Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Сегодня нам ещё выступать в ресторане «София», — сказал Матецкий. — Раньше полуночи дома не появлюсь. Так что прям вот с утра не обещаю, но до обеда буду.
— Кстати, бывал когда-нибудь в «Софии»? — спросил Белов. — А то приезжай, проведём. И девушку свою бери.
— Так её у меня и нет пока. Вернее, была в Пензе, мы тихо-мирно расстались, а новой обзавестись пока не успел.
Тут же подумал о Марине, и стало чертовски стыдно. С другой стороны, я ей ничего не обещал, и она с этим согласилась.
— Ну, в Москве за этим дело не станет, — ободряюще ухмыльнулся Лёша.
Я уж грешным делом подумал о Рите. Не пригласить ли её, но тут же от этой идеи отказался. Побывал один раз в гостях, узнал, что папа – генерал-лейтенант, рулит целой Академией, и сразу тащить её в ресторан? Некрасиво как-то получится.
Вот если пригласить девушку в какое-нибудь по-настоящему культурное место… Ну, скажем, в театр или музей. Хотя музеем её не удивишь, не место для свиданий с москвичкой. Вот если бы какая-то статусная премьера в театре…
Да и самому надо культурно развиваться, а то всё работа да работа. Эта вот вылазка на студию – и то благодаря настойчивости Лебедева-старшего.
Я задержался вместе с ним в ожидании, когда Валера всё сведёт и запишет на плёнку готовый материал. Очень уж хотелось услышать, что получилось.
Звукорежиссёр сидел в наушниках, поэтому мы с генералом могли общаться, не отвлекая его от работы.
— Кстати, Арсений, читал я статью в «Комсомолке», где вы на пару с журналисткой весьма откровенно высказывались о так называемом социальном лифте для детей партноменклатуры и прочих заслуженных работников из разных отраслей, которым под силу сделать жизнь своих отпрысков безоблачной. Сами додумались или кто подсказал?
Наши взгляды скрестились и, не отводя глаз, я сказал:
— Сам додумался. Научился подмечать то, что многие мои ровесники не замечают. И вселяет надежду тот факт, что такая же молодая журналистка не только подхватила, но и развила мою мысль. Значит, наше поколение не совсем ещё потеряно.
— Ну, я никогда и не считал его потерянным, — хмыкнул генерал. — Гляжу на сына, на дочь, и уверен, что из них получатся полноценные граждане своей страны. Ну а, возвращаясь к статье, вы лично сталкивались с подобными случаями? Или, может быть, слышали от кого-то?
— А вы ни разу с подобным не сталкивались? — задал я встречный вопрос. — Ну признайтесь самому себе, что регулярно наблюдаете случи кумовства. Вот, к примеру, по ряду причин некто, породнившись с человеком из верхних эшелонов власти, начинает рулить. И хорошо, если человек способный и талантливый, а если алкоголик и бездарность? Который прёт как танк, сметая все на своем пути, разрушая сложившуюся работающую систему? Или я ошибаюсь, не такого?
Лицо собеседника на мгновение дрогнуло, но тут же приняло прежнее выражение. Повисла пауза, генерал отвёл взгляд в сторону, глядя сквозь стекло, разгораживающую студию надвое. Прошла, наверное, минута, прежде чем он, всё так же глядя сквозь стекло, тихо произнёс:
— Не ошибаетесь, Арсений, к сожалению, не ошибаетесь.
Лебедев наклонился вперёд, сцепив пальцы в замок и опираясь локтями на колени, теперь его взгляд нырнул вниз, себе под ноги, в истёртый от колёсиков кресла ковролин. Импортный ковролин, почему-то мелькнула мысль, в СССР его вроде бы ещё не производят.
— Ладно, Сергей Михайлович, оставим эту щекотливую тему. Давайте лучше подумаем, кто будет исполнять эти вещи на Дне милиции… Если, конечно, песни пройдут конкурсный или какой там отбор.
— Вот это здравая мысль, — оживился генерал. — На этот счёт у меня пока одна кандидатура – Академический ансамбль песни и пляски внутренних войск МВД СССР. Руководитель Ансамбля – мой хороший товарищ, он не откажет.
