Младший научный сотрудник 2 (СИ) - Тамбовский Сергей

Первая страница — чемпионаты мира по велогонкам, гребле и плаванию в ластах (блин, был же ведь такой вид спорта), пропускаем. Вторая — все про коллективы физкультуры, самый бестолковый раздел в этой газете, как я помню, перелистываем. Третья — чемпионат мира по баскетболу в Колумбии (! — на родине наркокартелей и Пабло Эскобара), на этом можно задержаться… наша сборная с трудом одолела Югославию, у нас в составе такие ребята, как Йовайша, Хомичус и Валтерс, эх, где сейчас литовско-латвийский баскетбол… правильно, именно там. А внизу страницы отчет о футбольном туре… Нефтчи-Арарат 4:2… мда, были ж времена, сейчас эти ребята только в рамке прицела себя могут увидеть. А в турнирной таблице лидирует Минск, он же и будет чемпионом в этом году, если мне память не изменяет. Вторые тбилисцы, третьи ереванцы, невзирая на проигрыш — никаких киевлян и москвичей, провинция рулит.

Ну и последнюю страницу проштудируем что ли. Тут имела место мутная статья про то, что в американской сборной по плаванию не все в порядке (зачем это здесь?), результаты теннисных и легкоатлетических турниров мелким шрифтом и справа на всю полосу анонс Кубка европейских чемпионов по хоккею (Карл!), был же когда-то и такой турнир. Там кроме нашего бессменного ЦСКА в этом году участвуют ВЖКГ от чехов, Кэрпэт от финнов и почему-то немецкая Риссерзее, а шведов нет, что очень странно…

А тут и посадку объявили на мой поезд.

Ускоренных поездов в этом времени ещё не было… хотя чего это я, был один, ЭР-200, кажется, назывался, ходил раз в день между двумя столицами… но до провинции ни Сапсаны, ни Стрижи, ни Ласточки пока не добрались. Так что только олдскул, только шесть часов неспешным ходом с остановками в разных Калининсках, Добровых и Петушках. По дороге всё вспоминал незабвенную сагу Венедикта Ерофеева, да почему-то всплыла ещё не написанная песенка Шевчука про железную дорогу, как уж там… «Эх, железная дорога. Эх, стальная магистраль. Электрические боги обещали пастораль. Эх, квадратные колёса. Ох, кудрявые столбы! Кровоточащие дёсна обеззубленной души». Умел же когда-то Юрий Юлианович стихи сочинять.

А вот и он, Ярославский вокзал — наш нижнереченский маршрут не меньше десяти раз перекидывали на разные московские вокзалы, и Курский был, и Казанский, и даже Павелецкий некоторое время. А теперь вот душа железнодорожных начальников успокоилась на этом месте… как уж там про него Ильф-Петров написали… «Весь Ярославский вокзал, с его псевдорусскими гребешками и геральдическими курочками, легко может поместиться в большом буфете-ресторане Рязанского вокзала». Рязанским назывался до войны Казанский вокзал.

Но мне рассиживаться на вокзалах и разглядывать геральдических петушков было некогда, поэтому я проследовал строевым шагом в самое лучшее метро на свете — Московский метрополитен имени Кагановича… эээ, Ленина то есть. Ну, Библиотека имени Ленина это ладно, всё же Ильич книжки читал и писал, но метро-то тут при каких делах, думал я, меняя в автомате пятнашку на три жёлтых пятака. Каганович всё же командовал строительством метро, в отличие от… Кстати, о денежных номиналах — советские финансисты здорово отличились и в этом плане, ни в одной стране мира никогда не бывало ни пятнадцатикопеечных монет, ни трюльников, это уникальные артефакты страны Советов. Стандартная линейка 1−2-5–10–20–50. И 25-рублёвые купюры тоже, как мне кажется, нигде не встречаются, а у нас есть, вот одна из них у меня в кармане лежит.

