Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич
— Поворачивай к вокзалу, — приказал я кучеру, молодому парню с жидкими усиками, которые, по его мнению, должны были делать старше, а по моему — смешнее.
— Так гостиница «Бристоль» в ту сторону, — показав пальцем, произнес он.
— А то я не знаю! — насмешливо бросил я. — Получишь полтинник, как договорились.
Остановив его возле двухместной пролетки, я гаркнул:
— Павлин, спишь, что ли⁈
Извозчик вздрогнул, словно его стегнули кнутом, уставился на меня, и на лице неузнавание сменилось удивлением, а потом искренней радостью:
— Барин, это вы⁈ Не узнал, старый дурак! Простите меня! Не ожидал увидеть вас до конца войны!
— По службе прибыл. Побуду немного здесь и опять на фронт, — сообщил я, расплатился с предыдущим извозчиком и пересел в пролетку Павлина: — Погоняй к «Бристолю»!
— Слушаюсь, ваше благородие! — по-армейски рявкнул он, хотя не служил ни дня.
Мне показалось, что швейцар в красной шинели тот же, что и в первый мой приезд сюда. Он кивком вызвал мальчишку-носильщика лет четырнадцати, другого, предыдущий уже, наверное, сам отец. У меня с собой был только черный саквояж со сменой белья, бритвенными принадлежностями и разной мелочевкой.
По пути к стойке мальчишка спросил шепотом, повысив в чине:
— Ваше высокоблагородие, а вы летчик?
— Да, друг мой, — ответил я.
— А много сбили аэропланов? — поинтересовался он.
— Всего четыре, — признался я.
— Ого! — восторженно воскликнул мальчишка, будто сам наколотил столько.– Так вы ас?
— Асом становятся после пяти сбитых, — проинформировал я.
Один из двух портье был прежним, только постаревшим на двенадцать лет и оставившим значительную часть буйной шевелюры на подушках, своих и чужих. Он узнал меня только после того, как я спросил, свободен ли тридцать шестой номер?
— Вы у нас останавливались, когда приехали из Порт-Артура! — радостно вспомнил он.
— Такая у меня привычка — останавливаться у вас по пути с войны, — поделился я.
Приняв ванну и отдав грязное белье в стирку, я сходил через дорогу в парикмахерскую, где подстригся и побрился. Восторженный парикмахер средних лет, худой и верткий, даже отказывался взять деньги с летчика, Георгиевского кавалера, но все-таки дал уговорить себя.
Павлин отвез меня в редакцию газеты «Одесские новости», где я отдал написанную перед вылетом статью о делах на Юго-Западном фронте, получил гонорар за предыдущую, в которой описал победу над двумя аэропланами противника, поболтал о литературе с редактором Балабаном.
— Бывший ректор университета Левашов интересовался вами. Откуда-то он знал, что это ваш псевдоним. Просил, если будете в Одессе, выступить перед студентами. Он теперь депутат Думы, но иногда приезжает сюда, — поведал редактор.
— Может, загляну, если будет время, — сказал я. — Сейчас много хлопот с организацией авиаотряда, получением самолетов.
Не хотелось мне идти в университет. Собью с пути праведного несколько романтиков, подадутся на фронт за подвигами и так и останутся недоучками, если выживут. У них есть еще года два-три, чтобы получить диплом, который поможет устроиться в эмиграции. В Западной Европе во все времена не хватало специалистов с любым высшим образованием, кроме богословского. Мошенничество у них в крови.
164
Формирование Тридцать шестого корпусного авиационного отряда продолжалось более двух месяцев. Как ни странно, не хватало летчиков, а не аэропланов. Последние изготавливались на Одесском авиационном заводе Анатры, на котором сейчас трудилось около двух с половиной тысяч человек, в количестве до восьмидесяти единиц в месяц, если не было проблем с двигателями. Проблемы были постоянно. Мне пришлось ждать выпуск пилотов и наблюдателей в Севастопольской офицерской школе авиации. Кстати, в Симферополе еще один авиационный завод Анатры. Начали его строить весной, незадолго до моего выпуска, и сейчас уже работает. Артур Антонович в этом плане человек деловой. Он сманил в Симферополь почти сотню работников вместе с директором завода у конкурента «Первого российского товарищества воздухоплавания С. С. Щетинина и Ко», расположенного в Петрограде, как теперь официально называют столицу Российской империи. С этого и начнутся ее беды и закончатся после обратного переименования. Пострадавший обвинил Анатру в саботаже. Завели уголовное дело, в ходе которого выяснилось, что предыдущий работодатель платил почти вдвое меньше и с длительными задержками. На новом месте директор-перебежчик получал двадцать две тысячи в год.
