Совок 6 (СИ) - Агарев Вадим

— Это Корнеев, — негромко сообщил майору мой провожатый.

— Проходите, вас ждут! — так же тихо разрешил тот.

Минуту назад, важный и грозный Виктор Яковлевич теперь был совсем другим. Переступив Рубикон, то есть, шагнув через порог в генеральский кабинет, он превратился в сосредоточенного на величайшем и беззаветном желании служить, подчиненного.

Кабинет своими пропорциями приёмной соответствовал в полной мере и размерами превышал её раза в два с половиной. За дубовым столом сидел невзрачный мужик в очках и в цивильном костюме. Оторвавшись от какой-то бумажки, он посмотрел на нас поверх очков.

— Разрешите, товарищ генерал? — негромко, но очень уважительно поинтересовался рыбник-энтузиаст и, получив благосклонный молчаливый кивок, продолжил. — Принятыми мерами розыска, по одному из предполагаемых адресов был обнаружен и доставлен в Управление лейтенант милиции Корнеев Сергей Егорович! Следователь Октябрьского РОВД.

Какое-то время мужик так и рассматривал меня поверх очков из своего далека.

— Проходите, присаживайтесь! — неожиданно и непонятно, кому предложил он.

Виктор Яковлевич, уважительно обходя красную, без единой пылинки, ковровую дорожку, двинулся по сверкающему паркету к столу. А я, не понимая таких придворных тонкостей, по-плбейски пошел туда же, но по мягкому ворсу.

Подойдя к приставному столу я, по примеру своего провожатого отодвинул стул и сел.

— Что он говорит? — воспринимая меня, как неодушевленный предмет, обратился к своему подчинённому главный чекист области.

— Дурочку валяет, товарищ генерал! — вскочил со своего стула Виктор Яковлевич. — Говорит, что просто так зашел в адрес. Говорит, что задержанный Амбус пирожные любит, вот он и занес ему их. В той коробке действительно пирожные были, товарищ генерал! И Амбус этого не отрицает!

— Вы садитесь, Юрий Олегович! — разрешил Виктору Яковлевичу главный чекист. — А вы, молодой человек, что скажете? — генерал повернулся лицом ко мне, — Что вы там за цирк устроили? Вы понимаете, чем это ЧП для вас обернется?! Ранен офицер госбезопасности! Или вы надеетесь, что вам удастся остаться в стороне и безнаказанным? Так я уверяю вас, не удастся вам избежать возмездия! Мы такого не прощаем!

Эвон как! Ошибаешься, любезный! Еще как удастся. И даже, простите, товарищ, никуда вы не денетесь! Уж, если меня почти сразу привели на самый верх, значит, времени у тебя нет совсем. Иначе тебе бы меня даже не показали. Слишком уж ты велик и важен. Ну что тебе милицейский летёха! Мытарили бы вы меня и кололи в своём подвале, как хотели. А тебе только выжимки из моих показаний принесли бы. Для правильного отчета в столицу. А потом слепили бы мне дело, не важно, за что и навесили бы приговор ниже нижнего, чтоб не писал никуда жалоб. И отправили бы этапом в Тагил.

Значит, нет у меня иного выхода, как валить этого непонятного мне Виктора Яковлевича — Юрия Олеговича. Не в вульгарном смысле этого слова, а в аппаратном. Видит бог, не я эту бодягу затеял. Что-то у него ко мне личное, у этого рыбного чекиста. А значит, для меня же будет лучше, если он перестанет быть чекистом. Будучи начальником охраны какой-нибудь межрайбазы, гадить мне будет ему затруднительно. Стало быть, забываем про предрассудки и просто сталкиваем чекистов лбами. Генералу, я уверен, не захочется идти с понижением в соседнюю область. Ему проще сдать под снос вот этого двухименного.

— А я и не собираюсь оставаться в стороне, товарищ генерал! — вставать по примеру сидящего напротив меня лизоблюда, я нужным не посчитал и говорил сидя.

— Вы, я уверен, в курсе относительно семейства Левенштейн, которое недавно выехало в Израиль. Так вот, перед пересечением границы в аэропорту, Лев Борисович рассказал мне, что два офицера вашего Управления вымогали у него деньги и ценности. Угрожая, что сорвут их выезд. Поскольку, Лев Борисович был серьезно болен, то часть денег, втайне от сестры, он вымогателям всё-таки передал. Так как обоснованно опасался, что, не выехав вовремя на лечение за рубеж, он умрет от рака.

