Партизан (СИ) - Седой Василий
— Смотри, Степан. Я сейчас буду из крестьянских парней формировать и обучать боевой отряд. На убой по дури никого отправлять не собираюсь. Действовать будем по принципу: ударил — убежал. После окончания войны все члены этого отряда получат свободу и станут вольными людьми. Чтобы сдержать слово, я всех их выкуплю сегодня — завтра у молодой графини. Рассказываю тебе это только по одной причине. Я хотел бы видеть тебя среди своих людей. Но, как ты понимаешь, тёмную лошадку, от которой не знаешь, чего ждать, рядом с собой я не потерплю. Поэтому и задаю тебе вопросы. Больше уговаривать смысла не вижу. Либо ты рассказываешь о своих непонятках с графской семьёй, либо на этом закончим разговор и забудем.
Степан, внимательно выслушав все сказанное, произнес:
— Думаю, что, если Вы узнаете о моих, как вы говорите, непонятках, то не захотите иметь со мной дело. Тем не менее, я рискну и расскажу. Очень уж Вы не похожи на других аристократов. Не зря графская дочка на Вас глаз положила.
Он выждал некоторое время, дожидаясь моей реакции на свои слова. И не дождавшись, начал рассказ, который, если пересказывать в деталях, займёт целую книгу.
Степан с детства был приставлен в услужение к сыну графа. Пока они были маленькими, Степан жил припеваючи. С молодым хозяином был, если и не дружен, то точно в хороших отношениях.
Все изменилось, когда граф решил отправить сына в Европу на учёбу. Да не куда-нибудь, а в Сорбонну. Надо сказать, что образованию детей граф, в отличие от других аристократов, уделял достаточно много внимания. В Европу парни ехали уже неплохо обученными. С деньгами, как вы понимаете, у молодого графенка проблем не было. Оторвавшись от родительского присмотра, он пустился во все тяжкие. Чтобы после окончания обучения получить необходимое подтверждение, на занятия вместо себя он заставил ходить Степана. Всё бы ничего, но уже ближе к концу обучения в Париж неожиданно нагрянул граф-отец. В ситуации он разобрался довольно быстро. В итоге, Степан, получив плетей, после которых с трудом выжил, был отправлен в деревню. А графенку пришлось ходить на занятия и осваивать программу обучения с самого начала.
После рассказа я так и не понял, почему не должен иметь с ним дело. Об этом и спросил.
— Ну как же? Я ведь не выполнил приказ графа и не поставил его в известность о творящихся безобразиях. — Тут же ответил Степан.
Блин, да пофиг мне на мнение графа. Я, наоборот, считаю, что у этого парня вариантов поступить по-другому просто не было. Сдай он графенка отцу, я по-честному задумался бы, а нужен ли рядом со мной стукачек. Думаю, что здесь сам граф закосячил, отправив молодняк в гнездо порока без сопровождения серьёзного, взрослого воспитателя, способного удержать в узде молодого аристократа. Всё это и высказал Степану.
Выяснив все непонятки, я снабдил его бумагой, письменными принадлежностями и отправил работать. Поставил ему задачу поговорить с молодыми крестьянами сначала здесь, а потом и в других селениях, принадлежащих графу. Из-за ограниченности во времени самому ему не справиться. Поэтому порекомендовал подобрать помощников и выделил ему в сопровождение пару солдат. Задача одна — завтра во второй половине дня желающие попасть ко мне в отряд должны быть здесь. Выкупить я их должен до свадьбы, и никак иначе. Ещё попросил отправить кого-нибудь на место новой стоянки за курами. Соскучился я по яичнице, вот и озаботился доставкой необходимого.
Повеселевший Степан унёсся выполнять мои распоряжения, а я пошёл смотреть на огород. На посаженные овощи у меня большие планы. Если удастся их сохранить и приумножить, в этом времени это будет, как манна небесная. Всё-таки, качество этих растений не сравнимо с местными. Века селекции по-любому дадут о себе знать.
Огород оказался ухожен и даже огорожен забором из орешника. Определить, как себя чувствуют посадки, пока нереально, прошло слишком мало времени. Но сам подход к работе мне понравился. Как удалось выяснить, благодарить за это нужно мою будущую жену. Она не поленилась проконтролировать порядок и назначила ответственных за это дело. Молодец! Что ещё скажешь?
