Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

— Не трожь! — захрипел я. — Он заколдованный!

Больше как-то ничего в голову не пришло. Когда я был мелкий, меня пугали фразой: «Там электричество!». Про электричество я очень хорошо знал, потому что однажды, забравшись на стол, сунул шпильку в розетку. Когда меня вытащили из-под стола, то объяснили, что в розетке живёт электричество, с которым ни фига шутить не надо. У яиц электричества не было, так что пришлось импровизировать.

— Прощайся с жизнью, урод! — завопил Смит.

Пистолет взлетел в воздух, послушный его невидимой руке. Смит прицелился в меня. Я, разинув рот, смотрел на него, не веря в то, что вижу.

— Может, не надо? — робко спросил я.

— Никто не смеет трогать мои яйца, — заявил Смит.

И выстрелил.

Всё бы хорошо, но этот придурок держал пистолет стволом к себе. Неудивительно, в общем-то — если он впервые увидел огнестрельное оружие. Небось, вообще не догнал, что это и как работает, понял только, что смертоносное.

Смит взорвался красивым яичным фейерверком, опять обдав меня яичными потрохами. Кусочком скорлупы мне царапнуло щеку. Истошно завизжала Яйцерина…

— За Короля-Яйцо! — рявкнул голем.

Эмоций по поводу случившегося у него, кажется, не было. Он психовал только из-за того, что я случайно упал в какого-то идиотского «Короля-Яйцо», а я, блин, даже виноват в этом не был! Виноват неудачно открывшийся портал, который вообще-то открывала Диана, а никак не я. Вот вечно так, Костя — жертва обстоятельств, а на него всех собак вешают. Вернее, все яйца.

Я откатился в останки Смита. Попытался встать, уперся рукой в пол. Ладонь скользнула по желтку, я упал в него лицом. Твою мать… Ладно, для меня это всё — досадные помехи. Фиона, может, даже мысленно ржёт. А вот что будет с психикой Яйцерины — этого я даже представить не мог. Ведь, по сути, я сейчас барахтаюсь в останках её бывшего. Вообразив, как бы выглядела сцена, будь Смит человеком, я и сам чуть не сблеванул, но сдержался.

Там, где я только что лежал, разбилось ещё одно яйцо — голем нанёс удар. Я, наконец, сумел подняться. Сперва на четвереньки, потом — на дрожащие ноги. Поднял биту, нашёл голема взглядом.

Голем стал пониже. Разбив очередное яйцо, он перестраивался, рост его уменьшался, ширина тоже. Дикая гадость. Если раньше у меня всё-таки маячила мысль, что можно просто взять палки и прорваться к порталу, то сейчас я убедился, что это — бред. Здесь голем из двадцати яиц (ну, уже поменьше), а там этих яиц — тысячи. Да нас элементарно в белке с желтком утопят.

Яйцо-голова повернулось ко мне. Голем сделал шаг. А я вдруг понял, что смотрю на одно из яиц грудной клетки монстра. Что-то щёлкнуло у меня в голове, я широко раскрыл глаза:

— Яйцессандра? Яйцессандра… Великолепная? — добавил я, покопавшись в памяти.

— Так меня звали в миру, — отозвалось яйцо тонким одиноким голосом. — Теперь я отрицаю свою яичность.

— Но как же… Как же остальные? — офигев от такого предательства, страшным шёпотом вопросил я.

— И остальные — тоже, — подтвердила мою догадку Яйцессандра. — Мы осознали, что яйцекраты правы. Только их вера — истинная. И яичность — это то, что мешает нам переродиться в прекрасных птиц.

— Сволочи! — заорал я. — Яйцерик вам верил!

И бросился в атаку, замахнувшись битой. Навстречу мне полетело яйцо. Встретить удар я не успел, яйцо врезалось в грудь. Из лёгких вылетел весь воздух, меня отбросило шага на четыре. Повезло — ботинки проскользили по Смитовским потрохам, и я даже не упал.

— Херррррачь! — надрывался ворон, кружась под потолком. — Херррррачь урррррода!

Ободрённый этим напутствием, я опять побежал, разбрасывая ногами останки Смита. Голем швырнул очередное яйцо. Я отмахнулся битой, разбил его, пробежал сквозь яичный фонтан и наконец-таки огрел голема битой. Бита прошла сквозь «тело» наискосок, от «плеча» до «бедра», и вышла наружу.

Голем вскрикнул всеми оставшимися голосами и рассыпался. Верхние яйца разбились об пол, нижние просто раскатились. Я хладнокровно добил их несколькими ударами и замер, тяжело дыша.

