Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
— Нет-нет, я вам верю! — произнес старший специалист, но по лицу было видно, что обязательно проверит.
— Вы женаты? — спросил я, меняя тему разговора.
— Обручен, — ответил он.
— Не могли бы вы помочь мне и в личном деле? — обратился я.
— Если это будет в моих силах, — уклончиво ответил Корсин Штайнер.
— У меня регистрация брака в ратуше в следующую среду. Нужны два свидетеля. Не могли бы вы со своей девушкой стать ими? — попросил я. — С вашей стороны не будет никаких расходов. Я оплачу извозчика, который довезет вас обоих туда и обратно.
— Только регистрация в ратуше? — уточнил он. — Потому что я протестант. Неудобно будет присутствовать на венчании в храме другой конфессии.
— Только светская часть. Венчаться мы будем на родине, — заверил я
— Я поговорю с директором и со своей девушкой. Скорее всего, они не будет возражать, — согласился старший специалист.
Богатому клиенту надо помогать, поэтому в среду Корсина Штайнера отпустили на три часа с работы, когда к банку подъехал извозчик с его девушкой Манон — симпатичной, белобрысой, одетой в простенькое желто-зеленое платье, то есть явно из бедной семьи. Наверное, для нее выйти замуж за старшего сотрудника банка — предел мечтаний.
Процедура в ратуше — в старинном здании с открытыми арочными переходами между крыльями в самом центре Женевы — была короткой. Провел ее другой чиновник, толстый и потому важный или наоборот, в помещении побольше, чем у Флориана Куна, в котором было два стола. За вторым сидела секретарша — вобла, что в фас, что в профиль, но с красивым почерком. Прочитав короткую инструкцию, чиновник объявил нас мужем и женой, заставил расписаться вместе со свидетелями в книге регистрации и брачном договоре, составленном в двух экземплярах. Швейцарцы — люди предусмотрительные, поэтому при заключении брака надо выбрать одну из трех форм брачного договора на случай развода: имущество, нажитое в браке, делится поровну, а приобретенное ранее нет; общим становится всё или чье-то одно и потом делится пополам; каждый остается при своём. Я выбрал русский вариант — третий. Пусть думают, что Вероник — богатая невеста, а она делает всё, чтобы сохранить семью. Затем мы обменялись обручальными кольцами. Я надел жене широкое золотое, а она мне — серебряное узкое, как сейчас принято в России. Свидетелей и чиновника удивило, что на правую руку. Католики и протестанты носят обручальное кольцо на левой, а на правой после развода или овдовев. Секретарша заполнила от руки бланк свидетельства о браке — лист плотной бумаги размером сантиметров десять на пятнадцать. Текст был в красивой золотой виньетке. Этот документ нужен для венчания, если мы пожелаем. В отличие от России, здесь светский брак выше церковного, без первого второй недействителен. Все было так буднично, что я не поверил, что в очередной раз стал мужем.
Когда мы вышли во двор, Манон, сломав две спички от счастья, сожгла венок из флердоранжа, который был на невесте в момент бракосочетания — единственный ритуальной элемент, потому что платье было обычное, фата отсутствовала. У швейцарцев пока не принято швырять его в толпу на удачу, но считается, что сжегшая чужой скоро и сама примеряет. Женятся здесь поздно, когда добьются чего-либо. Видимо, девушка заждалась. При этом свидетели в два голоса пропели свадебный гимн, слов которого мы не знали.
Извозчик, нанятый за десять франков на полдня, отвез нас в ресторан отеля «Англетер». Там мы распили бутылку французского шампанского брют «Вдова Клико» под десертные закуски. Затем извозчик отвез Корсина Штайнера на работу, а его девушку домой.
Когда мы поднялись в номер, там на столе стояла корзина с цветами и карточкой от администрации отеля с пожеланиями долгой и счастливой семейной жизни. Понятия не имею, как они узнали, ведь мы никому не рассказывали. Увидев цветы, Вероник разревелась. Так понимаю, наконец-то поверила, что стала женой, что три года стараний в подвешенном состоянии не пропали даром, что участь средней сестры миновала ее.
135
В Париже мы провели всего две недели, причем инициатором преждевременного отъезда была Вероник. Видимо, ей не терпелось поскорее похвастаться перед родными и друзьями переменой семейного положения. Жилы в гостинице «Риц», но на этот раз в трехкомнатном номере: спальня, гостиная, кабинет. В последнем я написал несколько статей о театральной жизни в Женеве и Париже и вышедших в прошлом году романах Жозефа Рони «Борьба за огонь» и Джека Лондона «Мартен Иден», которые мне нравились в юности. Оба прочел на языке оригинала, купив в книжном магазине на улице Мишле, куда заглянул за научной литературой. Если первый роман еще можно каким-то боком прислонить к науке, то второй, наверное, попал сюда потому, что был на английском языке.
Самое главное — мы сфотографировались на фоне Эйфелевой башни. Фотография была цветная. Для этого нам пришлось долго стоять, не моргая и не шевелясь, пока в специальном аппарате велась съемка на фотопластину размером восемь на двадцать четыре сантиметра с тремя цветоделенными негативами. Потом их наложили друг на друга — и получилось то, что получилось. Стоило это удовольствие двадцать франков. Зато теперь никто не усомнится, что мы увидели Париж и остались живы.
В «Северном экспрессе» Вероник начала штыбовать меня, что приедем задолго до начала учебы, поэтому будет время наведаться в Кишинев к ее маме, хотя бы на пару дней. Жизненный опыт научил меня откладывать знакомство с тещей до ее смерти. Уговоры продолжались и в курьерском поезде «Санкт-Петербург-Одесса» и по возвращению на дачу «Отрада». Отмазы не канали. Я сдался, оговорив условие, что пробудем две ночи и одни день. Мол, работы выше крыши, надо готовиться к началу учебного года, помогать компаньонам.
Во Франции я накупил литературы по производству пленки для киноаппаратов и предложил выпускать ее в принятом в прошлом году, международном формате тридцать пять миллиметров с четырьмя отверстиями по обе стороны каждого кадра. В России уже есть несколько киностудий, которые называют себя ателье или мастерскими. Одна со знакомой мне фамилией «А. Ханжонков и Ко». Клепают кинухи на пленках зарубежного производства, очень дорогих. Если мы предложим на четверть и даже на треть дешевле, наша продукция все равно будет с очень высокой добавленной стоимостью. Компаньоны приняли мое предложение, попросили наладить производство.
Кишинев и в советское время был захолустьем, а сейчас и вовсе большая деревня. Хотя трехэтажный железнодорожный вокзал производил приятное впечатление. В городе попалось еще четыре трехэтажки. Более высоких зданий не заметил. Одноэтажный каменный дом, в котором
