Партизан (СИ) - Седой Василий

Графиня с каким-то сожалением на меня посмотрела и ответила:

— Крестьяне по моему приказу прошлись по деревням и селам, принадлежащим нашей семье. Одно поселение, как и здешнюю деревню, французы разграбили и сожгли. Вот и пришлось приютить людей.

В принципе, я не против. Но всю округу мы вряд ли сможем прокормить. Надо подумать, каким образом поступить, чтобы люди, прибывшие сюда, начали приносить пользу, а не сидели на шее нахлебниками. Наверное, действительно придётся формировать из мужиков партизанский отряд. Подумал, а потом задал собеседнице вопрос:

— Скажите, а Вы можете продать мне некоторых своих крепостных? Из тех, кого я выберу?

— Зачем Вам? — Спросила графиня, сразу изменившись и став построже.

— Буду учить их обращаться с оружием и делать из них партизан. — Ответил я, и с интересом стал наблюдать за гаммой эмоций, промелькнувших на её лице.

Она немного подумала и начала отвечать:

— Я не хочу отдавать своих людей в солдаты. Не хочу принести им горе.

Пришлось её перебивать, иначе договорится до чего-нибудь не того. Ход её мыслей мне был понятен. Сейчас люди, попавшие в армию, служат по двадцать пять лет. Обрекать своих людей на подобное дело…

— Вы неправильно понимаете мои слова. Я не собираюсь делать из них солдат и передавать этих людей на службу после освобождения земель. Наоборот, я собираюсь по окончании войны дать им вольную и отпустить на свободу. Конечно, риск гибели для них большой, но и выгода может быть немалой.

Графиня странно на меня посмотрела и сказала:

— В таком случае можете набрать нужных вам людей просто так. Мне не нужно денег.

Но нет. Если уж я ввяжусь в это дело, то люди, которые будут у меня в подчинении, должны быть моими, и никак иначе. Не хочу зависеть от переменчивого настроения этой дамы. Мало ли что ей взбредет в голову завтра? Конечно, все это я не стал ей говорить, просто повторил:

— Либо я куплю этих людей с выправлением всех необходимых бумаг, либо просто забудем об этом разговоре.

Она пожала плечиками и ответила:

— Хорошо. Хотите купить — покупайте. Я не буду препятствовать, хоть и не понимаю, зачем вам тратить деньги.

Хорошо хоть не сказала — нищему тратить. Вообще сегодня она какая-то слишком покладистая, даже странно. Хоть и не было особо необходимости вставать, но и лежать я не смог после таких-то договорённостей. Я поднялся на ноги. Как-то так получилось, что графиня в это время тоже решила встать. Мы не поняли, каким образом оказались настолько близко друг к другу. Руки сами по себе легли на её талию, а она ни с того ни с сего прикрыла глазки, чуть приоткрыла ротик и приподняла голову, как будто ожидая поцелуя. В голове как будто граната взорвалась от множества пролетевших мыслей. Главной из них была:

— Она хочет, чтобы я её поцеловал?

Следующая была совсем нереальной:

— Может в прошлый раз понравилось, и она на меня запала?

Я даже на мгновение потерялся, но успел ещё подумать:

— Пофиг, нравится мне эта девчонка.

Впился в её губы, как голодающий в кусок свежего хлеба. Руки зажили своей жизнью, а девчонка в моих руках превратилась в пластилин, и в прямом смысле этого слова, растаяла. Похоже, накрыло нас обоих не по-детски, потому что мы даже не поняли, каким образом в доме появилась её служанка. Она, как заведенная, твердила одно и то же. А потом начала стучать своей пухлой ладошкой мне по спине:

— Барин, до свадьбы никак нельзя. Грех это. Барин, нельзя говорю до свадьбы…

Я с трудом оторвался от таких сладких губ и посмотрел на эту женщину, наверное, считающую себя бессмертной.

Рука сама по себе потянулась к поясу в поисках пистолета. Благо, что не нашла. С какой-то досадой я только и смог сказать:

— Исчезни бога ради, не доводи до греха.

Момент был упущен. За эти несколько мгновений растаявшая графиня пришла в себя, и осмотревшись, обратилась к служанке:

— Что ты сказала?

Та хмыкнула и начала набирать в грудь воздуха, чтобы ответить. Но я успел раньше: — Она говорит, что нам надо срочно венчаться.

Графиня повернула голову, внимательно посмотрела мне в глаза и сказала очень серьёзным тоном:

— Без благословения батюшки нельзя.

Меня понесло. Ведь это совершенство я до сих пор так и не выпустил из рук. Слегка прижал затрепетавшую девчонку и произнес:

— Покаемся потом.

Снова впился в такие податливые губы. Аристократка в очередной раз обмякла. Наваждение какое-то, по-другому не скажешь. В этот раз служанке пришлось стучать мне по хребту посильнее. Никогда, ни в одной из жизней меня так не накрывало. На служанку в этот раз я посмотрел, как на врага народа. И не я один, кстати сказать. Та стояла, как скала, несокрушимо. Плюнул в сердцах и произнес — прорычал, обращаясь к этой обломщице:

— Давай сюда батюшку, венчаться будем.

Погорячился, конечно. Графиня очнулась и запротестовала. Дескать, а как же подготовиться, красиво одеться? Да и предложения я, оказывается, ещё не делал. Только, когда я заглянул ей в глаза и увидел там озорные смешинки, меня слегка отпустило. Тем не менее, я постарался сказать строгим голосом с поучительной интонацией:

— На подготовку Вам один день, завтра вечером венчаемся. Война идёт, некогда заниматься всякими благоглупостями. Детей рожать надо.

Выпалив все это, опять поцеловал. В этот раз с неохотой выпустив совершенство из рук, пошёл на выход из дома. Уже на выходе услышал вопрос служанки к своей госпоже — Эээ, это как?

Ответ меня порадовал:

— Как в старину. Увидел и взял себе. Воин он, а не крестьянин.

Окончательно в себя я пришел уже возле реки. Брызнул ледяной воды в лицо и сам себе задал вопрос:

— Блин, я вообще нормальный? Что за фигня сейчас произошла? Какая женитьба?

Прислушался сам к себе. Как это не странно, мысль о браке отторжения не вызвала. Наоборот, некоторая часть тела сладко заныла. Тьфу на тебя. Ладно, что теперь горевать? Слово сказано. Вот где проблем не хватало! Теперь ещё и разборки с аристократическим семейством предстоят. Придумал же себе забаву. Нет, графиню-то понять можно. Засиделась в девках, а с природой сильно не поспоришь. Другое дело, что выбора она лишена. Кроме меня сейчас и замутить не с кем, а припекло её видно не слабо. Ладно, фиг с ним. Как будет, так и будет. Сейчас надо сосредоточиться на другом. Людей необходимо выкупить до свадьбы, чтобы отцу невесты можно было что-то предъявить. Хорошо, что деньги на это имеются с избытком. И я сейчас не про фальшивые говорю. Не настолько я ещё оскотинился, чтобы поступать с родней подобным образом. Их мы будем тратить в Европе. Поменяем на валюту или прикупим чего-нибудь нужного.

Размышляя подобным образом, я пошел искать Степана. Похоже, у него с графским семейством какие-то непонятные тёрки. Не зря же образованного человека опустили ниже плинтуса и загнали в медвежий угол. Попробую выяснить, что с ним не так, и завербовать в помощники. Может и будет какой толк. Да и с Егором надо разобраться. Я ведь не забыл про учиненный под его руководством косяк с охраной. Опять же, деньги, взятые у французского финансиста, надо пересчитать и определиться, какую часть выдать солдатам. Поощрять, так сказать, за верную службу. Надо сделать так, чтобы люди понимали, что под моим началом у них все будет ровно и хорошо. А деньги для этого понимания — главный стимул. Дел впереди — вагон и маленькая тележка, но деваться некуда. Придётся впрягаться и работать. За меня ведь никто дела не переделает. Конечно, при воспоминании о Егоре захотелось начать предстоящие разговоры именно с него. Но я не стал менять планы и продолжил поиски Степана. Отыскать его удалось на непрекращающейся стройке.

Разговор получился не простым. Степан ни в какую не хотел рассказывать о непонятках с будущими родственниками. А приближать к себе тёмную лошадку мне совсем не хотелось. Немного побившись о стену непонимания, я взял и вывалил на него моё видение ситуации. Если и это не поможет, наплюю и забуду.