Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Мне девать их некуда была, один и отдала как оплату. Потом столько хорошего в свой адрес услышала. Аж заслушалась.
После Динка сказала, что я дура, ибо он столько и за пару лет не заработал бы. И у меня теперь только на пальцах громадное состояние. Она уж молчит про другие места…
Хотела стукнуть, и не попала. У неё-то на руки надето втрое от моего.
— Ну да. Камни хорошие, но ювелир безрукий. Да и потеряно несколько.
Смеюсь. Оэлен смотрит непонимающе. Анид за спиной в кулачок хихикает.
— В чём дело? Я ваших столичных шуточек не знаю, если что.
— Я и не шучу. Ты правда не знаешь, чьи это перстни?
— Вижу только, сейчас твои, но, похоже, ими недавно стали.
Что-то знакомое мелькает в серых глазах. Изменившимся тоном продолжает.
— И ты их не просто так носишь.
— Ага. — шевелю пальцами, — Этот умер от моей пули, этот — на моём клинке, этого затоптали, этот — не знаю, поменяла, но к Линки он тоже не от отца попал. Храатов, охотников на ведьм, да воинов господа перстни эти. Крест — знак избранности особой. Воины, призванные нести свет веры истинной, обращать язычников и карать неверных. Поп главный такие раздавал когда-то. Высочайшего отличия знак.
Теперь чучело во дворце казначея. Эти сами — кормом для свиней, да удобрением стали.
Такой перстень у жившего за Линией мог только один быть. — сжимаю кулаки, показывая блеск камней, — У меня же вот сколько теперь! И это ещё не всё. Мечтали, перстненосители, чтобы девушки с нашей стороны Линии сапоги им снимали да постели грели. Но, — шевелю пальцами, — обойдутся они. И без сапог, и без девушек, и без голов.
— А кое-кто и без кой-чего! — встревает Анид, — У них уже нет, а у меня теперь есть. Сушёные.
Даже Оэлен ухмыляется. Ничего-то Анид бывшим хозяевам не забыла. И отмстила, как могла. Пусть и мёртвым. Хотя, как знать, очень уж нехорошо глаза блестели, когда во взятом городе с Динкой шепталась.
Мне не очень-то хочется смотреть, что у неё в вещах лежит. Слишком хорошо знаю, как от крови пьянеют. А если это ещё на старых обидах крепко настояно…
— Одного камня нет — тоже не так просто. Знак разрушения их символа веры. Все там знали, кому такое можно носить. И что бывает с теми, кто не по праву наденет.
— Словно охотник, носящий клык самого сильного из убитых им зверей.
— Некоторые из них зверями и были. А то и похуже. Теперь их нет. А я вот есть.
— Страшным ты человеком можешь быть иногда.
Пожимаю плечами.
— Она не может быть страшной, — снова встревает Анид, — Она, то есть, госпожа Осень, конечно, добрая очень.
— Анид, — та зачем-то голову в плечи вжимает. Неужто опять испугалась?
— Не так что-то, госпожа?
— Да нет, так всё. Наконец-то ты меня звать на «ты» научилась.
Глава 28
Рэндэрд. 281, 282 гг
У шатра Кэретты заметил коней Аренкерта и Эрескерта. Больше ничьих нет. Значит предстоит совет в узком кругу. «Большая семёрка» в полном составе.
— Они позвали степь.
— Ты уверена?
— Да. Им некуда идти. Золота и серебра мы взяли мало — значит, они почти всё с собой унесли. Доклады лазутчиков. Как минимум, Чёрная орда. Скорее всего, вместе с младшими.
Линк присвистнул.
— Ни хрена себе. Лучшие кони — как раз у Чёрных.
— Мы сами Чёрные. — угрюмо ворчит Дина, — Будем смотреть, кто чернее?
Эрескерт хрюкнул от смеха.
— А есть другой выбор?
— Вот и я о том же.
— Их много? — спрашиваю. Рэндэрд много чего понаписал, но о степных ордах — только то, что такие есть.
Кэретта, прикрыв рукой здоровый глаз шевелит губами, считая что-то в уме. Дина отвечает сразу.
