Брат (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Во, наконец-то пополнение пришло, хоть полегче станет, — гоготнул веселый парень, стоявший у самой двери. — Ты по адресу, братан, нам тут таких не хватает. А то зашиваемся уже в край!
— Ага, по адресу, — усмехнулся милиционер, выглядевший постарше. — Ты сам-то небось дни считаешь, когда работу нормальную найдешь и свалишь отсюда.
— Что, все так плохо? — улыбнулся я, стараясь поддержать шутливый тон разговора.
— А хрен ли хорошего, — сердито проговорил еще один. — Впахиваешь, как проклятый, под пули да ножи лезешь, а зарплата меньше, чем у грузчиков. А главное — бессмысленно все. Вот так посадишь какого-нибудь упыря, а он на следующий день уже выходит, причем тебя же еще извиняться заставляют. И начальство руками разводит да пальцем вверх тычет — позвонили, мол. И ходишь, как оплеванный. Ты, пока вон молодой да здоровый, лучше бы чем-нибудь более полезным занялся. Не обижайся, я тебе серьезно говорю.
— Ладно, не стращай человека, — вмешался первый, весело сверкая глазами. — Ты к Пименову, наверно? Иди давай, пока он здесь. А то сейчас как уедет к своему начальству на ковер — черта с два потом застанешь, да и приедет небось злой, как собака.
Дежурный на входе говорил по двум телефонам одновременно. Услышав, что я к Пименову, он набрал номер, и после нескольких попыток дозвониться, видимо, услышал заветное «Пропускай».
Начальник ОВД Пименов сидел в кресле с задумчивым видом. Увидев меня, он поднялся и протянул руку:
— Здравствуй, здравствуй! Знаю, звонили насчет тебя. Что хотел-то?
Я снова пересказал ту часть своей истории, которую излагал и Степе. Начальник забарабанил пальцами по столу.
— Да, с братом, конечно, я тебе сочувствую… Сейчас отморозков развелось — только успевай, не знаешь, кто подставит и где вляпаешься. Что ж… В кадры я позвоню, скажу, чт собеседование ты со мной прошел. Можешь идти оформляться. Все бумажки там тебе дадут. Вот только, предупреждаю сразу — деньги нескоро увидишь
— Как это? — опешил я.
— сначала стажировка от трех до шести месяцев, потом на должность поставят, потом звание, и только тогда полноценный зароботок будут начислять. Хотя и его задерживают. а пока стажер, там совсем копеечки, так что папку с мамкой напрягай, на их иждевении побудешь, пока на ноги не встанешь
— Сажировка? А без нее никак?
— Нет, закон такой.
— Да кто же к вам тогда пойдет? стлько месяцев, считай, забесплатно работать? Вам люди не нужны чтоли?
— Да понимаешь, нужны-то они, конечно, нужны, да еще как! Только вот этим, — Пименов многозначительно поднял глаза наверх, — ничего не объяснишь ведь! Они же как думают: раз столько людей да за такую зарплату работают, да еще какие-то показатели дают — значит, все нормально. А то, что невозможно коллективом из, грубо говоря, трех человек все время делать то, чем по уму должны заниматься десять — это их не колышет!
— Понятно, — проговорил я. — Пожалуй, я не готов тогда идти в органы.
— Ты не обижайся. Но от меня тут, к сожалению, мало что зависит. Не знаю, может быть, попозже, что-то изменится…
— Попозже — это когда? — уточнил я.
— Ну, может, через год…
— Это врядли, — хмыкнул я (уж мне ли не знать).
Ну что ж. Как говорится, не очень-то и хотелось. К самому Пименову у меня никаких претензий не было. У него вообще был чуть ли не извиняющийся вид, что не очень характерно для наших начальников, тем более в органах.
Только вот мне от этого ничуть не легче. Я побрел по улицам, размышляя, что делать дальше. Конечно, я не горел особым желанием работать в ОВД, но это был хоть какой-то вариант. А что сейчас? Ну хорошо, денег мне хватит на месяц — пусть даже на полтора, если чуть поэкономить. Общежитие тоже проплачено на месяц вперед. Но этот благословенный месяц рано или поздно кончится, и придется обеспечивать себя самому.
