СССР-2012 Здравствуй, юность в сапогах! - Алексей Викторович Широков
— Сегодня утром я проснулся в своей кровати, а потом меня взяли в оборот так, что к вечеру я уже мало того, что комиссию прошёл, так ещё оказался призван и улетел хрен знает куда с пьяным в дымину прапором, который боится летать. — пояснил я стараясь держать себя в руках. — При этом ни меня, ни вон ребят никто в известность не ставил, телефоны забрали, привезли хрен знает куда, хрен знает зачем. И никто не может ответить на простейший вопрос, где мы вообще находимся!
— Вы находитесь в войсковой части пятьдесят восемь сто шестнадцать, являющейся Военной Школой Младший Специалистов Главного Управления Специального Строительства Министерства Обороны Советского Союза Социалистических Республик. — в исполнении старшего лейтенанта это звучало весьма солидно, но по факту подтвердило, мы в стройбате. — Расположенной в ордена Ленина городе Горьком. Я ответил на твой вопрос.
— Так точно, — я пару секунд тупил, пока не сообразил, что Горький — это же Нижний Новгород, так и не вернувший своё историческое название. Вопросов больше не имею!
— А у меня появились, — рыкнул военный и крикнул куда-то вглубь казармы, Беркимбаев! Сюда, мухой!
— Звали, тащ старший лейтенант? — из глубины казармы показался уроженец одной из среднеазиатских республик с лычками сержанта.
— Принимай пополнение. — пока ещё безымянный старлей махнул на нас рукой. — Будут в твоём отделении. Я в штаб. Скоро вернусь, так что смотрите мне!
— Так точно! — было видно, что угроза сержанта особо не напугала, — За мной!
Наше появление в роте произвело фурор. Тишина наступила пусть не гробовая, работал телевизор, но солдаты притихли, провожая взглядом нашу троицу. Не слишком приятные ощущения, хоть умом я прекрасно понимал, что могу в одиночку сравнять трёхэтажную казарму с землёй и это было не преувеличение. Но всё же когда на тебя смотрят десятки глаз словно волки на овцу ну такое себе. А каково было парням я и вовсе не представляю, недаром студент притих, зато «Бомба» остался такой же спокойный, словно удав. Вот что Говинда с человеком делает. И это он до Гуруваюраппана не добрался.
— Вот ваши койки. — дойдя почти до самого телевизора махнул направо Беркимбаев. — Где кто будет спать делите сами. Верхнюю одежду в раздевалку, за тумбочкой, слева от входа. Там же в соседней комнате сральник и умывальник. Теперь вы в моём отделении, так что, если накосячите, ноги вырву. Понятно?
— Ага, — протянули мои товарищи по несчастью, а я промолчал. — Ну да.
— Это что за блеянье⁈ — сержант тут же решил взяться за воспитание молодого поколения. — Нужно отвечать так точно! Ясно⁈ Не слышу!!!
— Так точно! — вразнобой, но достаточно громко отозвались «Штык» и «Бомба».
— А ты что, самый непонятливый? — и естественно мой демарш не остался без внимания. — Или самый дерзкий?
— Просто не охота глотку драть, — я пожал плечами. — Вот завтра начнётся служба и буду как все. А пока я ещё гражданский, разве что в форме.
— Самый умный, да⁈ — тут же подал голос один из дедов, которых было легко опознать по самым близким к телевизору местам, расхристаному виду и ощущению общего пофигизма. — Ну раз гражданский тогда сымай шузы! У дедушки как раз развалились, а ему на дембель скоро. А тут какой-то гражданский в новой форме! Непорядок! Сымай давай! И вы тоже сымайте, вдруг мне эти не подойдут.
— Не подойдут, — я жестом успокоил дёрнувшихся было парней, спокойно поставив сумку на тумбочку возле своей новой кровати. — Мужики, я честно, не хочу с вами ссориться, но себя гнобить не дам, и парней не позволю. Понятно, что история «дедовщины» в российской, а потом и советской армии имеет многолетнюю, а если вспомнить цук, то и много вековую историю, но я вам так скажу, по службе — согласен. А вот так, по беспределу, подобное буду сразу пресекать.
— Тупой, да? — старослужащий, которому понравились мои берцы нарочито медленно поднялся на ноги, а я отметил, что надо бы раздобыть тапочки, они в комплект, выданный в сборном пункте, не входили. — А ты знаешь, что мы с такими как ты делаем?
— Да мне как-то пофиг, — за этот длинный и муторный день я так заманался от всех непонятнок, что стремительно надвигающуюся драку воспринял как ману небесную. — Но, думаю, таких как я ты ещё никогда не видел. И дай Бог, никогда не увидишь.
— Ну ну! — расплылся в щербатой улыбке «дед», а следом мне сзади по голове прилетел удар табуретом.
Голова выдержала. Табурет — нет. В казарме повисла ощутимая физически пауза. Бил меня другой дембель, судя по энергетике, Разрядник. Да и иначе кондовый советский табурет было бы сложно разбить с первого раза. Но то, что человек может спокойно выдержать удар и даже не поморщиться для всех было явно в новинку. Как и то, что один человек может спокойно раскидать почти десяток «дембелей», среди которых встречались и Юниоры и Разрядники.
К чести местных старослужащих кинулись на меня они дружно, никто не остался в стороне. Правда так же дружно и огребли. Я старался бить не столько сильно, сколько аккуратно, трупы мне были не нужны, да желательно было даже без переломов и синяков обойтись. Именно поэтому одного из «дедушек», явно откуда-то с Кавказа, схватившегося за нож, я приласкал «Шоком» и даже не стал крошить ему кисть каблуком, ограничившись лишь тем, что выбил нож куда-то под кровати. Остальным хватало одного двух точных ударов, заставляющих забыть, как дышать или, наоборот, вспомнить, где у них печень.
Пара минут жёсткой схватки и в казарме снова воцарилась тишина, разбавляемая лишь международной панорамой из телевизора. У нас же высокие договаривающиеся стороны пришли к компромиссу поэтому появившийся через полчаса старлей застал необычную картину. Духи, которым положено было за это время огрести по полной оказались целыми и невредимыми, а вот «дембеля», наоборот, держались как-то скованно, кривились, держались за бока и сторонились молодых, будто прокажённых. Впрочем, я не дал ему много времени на размышления, поднявшись с табурета и двинулся на перерез.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. — что-то об армии я всё же знал, пусть и не особо её любил как явление. —