Как-то попалась в интернете картинка, где двое детей не то дерутся, не то играют в луже, кругом брызги летят. И какой-то гений фотошопа заменил цвет, превратив воду в кровь. Выглядело эпично. Вот если бы сейчас кто-то сделал то же самое с белком и желтком… Н-да, фильм с такой трэшовой сценой даже в прокат бы не выпустили. Разве что с пометкой 21+.

Послышались шаги. Я обернулся. В зал влетела Диана, следом за ней — Яйцерик. Увидев меня, с битой, покрытого яичными потрохами и стоящего на мёртвых яйцах, Яйцерик ахнул и повалился в обморок. Диана повела себя более хладнокровно.

— Н-да, вижу, ты старался, — сказала она. — Я бы так чисто и аккуратно сработать не смогла, что и говорить.

Я развёл руками — мол, что поделаешь, обстоятельства.

— Яйцекрррраты! — поддержал меня ворон. — Пррррредательство! — и спикировал Диане на плечо. Ко мне, наверное, побрезговал — я же грязный.

Отбросив биту, я подобрал валяющийся неподалёку нож, подошёл к сцене и, запрыгнув на неё, освободил пленниц.

— Костя, ты — настоящий герой! — сверкая глазами, сообщила мне голая Фиона. — Я никогда не видел подобного. Это была грандиозная битва! Мне теперь хочется написать о тебе стихи.

— Давай, потом? — попросил я. — Сейчас лучше прикройся чем-нибудь, ты смущаешь мой разум. Вернее, то, что от него осталось.

А Яйцерина шарахнулась от меня и, издавая горестные вопли, побежала… Сперва я подумал, что к отцу. Но она до него не добралась. Остановилась возле одной из яичных луж.

— Смит! — голосила она. — Смит Гладкое Яйцо! Любимый мой! Какой ужас!

Общее мнение по поводу этой душераздирающей сцены выразил ворон, негромко каркнув:

— Дурррррра.

Глава 10

— Эй, старик. Давай, просыпайся. — Я нежно похлопывал Яйцерика по яичным щекам.

Мы перетащили его в дом. Тащить пришлось втроём, потому что у меня в любой момент могла накрыться спина, Диана одной рукой придерживала платье, а Фиона тоже одной рукой фиксировала на себе скатерть, которую стырила со столика в клубе. Вся наша команда при этом была крайне нестабильна, и я всерьёз опасался, что мы кокнем Яйцерика по дороге, но обошлось.

Никто, что характерно, помогать нам не кинулся. Впрочем, их можно было понять, учитывая, как я выглядел — с ног до головы в яичной массе. Вот я лично подошёл бы к залитому явно чужой кровью человеку помогать тащить куда-то другого бесчувственного человека? Чё-то хз, честно говоря.

Краем глаза я заметил Джона Ячменное Яйцо. Он, увидев меня, покачнулся, развернулся и вчистил бежать, смешно переваливаясь, как и подобает яйцу. Будет теперь ещё и отсюда что-то эдакое, неприятное. Короче, валить отсюда надо, и чем скорее — тем лучше.

— Валить надо, — эхом отозвалась на мои мысли Диана, когда мы наконец-то положили Яйцерика в его постель.

— Кого? — отважно спросила Фиона.

— Да всех, — проворчал я. — Задолбали!

В этот момент, как ни странно, думал об Яйцерине. Ведь вся такая влюблённая была, аж летала. И чего? Сидит там теперь, ревёт в луже Смита. Вообще, что-то мне в этой Сансаре катастрофически не везёт с амурами. Тян — мужик, Диана — стерва-одиночка, Розалинде нужен был только секс, Элегия — попсовая фанатичка, а Яйцерина — дура. К тому же — яйцо.

Чтобы свалить, нужно было оружие. Чтобы валить всех — тоже. А чтобы получить оружие, нужен был Яйцерик. Вот я и похлопывал его по яйцу, понятия не имея, что ещё нужно делать. А Диана с Фионой стояли сзади, с любопытством наблюдая за моими действиями.

— Может, он — того? — нерешительно спросила Диана. — Ну… протух? Окончательно?

Яйцерик, конечно, был бледен, как смерть. Точно так же побелело то яйцо, из которого я выдернул биту. Пульс щупать — смысла нет. Как вообще отличить мёртвое яйцо от живого? Н-да, медицинского яйцеобразования мне не хватало катастрофически.

— Где он? Что с ним? — послышался голос, и дверь в комнату распахнулась.