Поехать к Степе? Он и так уже столько для меня сделал (хотя я ему, в общем-то, почти никто), да я и не собираюсь себя приучать к тому, чтобы что-то у кого-то брать. Плохая это привычка. Расслабляет, а мне расслабляться нельзя. Нет, брат, ищи другие варианты, 90-е это время возможностей, если правильно к вопросу подойти.
«С причала рыбачил апостол Андрей…» — донеслось откуда-то. Я огляделся и увидел ту же палатку с кассетами, где недавно пришлось осадить двух хамоватых персонажей. Вдруг я понял: теперь-то у меня есть деньги!. Я направился туда, купил кассету с записями какого-то рок-фестиваля. Продавщица в этот раз была другая, и я не стал заводить никаких разговоров, а пойдя в один из соседних магазинчиков — купил плейер и несколько комплектов батареек. Теперь мои прогулки станут пободрее, да и когда музыка играет, голова как-то быстрее что ли соображает.
Музыка удивительно совпадала с окружающим городом. Мрачные улицы, будто выкрашенные кем-то сплошной серой краской, хорошо сошли бы в качестве декораций к какому-нибудь драматическому фильму. Город — уставший, больной — словно из последних сил терпел шаги людей по своему растрескавшемуся грязному асфальту, который эти люди регулярно покрывали слоем плевков и мусора. Да и люди казались вечными пациентами, которые ненадолго сбежали от доктора и боятся возвращаться обратно…
Внезапно мое внимание привлекла характерная для девяностых, но мной уже хорошо забытая картина. Парочка крепких ребят постучались в один из ларьков, что-то сказали продавцу. Открылась боковая дверь, один из них зашел внутрь и через минуту вышел, пряча что-то в карман. Я выключил музыку, оставив наушники для вида, и решил понаблюдать за ними: если вдруг кто подойдет, скажу, что заслушался и задумался.
Парни проследовали к соседнему ларьку, где история в точности повторилась. Затем направились к третьему. «Дань собирают», — понял я. «Рэкет — самая доходная работа в начале девяностых. И нехилая работка: сначала сами организуют погром, а потом, если не хочешь чтоб повторилось — плати бабки. Пассивный доход, блин, куда круче стреляет, чем на любом даже самом прибыльно вкладе. Коучей бы этих недоделанных сюда со своими идеями заработка» — внезапно развеселился я.
И меня как осенило.
Кажется, у меня созрел план.
Глава 7
22 сентября 1993 года
Да, давненько я не сидел в засаде! Хотя на войне это, конечно, труднее, чем здесь, но все равно пришлось вспомнить некоторые навыки. Если бы меня взяли в милицию, то, вполне возможно, пришлось бы время от времени вот так кого-то караулить. Так что можно считать, что организовал себе такую же работу.
Я еще раз проверил карманы — ничего лишнего. Паспорт в общежитии, денег минимум. Кастет лежит в кармане, тяжеленький такой. Накануне я зашел на местную барахолку и прикупил у старика-пенсионера, торгующего потасканным шмотьем, невзрачный плащ, кепку восьмиклинку, раскладной тряпошный стульчик и с десяток каких-то памятных значков на советские юбилеи с изображением вождя и герба СССР. Там же на барахолке купив черные очки, двинулся на место. Разложил стульчик, положил на него наградки и закутавшись в плащ, стал ждать, сидя на корточках у своей стихийно возникшей торговой точки.
Странное все-таки время — девяностые. В самой гуще толпы может твориться любой беспредел, и никто не обратит ни малейшего внимания. Нет, у нас в 2020-х, конечно, тоже был не райский сад, но уж такая вещь, как разбойное нападение среди бела дня, точно не осталась бы незамеченной. Хотя, может, дело все в тех же технологиях? Когда у каждого первого — смартфон, каждый третий снимает, да еще через дом камеры наблюдения натыканы — тут уж сложно избежать огласки. А здесь хоть обкричись — пока телевидение не приедет и не покажет сюжет, ничего как бы и не произошло. А журналистов сюда еще поди замани — да и пока они доедут, тут уже ничего не будет напоминать о произошедшем. Хотя в другом дело, боятся люди, не понимают, что происходит в стране и почему вдруг ближние стали волками.
Впрочем, мне это сейчас как раз на руку. Паренька, одетого в неброский плащ и кепку, никто не замечал — люди проходили мимо, изредка скользя взглядами по значкам, да и только. Я кутался в плащ, придурковато улыбался и покачивался взад-вперед, обняв себя руками, будто греясь.
