У последней черты (СИ) - Ромов Дмитрий
Он бы мог отойти на пару шагов и сказать, чтобы я сам её вытащил аккуратно двумя пальцами, но он хочет собственноручно достать. Так надёжнее. Ну, давай, посмотрим, что из этого выйдет.
Мне, честно говоря, тоже не особо удобно его положение с перекрещенными руками, но что делать, не отдавать же себя на милость победителя. Тем более, Миша, скорее всего, если придёт в себя, будет однозначно в немилостивом настроении.
Вот же незадача, не вытаскивается пестик… Бедолаге не приходит в голову ничего лучшего, как переложить своего «Макарыча» из правой руки в левую. Молодец дяденька, всё правильно. Я стою с поднятыми руками и в этой ситуации мне остаётся только повернуться. Резко и шустро.
Я так и поступаю. Поворачиваюсь сам и поворачиваю этого борова. Бью локтевой костью по его правой руке и он, как неповоротливый подъёмный кран разворачивается всем корпусом. Правда, разворачивается быстро и резко, настолько, что пистолет вылетает из рук. Ну, ты брателло, тот ещё боец, как я погляжу.
Не дожидаясь, пока он очухается я прямо по ходу движения левой наношу ему удар по сосцевидному отростку, по той самой болезненной шишечке за ухом. И бью я прям от души. Кулаком, костяшками, хрясь!
Мне самому больно, представляю, каково ему. Но, несмотря на его улыбчивую рожу, он не вызывает у меня никакого сочувствия. Вообще. Вот сторож, убитый ни за что, вызывает, а эта мразь нет.
Он опускается на пол, садится, хрипит и мотает головой, а рука, блин тянется к пистолету. Ну, что ж ты неугомонный такой, прирождённый убийца, твою дивизию. На тебя и пули не жалко, шуметь только не хочется.
Но шум раздаётся и без моего участия. Снаружи дважды стреляют. Слышны выстрелы и даже удары пуль по металлу и жужжащий звук рикошета. Я бросаю взгляд в окно. Толян несётся по прицепу трактора. Так, задержался я здесь, надо скорее мчать ему на подмогу.
Мой боров, пока я смотрю в окно, добирается до своего оружия. Сидя на полу и протянув руку, он хватает пистолет. Вот ведь неугомонный. Ну что с тобой делать, твою же дивизию. И как вот оставаться гуманистом с такими, как ты?
Не успеешь. Я вздыхаю и, вытаскиваю из кармана Мишин ПМ. Буду надеяться, что это доброе дело. Сейчас я вижу только глаза этого басмача, красные, навыкате, испуганные и злобные. Он похож на злого демона, на дива из узбекской сказки.
Крупным планом, как в «Хорошем, плохом, злом». Да и сюжет разыгрывается практически оттуда. Ковбойская дуэль. Напряжённые лица, тревожные взгляды, застывшее время и молниеносная реакция. Бах!
Я оказываюсь быстрее. Эта сторона работы мне не нравится, но в каждом деле есть тёмные стороны. Да и выбора не было, по большому счёту. Я вытаскиваю магазин из его машины и подхожу к двери. Чисто. Никто меня не видит.
Проскальзываю к углу сторожки, сливаясь со стеной и выглядываю. И в тот же момент Бах! Бах! Сухой треск, хлопки и запах дыма. Стреляют суки по трактору. Я прицеливаюсь и тоже делаю бах. Стреляю и, блин, не попадаю, зато выдаю своё местоположение.
И тут же прямо над головой в стену ложатся две пули. Падаю на землю и откатываюсь. Темнота друг молодёжи. Забираюсь за шпалы, сложенные в небольшой штабель. Теперь это мой ДОТ.
Доносится стук из машины. Очнулся Мишка. Хоть бы не пристрелил его никто. Живым гад нужен.
Менты продолжают палить по трактору, пули отлетают от прицепа, где последний раз я виде Толяна. Блин, у него всего два патрона. Возможно, он их уже потратил. Надо его прикрывать!
Я резко поднимаюсь и стреляю в мента, того что стоит ближе ко мне. Есть! Тут же присаживаюсь и в забор, позади того места, где я только что стоял прилетает две пули. Пасёт меня, снайпер херов.
Подбитый мной мент воет как оборотень. О! Точно! Он ведь и есть оборотень, в погонах. Козья морда. Я перебираюсь к другой стороне своего укрепсооружения и осторожно выглядываю. Вон он корчится, держится за бок. Собака.
В кузове трактора вдруг возникает тёмный силуэт. Толян. Подбитый мной оборотень тут же вскидывает руку и стреляет. И я стреляю. И Толян тоже стреляет. Я палю в своего недобитка, а Толян, похоже, в того второго. Отсюда мне не видно.
