Митрополичий стольник - Владимир Георгиевич Босин
Глава 6
Вечером, в обстановке секретности нам на борт загрузили закупленное. Как владелец судна я следил за загрузкой трюма.
Шестьдесят одну пушку переложили пучками сена. Отдельно загрузили бочонки с порохом и тяжеленные ящики, видимо со свинцовым дробом.
— Как отходим? Мне ещё нужно мушкеты забрать, — Иван припёр меня к борту и пытается давить своим авторитетом.
— Вань, — я чуть подвинул его и выскользнул на свободное пространство палубы.
— К нам проявили нездоровый интерес, вернее к нашему грузу. Мы и так проторчали здесь почти три седмицы в ожидании прихода каравана с заказанными пушками. Надо уходить, пока к нам не пришли и не посадили в холодный поруб. Тогда и груз заберут и нам не поздоровится.
Иван неохотно отошёл, — но мне позарез нужно купить хоть сотню мушкетов.
Нам повезло в Мемеле. Здесь шла вялотекущая война короля Казимира с Тевтонским орденом. Свою долю в сумятицу вносил и Ливонский орден, а также вооружённые отряды Прусского союза. Сейчас город занят совместным польско-гуситским гарнизоном. Но в округе было весьма неспокойно. Но, как известно, в мутной воде водится крупная рыба. Вот нам и удалось закупить у старосты Жемайтии (одна из народностей, живущих под гнётом рыцарей Тевтонского ордена) Яна Кезгайло крупную партию огнестрельного оружия. Я со своими ребятами присутствовал при передаче оплаты оружия. Иван передал посреднику небольшой мешочек, никак яхонты передал в уплату.
По мне так эти тяжеленные дуры, заряжаемый с дульной части аркебузами назвать сложно. Это скорее карманная артиллерия калибром миллиметров 15 и весом килограмм восемь, если не больше. У нас этих монстров называли ручницами или ручными пищалями. Иван наконец-то успокоился и мы взяли курс домой.
Бомба взорвалась уже вначале ноября, когда лёд на реке окреп достаточно для санного поезда. Я решился наконец выбросить в продажу свою строганную доску. Для этого заранее перевёз всё наработанное в свой склад. Затем мой тесть устроил большой приём для своих гильдейцев. На него пришло немало состоятельных и важных людей города. А накануне плотники постелили в его зале мою новую продукцию. Затем работники покрыли в два слоя новый пол особой смолой. Это была смолка на основе сосновой живицы, в принципе это тот же жидкий канифоль. В результате покрытие пола получилось красно-коричневого цвета, похожего на цвет благородного вина. Сказать, что народ удивился — означает ничего не сказать. На тестя посыпались вопросы. Вернее вопрос один, где достать это чудо? А тут появился я, весь и себя скромный и почти незаметный. Сразу довёл до сведения публики информацию, что строганной доски очень мало. Она идёт исключительно для нужд великокняжьего дворца и у меня осталось её совсем немного. В любом случае, следует связаться со мной в другое время и возможно…
Я по баснословным, практически спекулянтским ценам в течении следующего дня распродал всё наработанное. Разумеется появились и недовольные, кто припозднился и пролетел. Им я пообещал по весне поставить доску в необходимом количестве.
Полученные средства мне ох как пригодились. Дело в том, что я планирую построить у себя настоящую промышленную зону. У меня и так дровяной склад и лесопилки выгорожены двойным забором. Между частоколом бегают по ночам свирепые волкодавы и прохаживаются парные патрули. Чуть наособицу стоит цех по изготовлению огнеупорного кирпича. Это направление мы никогда не забрасывали. Просто от него не такая быстрая отдача. А теперь я загорелся поставить большую смолокурню. Ведь для обработки дерева очень нужна смола и живица. А дёготь вообще нарасхват. Так зачем я буду платить за него чужому дяде. Технологию я знаю неплохо. И не ту, которой пользовался мой псевдородич Ждан. А более прогрессивную, что позволит мне получать большие объёмы. Сырья, так называемого «смолья», у меня полно. Это отходы моего производства, а так же валежник, старые подсоченные деревья и конечно пни. Отдельно шла живица, которую собирали, делая надрезы на хвойных деревьях. Живица вообще универсальная вещь. Она являлась обезболивающим, помогала при ранениях. На её основе делали мази, перемешивая с салом. Это помогало от гнойников и кожных заболеваний. Ну и на её основе также изготовляли различные пропитки. Из того же канифоля делали краски, клей и даже мыло.
На устройство такой смолокурни у меня ушло всего три недели. Основа её — это своеобразный «котёл». Он представляет собой большой кирпичный цилиндр, диаметра и высотой два с половиной — три метра. Сверху в него загружаются смоляные чурки, уложенные в огромную железную корзину. Когда она опущена в «котёл», его плотно закрывают крышкой, замазывая щели мокрой глиной.
Сбоку от «котла» притулилась печь, которая его собственно и греет. Процесс идёт без участия человека, однако печь топится не менее 20 часов, порой и поболее. При этом печник должен поддерживать постоянную температуру. Примерно через сутки из трубы, продведённой под землёй к смолокурне начинает идти жидкость. Сначала это просто вода, но потом появляется скипидар, а уже затем появляется первая партия смолы. В течении 2-3 часов поступает в чан жидкая смола. Её вёдрами переливают в бочку.
В первую «плавку» мы получили около 10 вёдер смолы и ещё некоторое количество скипидара. А в корзине остаётся обожжённый древесный уголь. И процесс повторяется.
Несмотря на морозы, круговерть на моём участке продолжается. И если лесопилки встали, то смолокурня и участок по производству кирпича наоборот получили дополнительный импульс. Мне нужно за зиму переработать все отходы лесопилок, перегнав в смолу и скипидар. Ну и печь по отжигу кирпича тоже не простаивает. Сейчас в зимний период резко высвободились рабочие руки. Землепашцы теперь охотно нанимаются на мои производства. Отсюда и размах работ.
А вот лично у меня наоборот стало больше свободного времени, которое я с удовольствием посвящал семье. Мы полюбили с женой выбираться в лес. Детей оставляли на кормилиц, а сами удирали от домашних забот. Отъезжали в сопровождении охраны на несколько вёрст по лесной дороге и гуляли по тропинке. Наслаждались тишиной и красотой зимнего леса.
Этот стих я отлично помню ещё со школы. Оказываясь в сказке зимнего леса, я частенько вспоминал его. Не удержался и на сей раз. Просто заворожённо любовался видом лесной полянки и слова сами попросились порадовать слух жены:
