Время разбрасывать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— А, вот и наш герой, — из-за стола поднялся седовласый человек, в чуть затемнённых очках, — проходи Иван, давай знакомиться. А то заочно я про тебя много что знаю, но лично не виделись ни разу.

— Андропов, — протянул он мне руку, — Юрий Владимирович.

Глава 7

— Добряшов Иван, — я пожал его чуть влажную ладонь.

Он показал мне присаживаться, а мой сопровождающий сам сел напротив меня без особых знаков со стороны начальства. Андропов же вернулся на своё место, разглядывая меня.

— В жизни ты ещё здоровее, — улыбнулся он, — расскажи мне про свои мексиканские приключения, а то Виталий Валентинович такого про тебя такое рассказывал, что диву даёшься.

— Вам с какого момента?

— Вот с девушки Марии и начни.

Я, вспоминая подробности стал рассказывать, конечно опустив то, что из-за секса с ней я был овощем на беговых дорожках, в основном сместив акценты на разборку с бандитами, а потом на устранение американцев.

Он слушал, изредка задавал уточняющие вопросы, на которые я подробно отвечал, скрывая только применение мной гарроты.

— Да, необычно слышать такое от дважды Олимпийского чемпиона, — он покачал головой, когда я закончил рассказ.

— Так меня же инструктора школы КГБ такими тренировками от любовной хандры лечили Юрий Владимирович, — ответил я, — и правда помогло.

— А это та история с девушкой из МИД-а? — он повернулся к моему куратору и тот кивнул.

— Ну что же можно сказать не только вылечили, но и подготовили хорошие кадры, — улыбнулся он, — ты наверно удивляешься, что ты делаешь в моём кабинете?

— Да, — согласился я, — я изредка помогаю товарищу Белому, но всё же основная моя деятельность — спорт. Чем привлёк ваше внимание, я не понимаю.

— Для начала, пообещай нам главное, — он поднял на меня внезапно ставшим холодный взгляд, — даже если следующий раз, на твоих глазах в другой стране, будут убивать младенца, ты сначала поинтересуешься у ответственных за делегацию, можно ли тебе вмешаться.

— Но Юрий Владимирович, — удивился я, недоумевая от поставленного вопроса.

Он поднял руку, заставляя меня замолчать.

— В этот раз у тебя всё получилось, а представь себе ситуацию, если бы тебя на горячем задержали мексиканцы? Или скажем американцы? Ты подумал о последствиях этого даже не для себя, а для всей Олимпийской сборной? Для страны в целом?

Я понурился, доля истины в его словах была.

— То-то же, — покивал он, — ты бесспорно молодец, сработал чисто, но твоё везенье не бесконечно, так что давай без самоуправства следующий раз, особенно когда тебя об этом будут просить красивые местные девушки.

— Хорошо Юрий Владимирович, — тяжело вздохнул я, — учту ваше пожелание.

— Иван — это приказ, — вместо Андропова, мягко сказал мне товарищ Белый, сидящий до этого молча.

— Слушаюсь, товарищ генерал, — что ещё мне оставалось им обоим ответить?

— Отлично. Теперь, если с этим разобрались, — Андропов снова внимательно на меня посмотрел. — Какая ещё интересная ситуация случилась с тобой.

Он достал из ящика стола газеты на разных языках и толкнул их мне.

— После Олимпиады, показанной почти на весь мир по телевидению, твоя неоднозначная фигура так понравилась многим телезрителям из других стран, что они хотели бы больше узнать о тебе. ЦК завалили запросами, разрешить тебе выезд из страны, для выступления на телевидении нескольких западных стран. Особенно ты интересен в Америке, Франции и Германии.

— Судя по всему, не всё так просто? — спросил я его, кинув взгляд на газеты, где я стоял со своим победным жестом после забега, поскольку об этом предложении я слышал вообще впервые.

