Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром
Затем следовал обед: легкий овощной суп и какой-нибудь салат с кусочком постного мяса. Если погода позволяла, затем я шла гулять. Последнее время ко мне почти ежедневно присоединялся барон. Он все еще был немного слаб. Но и я ходила вальяжно и неторопливо, никуда не спеша, просто протаптывая узенькие дорожки в снегу.
Поэтому наша молчаливая пара двигалась в едином неторопливом ритме.
Барон иногда отечески поддерживал меня под локоть и заботливо уступал дорогу в особенно узких местах. После прогулки я обычно час-полтора дремала. С каждым днем этот тихий час становился все более долгим: живот рос, и все внешние проблемы оставались где-то там, далеко-далеко…
Одним из самых приятных дел в замке оказалась пекарня. Я всегда лично следила за чистотой там, за аккуратностью работниц, за строгим соблюдением рецептуры и режима выпечки. Меня радовала эта знакомая атмосфера жара и хлебного духа. И даже закрыв глаза, просто по запаху, я могла совершенно точно сказать, какой из сортов хлеба выпекают в данный момент.
Хлеб сейчас пекли через день, и каждый раз он продавался полностью. Со слов Матилды, последнюю неделю монастырский хлеб на базар больше не возили. Возможно, мне стоило порадоваться. Но если честно, мне было уже совершенно все равно. Мне просто нравилось находиться в пекарне и наслаждаться знакомыми ароматами.
Вечером немного сидела с бумагами, стараясь, чтобы к приезду мужа все было в порядке. Но и тут особо не убивалась, потому что меня быстро начинало клонить в сон. Устроившись в постели и ласково побеседовав с малышом, я засыпала, чтобы утром снова встать в прекрасном настроении.
Я совершенно не думала о том, что где-то там, за воротами замка, живет человек, который хочет меня убить.
Меня не беспокоили бандиты, сидящие в подземелье замка. Меня не беспокоила даже бывшая свекровь, запертая где-то в гостевой комнате на другом этаже. Все это было далеко от меня и совершенно не важно: предстоящее материнство окутывало меня теплым уютным плащом, и эти проблемы с каждым днем отдалялись и отдалялись от меня. Я разговаривала с ребенком так, как будто он уже появился на свет: читала ему стихи, пела песенки и даже рассказывала сказки. И по прежнему была уверена, что это будет девочка.
Даже тоска по Освальду немного отошла на второй план. Мне очень его не хватало. Но похоже, организм, сосредоточившись на беременности, сам защищал меня от слишком тоскливых мыслей. Я знала, что где-то там, далеко-далеко, за заснеженными дорогами, мой муж занят спасением мира. И это не просто красивая фраза.
Отравление спорыньей настолько нешуточная вещь и так часто кончается смертью, что я даже представить не могу, сколько человеческих жизней сейчас и в будущем он спасает.
Между тем дни, такие одинаковые, наполненные теплом, прогулками, огромными сочными яблоками, которые последнее время я ела почти непрерывно, все катились и катились. Освальд вернулся, когда в воздухе уже отчетливо пахло весной.
Просто однажды после обеда во дворе зашумели так, что я даже сквозь сон слегка встревожилась. Однако не успела подойти к окну и посмотреть, что случилось: почти тут же дверь в комнату распахнулась, и взволнованная Мирин почему-то шепотом сообщила:
— Госпожа графиня, тамочки граф приехал!
— Граф? Куда приехал? – спросонья я туго соображала, да еще и запуталась в пледе, все еще неуклюже пытаясь сесть на постели.
За дверью торопливо прошумели уверенные шаги, и в комнату, на ходу сбрасывая на пол плащ, вбежал Освальд.
Крепко потер себе щеки и, буквально в два шага преодолев расстояние до постели, подхватил меня на руки вместе с пледом и подушкой.
— Искра… Моя Искра!
От него ярко пахло ветром, весенним тающим снегом, немного конским потом и дымом костра. А еще теплом, защитой и безопасностью. Я обхватила его руками за шею, уткнулась носом куда-то за ухо и тихо спросила:
— Ты насовсем приехал?
— Насовсем…
— Это хорошо, Освальд. Очень уж без тебя было тоскливо… – и глупо заплакала, сама не понимая почему…
***
ОСВАЛЬД
Первые несколько часов дома я так и не выпускал Клэр из рук: или сам держался за нее, как неразумный ребенок, или держал ее на коленях, не всегда даже понимая, что именно я спросил и что она мне отвечает. Родная моя девочка выглядела так, что у меня сердце щемило от нежности. Вся какая-то мягкая, беззащитная, с изрядно округлившимся животом, неловкая и беспомощная, но безумно красивая.
К вечеру протопили мыльню. И только тут я сообразил, что стоит хотя бы сменить одежду: дорожные тряпки пахли отнюдь не розами. Хотя Клэр не морщилась, но зачем же её заставлять нюхать всякую дрянь?..
После бани немного пришел в себя, поверив, наконец, что я дома и Искра рядом. А потом, за вечерней трапезой увидел за столом, кроме госпожи Краузе, еще и барона Раймона. И понял: что-то в замке не так…
Рассказ барона был краток, немного добавила госпожа Краузе и гораздо подробнее отчитался капрал Прессон.
Клэр все это время сидела рядом и, кажется, совершенно не слушала, о чем говорят в кабинете. Мягкая блуждающая улыбка и мечтательно полузакрытые глаза говорили мне о том, что она не хочет вспоминать произошедшее, потому ее я в беседу не вовлекал.
— Что вы теперь собираетесь предпринять, господин граф? – барон задал свой вопрос и терпеливо дожидался ответа.
Я хотел улыбнуться ему, чтобы успокоить и дать понять, как благодарен за помощь. Но даже сам чувствовал, что вместо улыбки у меня вышел какой-то злобный оскал:
— Я со всем разберусь, господин барон. Завтра с утра и начну разбираться…
Эпилог
—
