму, — сказала Люда. — Почему Бронгауз как плотно занимается только мной? Вы свободно катаетесь, катаете отрывки, куски программ, прыгаете и вращаетесь, и он от вас не требует, чтобы вы делали целиковые прокаты. Почему ко мне такое внимание?
— Потому что наши программы уже готовы, — заявила Смелая. — В конце августа мы будем катать целиковые программы, уже вместе с прыжками. Мы их ставили ещё в мае. Ты опять начинаешь дурить?
Очевидно, что этот вопрос у настоящей Арины Стольниковой никакого удивления не должен был вызывать, поэтому Людмила сделала смущённый вид и принялась делать то же самое, что и другие — разминать ноги, руки и корпус.
За этим занятием их и застал Железов. Был он сегодня одет просто: в синий спортивный костюм и белые классические кроссовки.
— Похвально, что сами работаете, — с одобрением сказал хореограф. — Сегодня тренируем классические танцевальные и балетные позы. Тянем руки, тянем ноги. Удерживаемся на пальцах и полупальцах. В общем, я злой балетмейстер из нуарного фильма, с указкой в руках, хлопающих вас по тем частям тела, которые нужно тянуть, вы — несчастные ученики нищей государственной балетной школы. Всё ясно?
— Алексей Николаевич, мы же всё это уже знаем, — с неудовольствием сказал Андрей Москвин. — Может быть, мы перейдем к тематическим танцам и будем по ходу занятия перебирать базовые позиции из наших программ, начиная с короткой?
— Мне платят за то, чтобы люди получали удовольствие от ваших прокатов, — непреклонно сказал хореограф. — Любая хореография складывается из базовых позиций. Когда вы научитесь работать в идеальных позициях, люди с удовольствием будут вас смотреть, даже если вы будете катать полную галиматью. Почему? А потому что ваши красивые тела будут делать красивые движения. Поэтому давайте-ка бунт на корабле устраивать не будем, встаём все в ряд и начинаем движение с элементарного. Арабеск номер один. Особое внимание обращаю на Арену Стольникову. Ариша, приготовься. Будет тяжело.
Хореограф поставил на магнитоле медленную классическую музыку. Она была очень странная: звучал словно симфонический оркестр, но в то же время в ней чувствовалась примесь синтезаторной электронной музыки. Похоже это была какая-то современная обработка классики, и Люда не смогла с ходу определить, что это за исполнитель играет. Но играло очень вдохновенно!
Когда фигуристы встали в арабеск номер один, хореограф стал ходить и проверять, кто его делает плохо. Естественно, самая плохая позиция была у Людмилы, и хореограф прямо указал ей.
— У тебя не прямые линии, — заявил Железов. — Ничего не пойму. Смотри, у тебя всё гнётся как надо.
Железов взял Люду за лодыжку и легко поставил голень так, как требуется, а следом чуть вытянул опорную ногу и выпрямил колено. Немного подровнял руки в локтях и, взяв за кисти, придал им верное положение.
— Выпрямляем правую опорную ножку в прямую линию, свободную ножку тоже выпрямляем и держим под углом в 100 градусов от льда. Правую ручку вперёд, пальчиками чуть вверх, левую ручку назад, пальчиками чуть вниз. Так стоим, держим позиции в течение минуты. Аря! Ты должна держать эту позицию ровно минуту, при этом никуда не шевелиться и не делать никакие, самые малейшие движения!
В Екатинске 1986 года Левковцев точно так же правил позиции, и у Люды они получались неплохо. Со временем должны хорошо получиться и здесь.
— Повторение — мать учения, — улыбнулся Железов. — У тебя уже получается совсем неплохо, и прогресс прямо на лицо. Так, ребята, теперь арабеск номер два. Поехали…
Глава 8
Отработка тройных
Перед ледовой тренировкой Железов встретился с Бронгаузом для разговора, и темой этого разговора было состояние Арины Стольниковой.
— Когда я её увидел неделю назад, такое ощущение, что она деградировала на 100 лет назад, — признался Железов. — Но всё это можно свалить на аварию, произошедшую с ней. Однако в то же самое время я увидел одну удивительную вещь. Это её огромное желание восстановиться. Не поверишь, она прогрессирует с каждой минутой. Я вижу, как она растёт, словно гриб после дождя. Она восстанавливается у нас на глазах. И это её колоссальное упорство, я бы даже сказал, усердие, очень впечатляет.
