Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром

Джулия незаметно вздохнула, ловко поправила чуть загнувшийся лацкан супермодного нынче в столице брючного костюма и предложила:

— Как вы смотрите на то, чтобы сегодня отправиться на ночную рыбалку к Разбойничьему озеру? – однако мысли ее были далеко от развлечений и гостей.

“Конечно, нет нужды торопится с выбором, но как же однообразно-любезны все эти курсанты и юнкера. С ними невозможно поговорить о чем-то серьезном и интересном – сразу переводят беседу на мою неземную красоту…

Пожалуй, Освальд и Клэр успели сделать так много именно потому, что всегда поддерживали друг друга… – с некоторым раздражением думала юная графиня. – А эти… Дело даже не в их легкомыслии. Просто каждый из них вскоре отправится к месту службы, и его жене придется сопровождать будущего генерала, наплевав на собственный интересы и знания. Какие уж там селекционные опыты, если у мужа то стрельбы, то учения?! Да и слушать всю жизнь армейские анекдоты – не лучшая участь…”

Гости ответили на приглашение согласием и несколько удивленным гулом. Закономерно прозвучали вопросы:

— Какое странное название! Госпожа Джулия, почему озеро наименовали так необычно? Там скрыта какая-то кровавая тайна?

— Никакой кровавой тайны там нет, – засмеялась юная наследница фон Ваерманов. – Есть древняя легенда, что когда-то там, на месте озера, проходила короткая дорога в Алмейн. Это сейчас наш замок стоит в городе, а тогда, сотни лет назад, до Алмейна нужно было добираться довольно долго. Там был настоящий лес, узкая тропа, где еле-еле проезжала карета и крошечное озерцо, которое каждый год зарастало ряской и тиной. Легенда гласит, что где-то рядом с этим озером на жену графа напали разбойники. Когда Освальд фон Ваерман вернулся из столицы, он страшно разгневался и запретил пользоваться этой дорогой. Затем часть леса вырубили, озеро вычистили. И даже прокопали стоки от еще пары крупных ручьев так, чтобы эти лесные речушки впадали теперь в водоём.

Неизвестно, правда это или нет, но ночная рыбалка там совершенно замечательная! Озеро и сейчас не слишком большое, но удивительно красивое и почти идеально круглое.

Гости шумно собирались, барышни тревожно спрашивали, не слишком ли много на озере комаров. И вся эта смеющаяся и гудящая толпа начала таять: все выходили на улицу. Алексис фон Бенсон колебался, стоит ли вообще идти, но не устоял, когда его окликнула Джулия:

— Господин Бенсон, вы не хотите составить нам компанию?

— Ради ваших прекрасных глаз, госпожа фон Ваерман, я готов оправиться не то что на ночную рыбалку, а хоть на войну с повстанцами Белой революции! – Алексис отвесил несколько шутовской поклон Джулии и получил ответ:

— Да? А мне, баронет Бенсон, признаться, казалось, что глаза моей бабушки кажутся вам прекраснее! – с легкой улыбкой ответила девушка. – Это с ней, а не со мной, вы проводите все дни.

Они вышли на огромный мощеный двор, где Алексис с удивлением увидел запряженные крупными тяжеловозами телеги и суетящихся вокруг конюхов с еще не зажженными факелами в руках. Телеги были набиты соломой, и молодые люди суетились, подсаживая туда смеющихся девушек.

— Сегодня – никаких конных скачек! – торжественно сообщила Джулия и чуть ехидно добавила: – Я заметила, что вы не слишком любите верховую езду, баронет.

Алексис смутился и чуть невнятно пробормотал:

— Я выезжал из столицы всего дважды и не слишком привык кататься верхом. Вы же знаете, что больше десяти лет назад в Дольфенберге запретили любой конный транспорт из-за появления автомобилей и трамваев, – и, переходя с неудобной для себя темы, он уточнил: – Скажите, госпожа графиня, а вы сами читали мемуары, оставленные вашими предками?

Взгляд девушки стал очень серьезным, даже несколько жестким:

— Читала, господин Бенсон.

— Ваша бабушка, почтенная графиня фон Ваерман, обещала мне позволить поработать с копиями, – зачем-то похвастался он ей.

***

От момента этой беседы прошло около трех недель. Гости постепенно разъезжались, старый замок пустел. И однажды за завтраком собралось всего четыре человека: старая графиня, её внучка Джулия, баронесса Марион фон Дюкель, молчаливая и уставшая, и сопровождающий ее кузен – баронет фон Бенсон. В трапезной стояла тишина, прерываемая лишь легким звяканьем приборов о тарелки и редкими ленивыми репликами о погоде.

Старая графиня казалась утомленной и, периодически, отставив в сторону чашку с травяным взваром, на мгновение прикрывала глаза.

Все это время Алексис проводил в библиотеке замка, где строгий и брюзгливый старик-архивариус бдительно наблюдал за каждым его движением. Баронет делал выписки, но иногда так увлекался текстом, что даже забывал скопировать для себя нужный кусочек. Эти документы просто завораживали его какой-то необыкновенно яркой и живой речью. Казалось, что они написаны не триста с лишним лет назад, а создаются только теперь. Создаются людьми, смотрящими на мир прямо и открыто, не обремененными тяжестью средневековой морали и нелепыми догмами, и безумно увлеченными своей работой. Алексис чувствовал странное родство душ с этими давно уже покинувшими мир людьми.

— Ну что, баронет? Какое впечатление на вас произвели дневники Освальда фон Ваермана? – задавая вопрос, юная графиня с интересом ждала ответа. И она его получила, хотя и был ответ несколько неожиданным:

— Госпожа фон Ваерман, ваши предки были удивительными людьми, но… – он замялся, подбирая слова.

— Но? – с удивлением переспросила Джулия. – Вас что-то удивляет или смущает?

— Да. Это очень правильное слово, госпожа графиня. Именно «удивляет». В школьных учебниках истории есть достаточно подробный рассказ о том, как граф Освальд создавал первую экспериментальную станцию, сколько лет он потратил на получение новых сортов ржи и пшеницы, как потом взялся за выведение новых пород скота и так далее. А вот о графине Клэр упоминается вскользь, просто как об авторе хороших рецептов хлеба. Но если судить по их дневниковым записям, то это именно графиня Клэр уговорила мужа заняться селекцией. Конечно, такого понятия тогда просто не существовало. Изначально граф считался просто хорошим хозяином. Но его жена, она просто восхитительна! Она стояла рядом с мужем на каждом этапе этой глобальной научной работы, при этом еще и писала собственную «пекарскую книгу». Мне