Интерлюдия
— Госпожа, Вы что вытворяете? Вы представляете реакцию Вашего батюшки на это замужество? Он же может и наследства Вас лишить. Вы об этом подумали? Да и выходить замуж за первого встречного, после нескольких дней знакомства, так себе идея. — Отчитывала служанка свою госпожу, не обращая внимания на свой статус и положение.
— Понимаешь, мама Авдотья, он, как наваждение, о котором я не могу отбросить мысли даже на миг. Ещё там, во время нападения, когда он нас спас, а потом поцеловал, останавливая мою начинающуюся истерику, я пропала. У меня до сих пор не прошли ощущения от того поцелуя. Я не знаю слов, которыми можно описать происходящее. Это сильнее меня. При виде этого человека я не в состоянии ясно мыслить. Хочется одного — прижаться к нему и спрятаться в его объятиях от всего мира. Когда он непререкаемым тоном сказал, что завтра мы пойдём под венец, я чуть не умерла от счастья.
Служанка слушала госпожу, раскрыв рот. Глаза у неё наливались слезами. Она только и смогла произнести несколько фраз:
— Давно ты меня так не называла. Понимаю тебя. Подобное было и у меня в жизни. Но как же отец? Ведь он не простит?
— Знаешь, я всегда переживала, как папа отнесётся к тому или иному моему поступку. А сейчас мне все равно. Почему-то я уверена, что Сергей не даст меня в обиду никому. И в том, что он обеспечит меня всем необходимым, я тоже не сомневаюсь. За ним, как за каменной стеной. Я это чувствую.
Служанка не выдержала и расплакалась. А через секунду к ней присоединилась и молодая графиня. Довольно долго они предавались главному женскому занятию, присущему дамам в случае любого изменения привычной окружающей действительности. Немного проплакавшись, служанка отстранилась и произнесла:
— Ладно, хватит нам с тобой дурью маяться. Времени мало, а сделать нужно много. Венчание один раз в жизни бывает.
Графиня улыбнулась и ответила:
— Ну вот, узнаю свою кормилицу. Меньше слов — больше дела.
Сказала и уже весело рассмеялась.
Конец интерлюдии.
Почему-то, немного постояв возле огорода, я почувствовал дикую усталость. Да и рана на ноге начала подергивать. Всё-таки рано я начал нагружать ногу. Надо бы правда полежать пока, дать возможность ране зажить. Не торопясь, сильно хромая, я отправился домой и улегся в кровать. К вечеру почувствовал стремительно повышающуюся температуру. Раз начало потряхивать, значит, точно поднялась больше тридцати восьми. На всякий случай, я ещё раз обработал рану перекисью и сделал перевязку. После этого заглотил таблетку антибиотика и после недолгих раздумий закинул в пасть ещё и жаропонижающее. Думаю, что от него точно хуже не будет. После такого лечения очень быстро уснул. Проспал до самого утра, как убитый, даже не шелохнувшись. Это я так думаю, потому что проснулся в том же положении, в котором засыпал.
Утром почувствовал себя лучше. Жар спал. Рана, хоть и немного побаливала, но уже не дёргала. Немного понежившись в постели, я поднялся и принялся заниматься гигиеной. Сегодняшний день обещал быть насыщенным разными делами, надо настроиться на плодотворной труд.
После плотного завтрака и кружечки кофе пришлось заняться делами, попутно размышляя:
— Как я буду обходиться без этого напитка? Его надолго не хватит, благодаря одной прекрасной особе, которая пристрастилась к нему не по-детски. Даже не знаю, каким образом буду выкручиваться, когда закончатся все запасы?
Закончив насыщаться и кайфовать, я занялся сначала Егором, с которым вчера так и не поговорил, а потом людьми, отобранными Степаном для партизанского отряда.
С Егором получилось просто и быстро. Он сам понимал, что упорол косяк. Поэтому сразу начал просить прощения и обещать, что больше подобное не повторится. Пришлось поверить и на первый раз простить. Я предупредил, что в случае ещё одного подобного залета с его стороны, он получит двойное наказание. Егор после разговора хоть и вздохнул с облегчением, но при расставании поглядывал на меня с опаской.