Мы с Артуром Антоновичем частенько пересекались на аэродроме «Школьный». Я там с девяти утра и до часу-двух дня отбывал службу, потому что делать было нечего, а он приезжал посмотреть на испытания новых моделей. Сам не летал, даже пассажиром. Видимо, насмотрелся, как разбиваются другие, и решил не рисковать.
— Не хотите полетать на моем новом аэроплане «анасал (Анатра-Салмсон)-дсс»? — как-то предложил он.
Это была улучшенная версия «анасал-дс», на которой вместо стопятидесятисильного радиального двигателя с водяным охлаждением «салмсон» поставили версию на сто шестьдесят лошадиных сил. Сотовый радиатор был подвешен под передней кромкой верхнего крыла. Корпус полностью обшит фанерой. Спереди стационарный пулемет «виккерс» с синхронизатором, а у наблюдателя — «льюис» на шкворне. Запас топлива на три с половиной часа. Бомбовая загрузка — четыре по три четверти пуда (двенадцать килограмм) каждая или более легкие на тот же вес.
Я опробовал аэроплан «анасал-дсс», разогнавшись на малой высоте до ста пятидесяти пяти километров в час. Как меня заверили, с наблюдателем и бомбами будет развивать сто тридцать. Пострелял из пулемета, убедившись, что пули не попадают по лопастям. Недостатков было два: не обшит фанерой снизу капот двигателя и шасси слабенькое. Я услышал, как жалобно хрустнули стойки, хотя коснулся земли мягко. На счет капота мне заявили, что так сделали из-за специфичного выхлопа двигателя, а стойки шасси и колеса пообещали укрепить.
— Взяли бы вы такой, если бы был выбор? — спросил напрямую, глядя мне в глаза, господин Анатра.
Видимо, врут ему постоянно и беспощадно.
— Конечно, — без колебаний ответил я. — Он лучше, чем мой «с-16» и ваши «ньюпоры» и «фарманы».
На Одесском заводе изготавливали не только свои модели, но и иностранные по лицензии.
— Тогда после доделки передадим его вам, — пообещал Артур Антонович.
Из благодарности я посоветовал ему:
— Вы бы перевели часть капитала во франки или фунты и положили на счет в заграничном банке. Чует мое сердце, что скоро будет революция, и это всё у вас отберут.
— Вот и мой инженер-конструктор месье Элиз Декамп тоже говорит, что скоро грянет революция, готовится сразу же улететь, — поделился господин Анатра.
— У французов в этом отношении богатейший опыт, — подсказал я.
Получив через неделю аэроплан с усиленным шасси, я облетал его основательно. Хороший получился самолет: быстрый, маневренный, надежный. Захотелось прямо в тот же день смотаться на фронт и проверить в деле. К сожалению, пришлось остаться в Одессе
К тому времени начали прибывать техники и мотористы, и я перебрался в казарму, покидая ее только на выходные, чтобы отмыться основательно и выспаться без гула авиационных двигателей. Слишком долго надо было добираться из гостиницы до аэродрома и обратно. Да и меня начало тошнить от самодовольных рож постояльцев «Бристоля» и особенно посетителей ресторана по вечерам. Для этих людей война была мать родна, богатели, как и жрали, в три горла.
165
Полное имя начальника Четвертого армейского корпуса генерала от артиллерии Эрисхан Султан Гирей Алиев. Он чечен из тейпа Хаккой. Шестьдесят один год. Невысокого роста и некрепкого сложения. Узкое лицо с густыми широкими усами и короткая бородка. На кителе орден Святого Георгия третьей степени, хотя имеет их много, включая высший — Андрея Первозванного. Приказом от первого ноября тысяча девятьсот шестнадцатого года Тридцать шестой корпусной авиационный отряд входит с состав его корпуса. Везет мне на подразделения с цифрой четыре.