— Причем тут выезд семьи Левенштейн?! — попытался сбить меня с толку Штельман, он же Лебензон, он же Цукерман.

— Молчать, подполковник! — рявкнул очкастый, — Я слушаю! — обратился он ко мне. — Продолжайте.

— Пана Борисовна Левенштейн даже брату многого не рассказывала о своей дружбе с Членом Политбюро ЦК КПСС Пельше. Он-то и помог им с выездом. Вымогатели-чекисты, — при этих словах, очкастый скривился, как от зубной боли, — Они тоже были не в курсе этой связи, потому и наглели так беспредельно.

Оба комитетчика слушали и мрачнели лицами. Видимо, каждый примерял ситуацию на свои вторые девяносто. А я продолжал.

— Не далее, как двадцать минут назад, я узнал вот от этого человека, что за мной было установлено наружное наблюдение силами вашего Управления. Я полагаю, что это не что иное, как продолжение длящегося преступления. Вероятнее всего, ваши подчиненные, в том числе и в лице вот этого человека, считают, что часть ценностей Левенштейны оставили мне на хранение. Но я заявляю, что это не так. В самое ближайшее время я обращусь за помощью к Арвиду Яновичу. И попрошу его провести тщательную проверку по всем перечисленным мною фактам! Опросить через посольство в Израиле семью Левенштейнов, я думаю, особых трудов не составит.

На богатого на имена подполковника было больно смотреть. Он опять начал пятнеть. Лучше бы он загнулся от инфаркта прямо сейчас. Тогда все бы закончилось уже сегодня.

Перебивать ему меня запретили, но он понимал, что каждым своим клеветническим словом я закапываю его все глубже и глубже. И не важно уже, верит мне генерал или нет. У меня в любом случае были на руках два козырных туза. Это личный выход на Пельше и очевидный прокол подпола с необоснованным наружным наблюдением за мной. А это само по себе косяк лютый. За такое, за использование "семёрки" в личных целях, увольняют без малейших сантиментов. Независимо от прежних заслуг и наград. И, если генерал вдруг по непонятной дурости останется в одном окопе с подполковником, то в самом лучшем случае, его самого из конторы выпрут без выходного пособия. Военруком в школу для дебилов. Но беда в том, что в школах для дебилов ставки военрука не предусмотрено. Стало быть, в ближайшие минуты он поползёт в мой окоп.

— Сергей Егорович! — заглянув в лежащую перед ним бумажку, обратился ко мне генерал, — У меня есть все основания полагать, что с данной ситуацией мы способны разобраться самостоятельно! Ну зачем же отвлекать товарища Пельше на такие мелочи от решения важнейших государственных задач?! Уверяю вас, в самое ближайшее время мы разберемся в этой, согласен, пренеприятнейшей ситуацией. И все,! Я подчеркиваю, Сергей Егорович, все без исключения виновные будут строжайшим образом наказаны!

Я проявил понимание и в юношескую амбицию впадать не стал.

Дальше все было, как это обычно и бывает. Ничего не меняется. Каменная жопа чиновника века двадцатого, отлита из того же гранита, что и жопа бюрократа из века двадцать первого.

Изгнанный в приемную подполковник, шел к двери, словно побитая собака. А так внезапно подобревший генерал госбезопасности предложил мне пройти в соседнюю комнату, своим интерьером напоминающую гостиничный номер. В недрах холодильника которого, оказалась бутылка «Двина». Что ж они, гады-извращенцы, в холодильниках-то его держат?!

Глава 8

За все время дегустации божественной амброзии нас побеспокоили всего три раза. С самого начала в комнату отдыха зашмыгнул адъютант майор с какой-то бумагой. Генерал прочел ее и в нескольких местах поправил услужливо поданной авторучкой. Уверен, что это была отписка по стрельбе на Панова. Потом еще дважды старлейша заходила шинковать ветчину, сыр и лимон. Поскольку в отличие от венценосного хозяина кабинета, генералом я не был и мой рабочий день еще не закончился, то на половине второй бутылки я принялся откланиваться.

— Сергей, ты чего?! — снисходительно ухмыльнулся собутыльник-генерал, — Какая к черту оперативка! Твое начальство мы как-нибудь успокоим! Давай еще по одной! Ну, сам подумай, когда ты еще с генералом госбезопасности вот так посидишь?! А впрочем… Хочешь, я тебе к нам перевод устрою? — изобразил Бессонов внезапное озарение, — Это конечно очень редкий случай, когда из МВД к нам переходят, но я думаю, что сумею согласовать этот вопрос со своим руководством!