Живи в свое удовольствие! - Алим Тыналин
— Нет, император, мы вовсе не друзья с факционарием прасинов, — продолжал усмехаться одними губами Сервилий. — Мы с ним закадычные враги. Насолить ему, похитив заложника из самого его логова — одна из приятнейших забав для меня. Едва нам стало известно, что прасины взяли императора под стражу, мы тут же решили освободить его.
Вот ведь какие, бескорыстные. Решили помочь бедному императору из одной только любви к нему. Тому самому императору, которого ненавидит и презирает весь Рим. Извините, протоспафарий, но в Деда Мороза я перестал верить еще в детском садике, когда увидел, как наша воспитательница переодевается в его костюм в подсобке.
— Сегодня Север празднует с друзьями удачное задержание знатного пленника, — между тем продолжал живописать гость легкость побега. — Всем известна его склонность к возлияниям. Сейчас он валяется пьяный, как свинья. Стража подкуплена, за воротами ждут добрые кони, все готово к твоему побегу, доминус.
В общем, все готово, только скажите свое веское слово, император. Но мне отчего-то не хотелось следовать за этим болтливым стариком. Ладно, попробовать стоит, тем более, я слышал, что прасины не собираются выпускать меня отсюда живым.
Поэтому я поднялся с клинии и любезно спросил:
— Тогда чего же мы ждем?
Сервилий кивнул и проворно вытащил из-под своего плаща другой, темно-коричневый, свернутый в трубку. Развернул и отдал мне со словами:
— Одень, император, нам лучше прикрыть твою одежду.
Я накинул плащ и поглядел на Родерика.
— Будьте осторожнее, доминус, — пророкотал воин. — На улицах полно разбойников.
— Слушай, Родерик, а ты не хочешь прогуляться с нами до дворца? — спросил я вдруг, пристально посмотрев в глаза солдату. — Тебе ведь поручили приглядывать за мной? Вот и сопроводи меня, пока я не окажусь в безопасности.
— Я не думаю, что это удачная мысль, — забеспокоился Сервилий. — Этот воин слишком выдается из толпы, его могут сразу опознать.
— Ерунда, — сказал я, беспечно махнув рукой. — Если уходить, то вместе, правда, Родерик?
Воин с минуту раздумывал, а потом ушел за дверь. Погромыхал там чем-то, а потом явился в полном доспехе и с щитом в руке.
— Я и вправду должен провести вас до дворца, император, — сказал он. — Мне поручили присматривать за вами.
Поручили ему, конечно, совсем другое, но главное ведь придумать хоть что-то для успокоения совести, правильно? И я просто дал ему подсказку, чтобы эту совесть утихомирить на время.
— Но я не думаю, что это целесообразно, — продолжал сопротивляться протоспафарий. — Нас могут заметить с ним, я же говорю, что мы слишком рискуем.
— Вся наша жизнь — сплошной риск, старик, — сказал я и схватил его за руку. — Так мы идем или нет?
Злобно поглядев на Родерика, Сервилий что-то пробурчал под нос, вырвал руку из моей хватки и быстро пошел вперед. Я спросил у слуги, ошарашенно наблюдавшего за нашими сборами:
— Где Парсаний?
Парень покачал головой.
— Я его давно не видел, доминус. Где-то рядом с виллой околачивается, наверное.
— Ладно, пойдем, не до него, — сказал я. — Он пройдошистый малый, сам выберется, если что.
Я дождался, пока мои спутники вышли из комнаты, а сам быстренько достал кошелек и кинжал. Незачем им пока знать про мое имущество. Затем я поспешил вслед за моими помощниками.
В коридоре стоял все такой же полумрак, таинственно мерцали светильники. Когда мы пошли по коридору, мне вдруг вспомнилось, что они называются фауца, переходы между атриумом и кубикулами.
А еще мне вдруг вспомнилось лицо отца, с крупным носом, большими блестящими глазами и оглушительным голосом. Отца того юноши, в тело которого я вселился. Он был, несомненно, колоритной фигурой, мой отец, который сейчас, по рассказам Евсения, находился далеко на севере, сражался с визиготами. Лицо матери Ромула я, как ни силился, вспомнить не мог.
Не доходя до атриума, где, кстати, слышали пьяные выкрики и хохот мужчин и женщин, мы снова свернули вправо. Сервилий взволнованно указал куда-то вглубь коридоров и сказал:
— Нам надо вон туда, к постику, туда, где заходят слуги. Пойдемте скорее, осталось совсем немного.
Но тут же на нашем пути возникло еще одно препятствие. Из боковой комнаты вышла Секстилия и встала перед нами, уперев руки в бока. Выглядела девушка просто замечательно, полупрозрачная туника нисколько не скрывала прелестей ее божественной фигуры, а прекрасные глаза сверкали в полумраке.
— Куда это ты собрался, Августенок? — спросила она. — Решил бросить меня? После всего того, что между нами было?
— А что между вами было? — немедленно поинтересовался Сервилий, выступая вперед и как бы невзначай положив руку на рукоять меча на поясе. — Ты кажется, Секстилия, единственная дочь Севера? Может, ты тоже пойдешь с нами? Мы отведем императора в безопасное место, а ты можешь остаться с ним там.
Ишь ты какой, уже все решил за меня. А Секстилия, шалунья, вроде бы даже и не прочь была с ним согласиться. После того, что произошло между нами в моей кубикуле она, кажется, была не прочь повторить это, да еще и как можно больше раз.
Вот только мне совсем не нужно присутствие влюбленной дочери Севера рядом с собой. Это будет нарушать баланс, который я собирался установить между партиями. Поэтому я тоже вышел вперед, подошел вплотную к девушке и прошептал ей:
— Милая, мне надо уйти из вашего дома. Здесь я подвергаюсь смертельной опасности. Как только я окажусь во дворце, я сразу позову тебя к себе, хорошо?
Я, конечно же, ошибся и действовал в этот раз, как отчаянный глупец. С женщинами нельзя обходиться так же, как с мужчинами и пытаться воздействовать на их рациональное мышление. Это просто не работает.
Женщинам надо приводить доводы, апеллирующие к эмоциям. Но я в спешке забыл об этом. И тут же поплатился за это.
— Я тебе не верю, мелкий ты ублюдок! — громко сказала Секстилия.
Лицо девушки исказилось от ярости. Великие боги Олимпа, что у нее за взрывной характер! Не позавидуешь ее будущему мужу, а судя по всему, она вознамерилась сделать им именно меня.
— С чего ты взяла, милая, любимая и самая прекрасная из всех девушек на земле?! — сказал я, все еще пытаясь предотвратить взрыв. — Я же говорю, что я люблю тебя и готов забрать тебя с собой, но только чуть позже.
— Ах ты мерзопакостная
