Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
— А я — не добрая. Упс, да? Нежданчик?
Она бессильно стиснула кулаки, шумно вдохнула и выбежала из кухни, грохоча по коридору деревянными сабо. Я снова опустилась на лавку и принялась глотать эль. Мне было жалко сестрёнку. Но, правда, так будет лучше для всех. И для неё в том числе. Не нравился мне этот Марион с его донжуанскими похождениями. Да и выполнять наше с Чертополохом соглашение я, откровенно говоря, не собиралась. Принц, конечно, тот ещё кролик, но… Даже он не заслужил такого гадства.
Без Золушки продолжить преображение собственной комнаты я не могла (просто не знала где что лежит и куда чего класть), а потому решила всё же прогуляться. Но не в центр города, а куда-нибудь… в лес, например. Наш дом был третьим с края улицы. Собственно, столица, название которой я не знала и не могла спросить, на нас и заканчивалась. Конечно, посмотреть на праздник цветов мне хотелось, но… Столкнуться там с Марионом? Нет, увольте.
Довольно быстро каменисто-глиняная дорога вывела меня из лабиринта стен и черепичных крыш. И я поняла, что из-за домов всё это время не видела гор. Остановилась в восхищении. Землю словно смяли могучей рукой. У меня даже голова закружилась от её неровности. Я закрыла глаза и постояла так, а затем снова открыла и замерла, привыкая.
Не то, чтобы я и вовсе никогда не видела холмов. При всей гладкости равнинного Питера овраги и холмы встречаются и у нас. Но было непривычно видеть справа от себя восставшую до небес плоть земли, заросшую камнями и соснами, а слева всё падало в бездну.
Красиво.
И удобно: не потеряешься. Если подняться в лес, то обратную дорогу всегда легко найти — достаточно просто всё время спускаться.
Ну и я, конечно, поторопилась уйти с солнцепёка под зелёные своды.
Питер… Есть ли такое место вообще, или его название — плод моей больной головы? Звучит как имя человека, если честно. Я попыталась вспомнить город, который моё сознание воспринимало как родной, но… Голова внезапно разболелась. Какие-то мосты, уличные музыканты и жизнерадостно улыбающееся, задранное к небу, бронзовое лицо скульптуры в бронзовой же бараньей шубе. Бред, же да? И ромбик неба, почти квадратный, но это был неправильный, кривоугольный квадрат.
Я села на замшелый камень, схватилась за голову и задумалась.
И вдруг вспомнила нежно-голубую, словно поддёрнутую патиной, реку в гранитных мостовых и почти такое же небо в лёгком туманном флёре. И блеклую луну. Я знала, что это ночь, но было светло.
Вы когда-нибудь видели светлые ночи? Определённо, это всё-таки мои фантазии.
Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Я напряглась, пытаясь вспомнить отца или мать, но…
Ничего.
Только приятный аромат. «Бензин. Кожа», — определила я и потянула носом. Шестицилиндровый, четырёхтактный, пять с половиной оборотов в минуту… двойное сцепление… мечта, а не байк.
Вздрогнула и открыла глаза.
Голова ныла просто невыносимо. Но, если всё вот это — плоды болезни и умопомешательства, то откуда оно у меня в голове? В эпоху кринолиновых платьев и карет без рессор никаких мотоциклов ещё не изобрели! Откуда тогда я знаю это слово? И про сцепление, и про гидропривод, и про трансмиссию?
Я сползла с камня, растянулась на сухом мху и стала смотреть в небо в кружеве хвойных ветвей. Бездумно. Просто смотреть, как ветер играет белыми кусочками ватных облаков.
— Хорошо, — прошептала я задумчиво, когда боль из головы выветрилась, — пока оставим обе версии. Сумасшествие и попаданство. Но первая — бесперспективна. В этом веке ещё не научились лечить сумасшедших. Да и в моём, вроде тоже. Хотя, кажется, как-то лечат. Но в этом — точно нет. Раз я не могу вылечиться, то какой смысл об этом переживать? А вот если разные миры всё же существуют… Перспективы смутные, но они таки имеются.
Рядом послышался хруст. Я лениво повернула голову и в шести шагах увидела зайца. Ну или кролика — не отличаю их друг от друга. Он сидел и лопал какой-то широкий и хрустящий лист. И косился на меня красным глазом. Дожили. У кроликов красные глаза!
— Понимаешь, — сказала я ему, повернувшись на бок, — мне не очень здесь нравится. Опять же, если всё то, что пишут в фентези, верно, то там у меня остались папа и мама. Дома. А это всё — не моё.
Он дожевал и начал умываться. Вернее, мыть уши. Не очень, кстати, длинные.
Я вздохнула и поднялась. Он прыснул.
Нет, магия — это чудесно, конечно. И летающие лошадки — тоже. Волшебство — вообще классная тема, мне кажется. Особенно, если это не какой-то природный дар, которого у меня нет, а если магии можно научиться. Но вот отсутствие канализации и водопровода… А в перспективе — стоматологов… Бр-р-р.
Я встала и пошла дальше, упорно стараясь подниматься всё выше. Интересно, а далеко ли добираться до снежных вершин?
…
Спохватилась, когда начало темнеть. Вокруг всё было так красиво, и нога приятно пружинила, и сосны впивались в уступы кривыми корнями, и… что я не заметила, как прошагала, думаю, с десяток километров. По крайней мере, по ощущениям. Ноги приятно ныли. И хорошо ещё, что на мне снова был мужской костюм.
— Может, мне тут и остаться? — спросила я сама себя вслух.
Домой идти не хотелось. Не хотелось видеть ни злую мачеху, ни мерзкую сестричку Ноэми, ни даже Золушку. Опять начнёт плакать и просить встретиться с прекрасным принцем. Кто бы знал, как я жалела, что вытащила Синди на бал! Как девчонки умудряются вот так скоропалительно влюбляться? Пришёл, увидел — умер от любви, честное слово! Да и в кого⁈ Вот что она нашла в нём? Ну, положим, улыбка у Мариона действительно очень обаятельная. А ещё он — красавчик, чего уж говорить. Но кроме всего вот этого, должно же быть чего-то большее? Ну там сходство интересов, целей? Синди едва ли не замуж за парня собралась. А что будет, когда ей надоест любоваться на ямочки на его щёчках и плутовские карие глаза? О чём с этим пустышкой вообще можно говорить? Не проживёшь же всю жизнь с человеком, не разговаривая ни о чём, кроме постели?
Я споткнулась и едва ли не пропахала носом землю, только в последний момент успев выставить руки вперёд.
Ёлки! Стало совсем темно.
Как же тут быстро приходит ночь! Я поднялась, потёрла коленки и стала ступать осторожнее. Хорошо, что у меня был такой надёжный ориентир как низ. На ровной местности в такой