Мой затихает, а второй палит в ответ в Толяна. Я резко поднимаюсь и выстреливаю в сторону второго мента. Стреляю и тут же падаю. И снова в забор прилетает пуля. Сука, пасёт меня. Машина и трактор хоть как-то освещаются светом тусклого фонаря. А у меня за шпалами конкретно темно, особо не прицелишься, но этот гад глазастый, неплохо лупит.
Заводится трактор и по нему тут же начинают стрелять. Я бросаю своё укрытие и перекатываюсь в сторону. Вдоль забора, к воротам и, похоже, остаюсь незамеченным. Толян перекрывает двор, отсекая от меня снайпера. Я подбираюсь к «Волге», вскакиваю и оказываюсь около второго мента.
Он лупит по Толяну, засевшему в тракторе и не видит меня. Вернее, нет, уже видит. Да только поздно. Как в замедленном фильме, поворачивает он голову, но моя рука уже вытянута, а указательный палец вдавливает спусковой крючок. Мне кажется, я даже вижу, как из ствола вылетает пуля, алчущее крови, ужасно опасное насекомое.
Оно врывается, вгрызается в голову продажного мента, разрывает, разламывает, взрывает, крушит и рушит всё на своём пути. Брызги подсвечиваются тёплым контровым светом фонаря, превращая смерть злодея в перфоманс и в мрачное, но торжественное шоу.
Я забираю из его руки пистолет и подбегаю к трактору.
— Толян, это я. Ты как?
Дверь открывается и он выпадает на меня.
— Эй-ей, братан, ты цел?
— Ногу зацепили, — хрипит он.
Я приваливаю его спиной к колесу, вытаскиваю из брюк ремень и перетягиваю мокрую брючину выше колена.
— Там один остался, — говорю я и даю ему пистолет. — Держи. Я пойду гляну.
— Стой. Он там окопался, падла, за катушками с кабелем. Сам в темноте, а мы как на ладони.
— Ну и хер с ним, — говорю я. — Пусть тогда там сидит. Мы сейчас уйдём через ворота. Ты молоток, что трактор поставил. Он один за нами не пойдёт.
— Пойдёт. У него выбора нет. Или мы покойники, или он сядет.
Пока все шансы сесть имеются у нас.
— Это Узбекистан, здесь это совсем необязательно, — качаю я головой. — Будем уходить.
Но уйти мы не успеваем. С той стороны, из-за трактора доносится звук автомобиля, чернота озаряется синими всполохами и раздаётся голос из мегафона:
— Прекратите сопротивление, вы окружены! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!
В подтверждение серьёзности намерений раздаётся автоматная очередь. Твою дивизию! Я рывком бросаюсь к воротам. Выглядываю в щель. Чисто. Помогаю Толяну встать и тащу к машине.
Выдёргиваю штыри из ворот и распахиваю створки. Быстро! Быстро!!! Выстрелы раздаются снова, уже ближе. Я вскакиваю за руль, завожу, газую, вылетаю за ворота и… Твою дивизию!!! Фак, фак, фак! Бью по тормозам! Твою дивизию!!! Навстречу мне летят четыре «Нивы».
Резко врубаю заднюю, да только что толку, ворота уже не закрыть… «Нивы» останавливаются и из мегафона несётся:
— Это Рекс! Выйди из машины! Медленно! И покажи руки!
— Не выходи! — машет головой Толян.
Да какая разница, выходи, не выходи, мы и так, как на ладони. Тем более, голос женский. Я открываю дверь и выхожу. Машины тут же подлетают ближе и из них выскакивают зелёные человечки с калашами.
Твою же мамочку, Рекс, ты кто такая⁈ Она сама тоже здесь. В кожаной куртке и брюках. Ну, это ясно. Волосы развиваются, живой огонь! Твою мать, Рекс! Ты красотка! В руках у неё что-то американское типа АР-15. Ну ты даёшь, царь-девица.
Узнав диспозицию, отряд идёт на штурм. Он длится минут пять, может, меньше. Минута шквального огня, а потом тишина. Полная, жуткая, мёртвая тишина.
Мы идём смотреть, что там и кто. Оказывается на подмогу к ментам приехала «жига», но с милицейской рацией. И было в ней два человека в штатском. С АК и ТТ. У одного удостоверение пожарного, у второго вообще документов нет.
Команда Рекс быстро раскладывает тела так, будто менты стреляли друг в друга. Одному в руки вкладывают автомат и бросают пачку баксов. Ну что же… Я так понимаю, это в цене услуги.
