Вечный сон - Анастасия Вайолет
Анэ лежит на спине, вся покрытая снегом, и жезла в сугробе уже не видно. Она закрывает глаза, морщась от боли, и вдруг начинает смеяться. Руки обмякают, и вместо холода она чувствует лишь тепло – даже в снегу, даже после ледяных порывов ветра.
Ей нужно вернуться. Эта мысль кричит и пульсирует в голове, вот-вот – и расколет череп на части. Дыхание быстро выравнивается, тело перестает болеть, и снова из нее рвется неведомая сила, столь мощная, что Анэ остается лишь подчиниться. Она медленно поднимается с камней. Цветные дома Инунека плывут перед глазами, и единственное, что она видит в мутной полутьме, – это саму себя. Маленькую Анорерсуак. Ничего не умеющую, беспомощную, которая может лишь следовать приказам отца, какими бы неприятными они ни были. Тень ангакока, что всегда рядом, но никогда не принимает участия.
И виноват во всем не отец – виновата она сама. Не смогла ослушаться, не смогла подбежать к отцу и спасти его, спасти их всех.
Маленькая слабая Анэ. Не ангакок и даже не ученик.
Мир блеклым полотном окутывает тихая грусть. И солнце палит в затылок, и охватывает ее своим горячим дыханием, а впереди – темнота, и пустота, и такое бледное, неведомое ей самой будущее.
…Ей удается успокоиться спустя бесконечно долгие мгновения. Она постепенно понимает, что горло и легкие больше не болят. Вспоминая ощущения в горле, словно проткнутом десятком ножей, она вздрагивает и благодарит свое тело за исцеление. Но в то же время от мысли, что оно изменилось, Анэ хочется выскочить из собственной плоти, однако приходится дышать и заставлять себя двигаться.
И она идет. Ей по-прежнему жарко и невыносимо неприятно – все в ее теле и разуме кричит ей бежать, исчезнуть, спрыгнуть в воду и дать победить волнам, – но она прячет все это глубоко внутри, чтобы никто не догадался. Все эти люди, беспокойные черные точки с ее высоты, не должны понимать, что происходит. Никто не должен обвинять ее в том, что случилось.
Мысль о смерти Анингаака кажется даже тошнотворной, и Анэ останавливается, держась за живот. С уходом ангакока поселок блекнет еще больше.
Она глубоко дышит и вновь шагает вниз. Медленно ступает по земле, погружая ноги в сугробы. Цветные пятна домов становятся все четче и больше – она вглядывается в большие здания, в оставленные у берега лодки, в маленькие дома, пытаясь разглядеть багровый. И внизу в какой-то момент черные точки начинают бегать туда-сюда – до нее доносятся слабые крики.
А потом Анэ замечает.
Из-за гор выходит человекоподобное серое существо. Оно медленно перебирает своими длинными ногами, на которых светится морщинистая кожа – словно старый костюм, который оно едва-едва нацепило на себя. Существо поворачивается с громким натужным стоном, и Анэ видит длинную ткань с подобием красного капюшона, которую существо удерживает на спине. Ткань развевается на ветру, и серое существо фыркает, дергает ее рукой, отряхивая снег. Анэ замирает, прикованная взглядом к этому капюшону, к ногам, рукам, цепляясь за каждые движения.
Существо тоже замирает, лениво осматриваясь по сторонам. Черные точки разбегаются, скрываются за домами. Анэ знает, что они прячут своих детей.
Она словно наяву видит, как отец неодобрительно качает головой. И хоть Анэ понимает, что его здесь на самом деле нет, она все равно пытается обратиться к нему, спросить, что делать, – но слова тонут в холодном воздухе, и ей остается лишь унять дрожь и думать самой.
Дух сказал, что все ангакоки мертвы. И что Анэ нужно вернуться домой. А как она вернется, ничего не зная о ритуалах и чувствуя себя такой беззащитной?
Существо хрипит и делает огромный шаг в сторону домов. Раз – и морщинистая рука хватает темную фигурку. Лают собаки, кто-то истошно кричит. Откуда-то издалека доносятся слабые рыдания.
Анэ всю свою жизнь наблюдала за ритуалами. Смотрела, как отец вбирает в себя души и силу. Разве все это было просто так? Чтобы она навсегда осталась в будущем, так и не научившись пользоваться силой?
Существо издает еще один стон, сотрясающий округу. Под ногами трясется земля. Анэ пытается удержаться на месте, в то же время не выпуская из виду серое существо. Оно прячет орущую фигурку в красный капюшон.
У Анэ нет пояса. Нет умений. Только страх умереть – теперь она чувствует его особенно сильно, постоянно возвращаясь к танцующим скелетам и ледяной воде.
Но дух сказал, что ей нужно вернуться. А значит – каким-то образом совершить обратный ритуал. Тело отзывается нетерпеливой дрожью – руки сами поднимаются вверх, нога делает шаг, и Анэ уже не может этому сопротивляться.
Она спускается. И, глубоко выдохнув, открывается клокочущей внутри силе – той, что не оставляет ей выбора.
Пусть все будет хорошо. Пусть она сможет выжить.
Пусть она сможет вернуться домой…
Анэ срывается на бег. И бежит, ловко уворачиваясь от крупных камней под ногами, перескакивает валуны, топчет под собой остатки снега, бежит, бежит, пока не настигает первые дома, пока не слышит стоны существа совсем близко.
Разум ее погружается в мутное озеро из воспоминаний, снов про пещеру и древней силы, что сама подсказывает ей, как идти, о чем думать, как ставить руки и что ей нужно…
…и в то же мгновение ее хватает огромная липкая рука. Весь мир переворачивается и кружится перед глазами. Еще мгновение – и Анэ падает, с глухим стуком ударяясь о заснеженные камни, и мир превращается в одну сплошную боль.
Боль везде. В голове, в глазах, в ногах. Со стоном Анэ пытается приподняться на камнях и сквозь плотную пелену слез видит огромных черных кикитуков – она отдаленно слышит их рык и лай. Кричит Апитсуак – за ним кричат и остальные люди. У Анэ больше не остается сил – мир окончательно меркнет, а тело падает на землю, ударившись в последний раз.
– …Анэ? Анэ! Это я! Апитсуак! Вставай, пожалуйста!
Дрожащий голос парня она слышит прежде, чем успевает открыть глаза. Сквозь тьму закрытых глаз она чувствует настоящий солнечный свет, яркий и беспощадный, и нехотя их открывает.
Апитсуак нависает над ней – весь в крови, и руки его повсюду покрыты глубокими багровыми ранами, но Анэ смотрит только на огромный шрам на щеке.
– Да-да… я…
Морозный воздух оживляет. По коже проходит дрожь, и Анэ выдыхает белый пар. Все перед глазами мерцает и искрится, но постепенно обретает четкость – окровавленный, но довольный Апитсуак, лоснящаяся серая фигура на снегу, жители, черными силуэтами сгрудившиеся вокруг них. Все застыли, словно
