Авиатор: назад в СССР 5 - Михаил Дорин
— Понял вас, Снайпер. Спасибо за управление, хорошей смены, — попрощался с ними Валера, и мы вместе перешли на частоту Баграма.
Горы и горы, ущелья сменяются перевалами и ложбинами. А вот наш пункт назначения находится в самой настоящей долине, которая сейчас выглядит золотисто-серым блюдцем в окружении горных массивов. Лишь с южной стороны виднеется просвет, которым является пустыня. Она словно ворота в этот район, который и должен стать для нас домом на целый год.
— 109й, 108му.
— Ответил.
— Кроки аэродрома хорошо изучил? — тихо спросил Валера.
Будто бы нас никто на этом канале не услышит. Не пошепчешься на канале управления.
— Да.
— Готов парой зайти по крутой глиссаде? — запросил Валера.
— Готов.
— Окаб, 108й, рассчитываем «покороче» зайти парой. Шасси, механизация дополнительно.
Руководитель полётами на аэродроме продолжал в эфир раздавать указания по рулению транспортным самолётам и, прикрывающим заход на посадку, вертолётам.
— Разрешил, 108й. Начало снижения подскажете, — дали нам добро на такой заход.
И всё как отрабатывали ранее. Только сейчас уже не сделаешь спираль или полупереворот. Заход нужно построить плавнее, исключая резких доворотов. А высота по-прежнему больше 1500 метров, что вкупе с истиной высотой аэродрома или превышением над уровнем моря 1460 метров, даёт совсем уже большую высоту и разряженный воздух.
Самолёт ведёт себя несколько по-другому. Ему нужно больше тяги двигателя, чтобы взлететь. А на посадке тебе может не хватить оборотов, чтобы уйти на второй круг.
— Шасси… выпущены, механизация… в посадочное, обороты… «малый газ» и снижаемся, — скомандовал Валера, и мы пошли пикировать в торец полосы.
Плавно, не упуская из виду ведущего, я снижался к тонкой серой полоске, коей и является взлетно-посадочная полоса. Чувствую сильный боковой ветерок, который выносит меня во внешнюю сторону разворота. Беру поправку, но это не сильно помогает. Валера тоже начинает заваливаться на меня.
— Правее уходим, — сказал я, замечая, как полоса начинает уходить в сторону от нас.
— Дай правую педаль сильнее. Пускай скольжение будет. Выровнять успеем.
Чуть сильнее отклонил педаль, и меня немного развернуло носом к торцу полосы. Смотрю, а Валера в таком же положении. Продолжаем заход.
Подходим к ближнему приводу. Крен по-прежнему есть, но мы ещё в развороте и не вышли на посадочный курс.
— Я с перелётом сажусь, — сказал Валера, предупредив, что сядет за полосой точного приземления.
По сторонам смотреть некогда, но краем глаза вижу, как над стоянками кружат вертолёты.
Полоса уже близко. Смотрю на Гаврюка, а он ещё выше меня и летит куда-то в район центра полосы. Уже представил, как нам будут выговаривать за корявую посадку парой.
Касание! Бегу по полосе, не опуская нос. Чувствую, что тормозной мне не понадобится.
Вот он и Баграм! Осмотревшись, я уже заметил, что строилось всё здесь на совесть.
Полоса 3000 метров — сажай кого хочешь! Стоянок много, и какие угодно — открытые, в обвалованиях, закрытые капонирами и так далее. Пока рулил по магистральной рулёжке, отметил для себя, где находится стоянка дежурного звена и само помещение для нахождения лётчиков на дежурстве. Как раз на этой рулёжке мне и ставят предохранительные чеки, чтобы ракеты не сошли случайно.
На широком перроне разгружаются Ил-76е и Ан-12, которые были забиты под завязку нашим техническим составом, имуществом, техникой и другими грузами.
Рулю медленно, чтобы осмотреться как можно лучше и запомнить расположение стоянок.
— 109й остановитесь перед второй рулежкой, «вертикальных» пропустите, — остановил меня руководитель полётами, когда я подъезжал к стоянке вертолётчиков.
Прямо передо мной, приземлился один Ми-24, а следом ещё, и начали заруливать к себе.
— Окаб, 109й, пропустил. Продолжаю руление, — сказал я, и присмотрелся к махающему мне человеку справа.
Это ж мой техник Дубок. Только он не махал, а отдавал мне воинское приветствие. Естественно, не ответить взаимным жестом я не мог.
— 109й, я 737й, от 363й отдельной вертолётной, приветствуем вас на этой земле! — в эфир весело поздоровался кто-то из экипажей «крокодилов».
— 737й, взаимно. Спасибо за встречу, — поблагодарил я его за прикрытие на посадке.
— 109й, ждём у нас в модуле. Мы с вами соседи… — уже начал приглашать к столу меня братец-вертикальный.
— Я кому-то устрою сейчас горячую встречу! — прозвучал в эфире жёсткий голос.
Похоже, что начальство не дремлет и бдит за соблюдение сухого закона. По крайней мере, так кажется.
А вот и стоянка наших МиГ-21. Мы с Валерой заруливаем уже крайние. Остальные уже давно здесь и толпятся рядом с грузовыми машинами в ожидании отъезда к местам отдыха и проживания.
Пока я осматриваюсь, техники проверяют мой борт, снимают показания средств объективного контроля, дают мне журнал, чтобы я расписался за полёт.
Как раз в моем направлении идёт Томин с Бажаняном и замом по инженерно-авиационной службе. Выслушав от меня доклад, он поздравляет с прибытием и коротко пытается узнать об инциденте с «Геркулесом». Через минуту и Валера присоединяется к нам вместе с Буяновым.
— Ну, главное, что это были не «Миражи». Есть слухи, что Пакистан себе Ф-16е может заиметь в следующем году. Вот это будет не совсем хорошо, — высказал своё предположение Томин.
Проходит немного времени и вот на стоянке уже стоит вся оперативная группа нашего полка, получая инструкции от Валерия Алексеевича. А за его спиной загружается Ан-12й. Не сидят эти ребята на земле.
— Итак, ребя, кто-то из вас здесь уже был, тогда расскажете тем, кто не был, — начал он произносить приветственное слово. — Я буду исполнять обязанности старшего авиационной группы на этом аэродроме. Но это не значит, что можно праздновать каждый день.
В строю сразу покатился радостный шепот, мол, всё равно будет отмазывать. Это ж командир.
— Работы у нас много. Задачи поставлены, а условия за последнее время здесь улучшились. Это уже не палатки, как в начале войны, а вполне себе крыша над головой. Есть у кого проблемы, предложения, рекомендации?
В ответ лишь молчание.
— Не могу, ребя, не спросить, пока… — начал говорить Томин, но за его спиной к Ан-12му подъехали два ГАЗ-66.
Валерий Алексеевич обернулся и осмотрел транспорт. Когда началась разгрузка, Томин поправил свою форму и застегнул куртку.
— Пооолк, три шага вперёд, мааарш! — скомандовал он и все дружно выполнили команду.
Только после этого я увидел, что, а точнее кого грузили в самолёт.
Деревянные ящики с прибитыми к ним табличками с информацией о погибшем. У кого-то прибита фуражка сверху, а на каких-то ящиках просто написано краской, кто едет на родину.
— Пооолк! Смииирно! — громко пробасил Томин, приложив руку к голове.
Последние почести им отдадут уже в Советском Союзе, а здесь их память почтём мы и их товарищи. Никого из них не знали ни я, ни Томин, ни кто бы то ещё в нашем строю. Однако свой долг перед родиной они выполнили сполна, заплатив,