Час спустя мы попрощались и отправились каждый по своим делам. Вернее, Лебедев уселся в чёрную служебную «Волгу», а я уезжать не спешил. Сидел в припаркованной у Дома радио машине, с опущенным стеклом со моей стороны, куда задувал всё ещё тёплый сентябрьский ветер, барабанил пальцами по «баранке», размышляя над своими ближайшими планами, которых ещё не было, и одновременно фоном слушая передаваемые по «Маяку» последние новости. В Союзе всё отлично: надои растут, выпуск чугуна увеличился на 12%, жилое строительство шагает семимильными шагами… В мире неспокойно: Ближний Восток потряхивает, теракт в Маниле, в США индейцы требуют равных прав с американскими гражданами, протестуя против нахождения в резервациях… Негры тоже протестуют. Ну да, до BLM – ещё как до Китая в позе одного членистоногого.
В бардачке лежала бобина с копиями сегодняшних песен. Завтра партитуру и плёнку завезу в ВААП, надо всё будет официально оформить.
А сейчас вроде бы можно было спокойно ехать домой, но, с другой стороны, проводить остаток дня в четырёх стенах не хотелось. Уборку я сделал ещё вчера утром, до похода в гости, у меня с той жизни традиция сложилась – убираться утром в субботу, чтобы почти два полных выходных об этом уже не думать.
Всё же интересно, как Шумский распорядился информацией о войне в Афганистане? Предпринял хоть какие-то шаги или решил попросту забыть о моём «видении»? Забыть и забить. Или решит как-то обезопасить своего сына? Достать ему «белый билет», например, а на всё остальное наплевать.
А вообще надо бы через него, что ли, как-то повлиять на ситуацию с Лебедевым. Раз уж тот решил пустить всё на самотёк, то, может быть, смежники помогут. Всё-таки он им не чужой, вышел из чекистов.
— Гражданин!
Я повернул голову на голос. Рядом с водительской дверью стоял гаишник с погонами сержанта. Чуть поодаль виднелся мотоцикл с коляской, характерной жёлто-синей окраски.
— Добрый день, товарищ сержант! Что-то случилось?
— Случилось, — серьёзно произнёс он. — Вы знак видели?
Он ткнул жезлом в сторону знака «Стоянка запрещена». Ох ты ж, бляха муха, и как я его сразу не заметил?!
— Виноват, — вздохнул я, протягивая ему без напоминания водительской удостоверение с картонным талоном.
Полминуты спустя инспектор вернул мне документы, только теперь уже в талоне красовалась дырочка. М-да, что называется, не всё коту Масленица.
Я повернул ключ зажигания и тронулся в сторону дома. Как-то резко расхотелось каких-то приключений, буду тупо лежать на диване и читать беллетристику. Надо дать отдых мозгам. К тому же кое-что из дома прихватил. Правда, всё уже не раз перечитанное, прежде всего ещё в той жизни, а я бы не отказался от чего-нибудь новенького. Записаться, что ли, на абонемент в обычную библиотеку...
Тут мне в голову пришла новая мысль, и я свернул в сторону «Московского дома книги» на проспекте Калинина. Самый большой книжный магазин в СССР растянулся вдоль проспекта на пару сотен метров. В предыдущей жизни бывал тут пару раз, в этой ещё как-то не доводилось.
С некоторым благоговением я почти час бродил по магазину, рассматривая книжные полки, а заодно и первый электронный экран страны, под названием «Элин» - «электронный информатор», состоявший из сотни тысяч автомобильных ламп.
Вот только купить было практически нечего. Хотя, быть может, есть реально любители почитать труды Владимира Ильича, их тут было с избытком, этих трудов, чуть ли не километры книжных стеллажей. Это не говоря уже о другой подобного рода литературе, включающей в себя решения последнего съезда КПСС. Дошёл до отдела художественной литературы
— А научная или просто фантастика у вас вообще бывает? — спросил я скучающую продавщицу.
— Бывает, только её сразу же разбирают, — явно сдерживая зевоту, ответила та.
М-да, беда с беллетристикой в стране. В книжных магазинах сплошь нечитабельная макулатура, выпускаемая по партийной разнарядке.
Постоял, повздыхал и направился прочь. Однако на выходе из отдела меня остановил неприметный мужичонка с объёмистым портфелем в руках, оттягивавшем его правую руку.
— Молодой человек, я слышал, вы интересуетесь фантастикой?