— Да, в ЦК ответили категорическим отказом, удивившим многих, а на фоне странной суеты центральных газет вокруг твоей персоны, это выглядит ещё более необычным. Я знаю о твоей ситуации с Галиной Брежневой, но как мне известно, она о тебе уже забыла, поэтому хотелось бы услышать от тебя более ясное предположение, кто и почему точит против тебя такой огромный зуб. Ты конечно парень видный, но не до такой степени, чтобы Первое главное управление КГБ отправляло тебя на задание за рубеж только с целью либо слить тебя американцам, устроив международный скандал, либо чтобы ты проглотил яд при аресте, а для этого они сами слили им своего агента, который честно работал там пять лет.

— То есть, наш агент не предавал? — с некотором облегчением спросил я, — он смог выбраться?

Он покачал головой, показывая тем, что это не моего ума дело и строго посмотрел на меня, через свои очки.

— Вы мне не поверите, — тяжело вздохнув, ответил я, поскольку сидеть под цепким взглядом этого человека было очень трудно.

— Ну, если мы не поверим, то больше тебе никто не поверит, — он развёл руками, — выбор у тебя не сильно большой, а ситуация более чем странная. Нам нужно понимать с чем мы боремся, а пока у нас больше вопросов, чем ответов.

— Хорошо, когда я был в школе-интернате, то мне стала известна одна подробность деятельности нашего директора, которая никак не афишировалась, — начал рассказ я и потом описывая то, что удалось узнать мне и Ирой, упоминая также то, ради чего её удочерили. В общем вывалил на них все подробности этого дела.

Поскольку в общем-то рассказывать было мало что, то я довольно быстро выдохся под их переглядывания. В кабинете настала тишина.

— Пень, Мортин, Щёлоков и ещё как минимум два неизвестных человека, — прищурился он за очками, — это объясняет многие вопросы, но и создаёт новые.

— Это всё, что нам с Ирой стало известно, мы всё же простые люди, чтобы вести полномасштабное расследование.

— Но даже это уже кое-что, три фамилии, да ещё один из них наш. Вы с ним больше не виделись?

— После отъезда Ани, я с Фёдором Константиновичем ни разу не пересекался.

— А что это девочка Ира? Она может рассказать то же, что и ты? На полиграфе?

— Да, если я сначала поговорю с ней, расскажу, что это поможет разрешить ситуацию с Пнём. У неё не совсем всё хорошо с психикой, — осторожно сказал я, — издевательства, избиения, насилие в детском возрасте, не то что сделало её сознание устойчивым. Мы подружились тогда в школе-интернате и только со мной она чувствует себя в безопасности. Хотя думаю вам стоит только посмотреть на её спину и многие вопросы уйдут сами собой.

— Виталий Валентинович, — Андропов обратился к моему куратору, — можете найти хороших специалистов, чтобы они провели обследование девушки и потом поговорили с ней на полиграфе. Лучше наверно в присутствии Ивана, чтобы она не тронулась рассудком.

— Конечно Юрий Владимирович.

— Что же касается тебя Иван, — глава КГБ перевёл на меня взгляд, — можешь продолжить сближаться с сыном Щёлокова? Нам интересны все его дела, а также его матери. Было бы совсем хорошо, если бы они привлекли тебя к какой-то своей махинации и сделали это под нашу запись. У нас есть другой компромат, но не хотелось бы им светить до того, как всё собранное можно будет пустить в дело. Сейчас министр МВД, ближайший и давнишний соратник Брежнева и мне его никак не достать. Поэтому твоя помощь была бы в этом деле очень полезной.

— Да, Юрий Владимирович, конечно я помогу.

— Отлично, — он поднялся из-за стола, — тогда на этом всё, тебя ещё ждут немного приятных минут, а я рад был с тобой познакомиться.

— Взаимно Юрий Владимирович.

Мы попрощались, и я пошёл за начальником Третьего главного управления, который провёл меня в кабинет, порылся в сейфе и под свою сияющую улыбку, вручил мне орден Красного Знамени.

— Это тебе за обе операции, — с удовольствием он рассматривал прикреплённый мне на грудь орден, — красота же?

— Боевой орден, — ошарашенно почесал я затылок.

— Полюбовался? — он снова подошёл, снял его с меня и положив обратно в коробочку, убрал награду в сейф со словами, — вот так обычно это и бывает Иван. Такие награды пылятся у начальства до выхода на пенсию их обладателя.