Мельком глянул на карту — какое ж оно маленькое, московское дособянинское метро, но в центре в принципе почти ничего не изменилось. Так, мне надо по красной ветке до Библиотеки, переход на Калининскую и до Смоленской, а там пешком рукой подать. Нужные мне люди сидели в здании МИДа, ну да, того самого, который в сталинской высотке. Но заходить туда надо было не с площади, а сбоку, со старого Арбата. Промаршировал от метро по Садовому, свернул на Арбат и рассказал свои хотелки суровому охраннику за тяжеленными дубовыми дверями. Пока ждал визави, огляделся… дааа, богато люди жили, мрамор, карельская берёза и ломбардский орех — исконно имперский стиль, как уж его там в народе-то называли, сталинский ампир. И пусть недоброжелатели говорят, что всё это, дескать, содрано почти один в один с Вулворт-билдинга на Манхэттене, но я недоброжелателей слушать не стану и останусь при своих — что шедевр, то шедевр. Причем оригинальный, Америкой тут даже и близко не пахнет.

Товарищ из Минвнешторга спустился ко мне довольно быстро — забрал все бумаги, что я принёс, и взамен выдал шесть штук пластиковых контейнеров с микросхемами. Они очень удачно разместились в моём пакете. И на этом мы раскланялись. Посмотрел на часы, до поезда ещё три с половиной часа, можно… а можно ведь Марку Григорьевичу же звякнуть — телефон с той карточки, что он мне вручил в зале семинаров, я наизусть запомнил. Из ближайшего автомата набрал этот номер, но ответом мне были продолжительные гудки. А и хрен с ним, с Григорьевичем, подумал я и заглянул в соседний магазин, он как раз через Арбат от МИДа стоял.

Зашёл и поразился — ба, да это ж то самое заведение, которое описал маэстро Булгаков в своём эпохальном Мастере… ну да, это был Торгсин, куда заглянули в итоге своих похождений Коровьев и Бегемот. И устроили жуткий скандал с селёдкой и апельсинами. Историческое, как ни крути, место. А магазинчик-то невелик оказался, узкий и тесный и с обычными советскими очередями во все места. Апельсинов сегодня сюда не завезли, поэтому я вздохнул и занял очередь в колбасный отдел, — надо ж привезти домой чего-нибудь дефицитного, а то не поймут. Пока стоял, успел рассмотреть весь представленный ассортимент — эконом-сегмент здесь начинался с Чайной колбасы по рубль-семьдесят, за ней плавно выстраивалась линейка из Столовой по 2–20, Докторской за 2–30 и Любительской в 2–90. Венчала пирамиду варёных продуктов Языковая колбаса по 3–30. Если перейти к копченостям, то в наличии имелись еще кругляши Краковской по 3–40 и длинные палки Одесской по 3–80. И сервелат даже был по 4 рубля, но пока я стоял, это дело разобрали с концами.

В одни руки давали не больше двух килограмм по совокупности, так что когда я наконец достоялся до прилавка, то ограничился половинкой батона Языковой и целой палкой Одесской — всё вместе вытянуло на кило-девятьсот веса и семь рублей денег. День прошёл не зря…

А ведь если вдуматься, то сплошной вред ведь от этой колбасы, граждане — чего только там не намешано… нет, байки про туалетную бумагу отметём в сторону, она, эта бумага, при советской власти была чуть ли не дефицитнее колбасы (вспоминаем фильм «Москва на Гудзоне», где бедный Робин Уильямс в роли московского саксафониста Вовы Иванова разгуливает по столице с надетым на шею ожерельем из этой бумаги), но разрешённых гостом добавок всё же немало было. Куда полезнее натуральный продукт — окорок, грудинка, карбонад, буженина. А вот поди ж ты, не они, а колбаса стала символом советского дефицита.

Опять поглядел на часы — время есть ещё, а прогуляюсь-ка я пешочком до своего Ярославского. И побрёл по Арбату, плавно переходящему в Воздвиженку и проспект Маркса (будущий и прошлый Охотный ряд). И вот во время своего путешествия в одном безлюдном месте услышал вдруг сдавленный крик из одной подворотни…

Глава 11. Галина

82 год, Галина

Из подворотни старинного, но ветхого арбатского домика раздался сдавленный женский крик. У меня немедленно включилось подсознание, которое сообщило основному сознанию что-то вроде «не ходи туда, поймаешь приключений на задницу, а оно тебе надо?». Но сознание упёрлось и скомандовало телу проверить эту подворотню.

И за железными воротами, левая половинка из которых висела на одной петле, мне открылась следующая картинка — два паренька примерно моего возраста грабили женщину бальзаковского возраста. Причём у одного в руке был ножик… складной, но длинный, лезвие у него под десять сантиметров было.