— Не то чтобы очень. Лет десять назад Чёрные могли выставить примерно вдвое больше от того, что у нас здесь. Но…
— Все конные?
— Да. Плюс ещё младшие орды могут примерно столько же. Не думаю, что за прошедшее время что-то сильно поменялось — прошедшие года были довольно холодными, плюс они ещё воевали. К тому же, должны они оставить кого-то охранять кочевья.
— Их кочевья тут недалеко, — глухо говорит Кэретта.
— Я знаю, но в степь нам сейчас идти нельзя.
— Маленькая добавка, — Кэретта ехидна, — вообще-то даже у Лесных пока воинов навряд ли меньше, чем у нас.
— Сколько раз битых! — смеётся Линк. Не слишком-то весело.
— Битых, да не добитых. — Кэретта мрачна, — За ними их семьи. Им есть, что терять.
— А нам, знаешь ли, тоже. Я вот вовсе не хочу, чтобы снесли голову твоему сыну, или твоей дочери. — по очереди кивает в сторону сестёр, — Побьём этих — и пусть их бабы детей со скалы кидают, да сами за ними бросаются, как те… Мне наплевать в общем-то.
— Только их сперва побить надо. И Лесных, и Орду.
— Мы, да не побьем!? — не удержался Аренкерт. Не верится, что когда-то сравнивал его с лисом. Теперь если лисьи черты и остались, то где-то уж очень далеко запрятанные. Волк. Матёрый волчара.
— Знать бы как… — специфическое у Ярна чувство юмора.
Тишина.
— Братец, — елейным голоском начинает Дина, я даже не думал, что ей такой тон известен, — к тебе обращаются, ты тут у нас конник главный. Мысли, как их бить будем?
— Я допрашивал пленных. Смотрел оружие степных. Их тактика — обстрел с дальней дистанции и активный манёвр. Луки — приличные, но я стрелой вышибу из седла любого.
— Обо всех нас речь, если не забыл ничего.
— Дальность — в среднем — почти, как у наших арбалетов. Ружья, кроме дыроколов, на такой дистанции малоэффективны. В длительное преследование лучше не ввязываться — они обожают притворным отступлением заманить противника в ловушку. Они вполне в состоянии навязать дистанцию боя.
— Это плохо, — безо всякого выражения произносит Дина.
— Знаешь, дорогая сестрёнка, а вот это уж твоя с начальником огня да пушкарями вашими, наипервейшая обязанность — не допустить, чтобы они нам бой на своей дистанции навязали!
— Мы тогда большего языком, нежели мечом добились.
Линк усмехается как-то необычно добро.
— Помню, помню. Я на их языке с десяток слов знал из разряда «брось оружие» да «где водопой». Целую ночь речь ту учил. Она без конца поправляла. Перевод дала, но я всё равно говорил не понимая что.
— Зато как им та твоя речь понравилась. «Вот слова воистину храброго воина и достойного мужа!» Неглупые вроде, а не понимали, что мы пришли не защищать чьи-то права.
— Они бы насторожились, пойди отец с нами в поход. Раз старший князь идёт в поход — всегда стоит подозревать, что землю он себе взять хочет. А раз сына послал… Мне мама тогда много говорила об их представлениях об окружающем мире.
— Угу. Степные, особенно женщины умилялись, глядя как великий воин с матерью почтителен. Даже жалели, что у неё всего один сын. Мол, как жаль, что остальные дети дочери.
— Должно получиться. Когда-то насмерть дрались с южанами. А теперь глянь на Эрескерта.
Тот хмыкнул.
— С моими предками вообще-то ваши предки никогда не дрались. С грэдским командованием племя моего отца заключило военный союз против общего врага. За проявленную в битве доблесть всему племени было даровано имперское гражданство. У нас, кстати, бывало, что более слабое племя входило в состав более сильного. Именно так дарование гражданства и восприняли. С одной стороны, как-то не очень — становиться младшим племенем, но с другой — пусть, младшим, но глядя на силищу старшего…
Гарнизон там. А у местных — после войны-то женщин много… Других свободных женщин нет всё равно. Вот и стал народ перемешиваться. В старой столице провинции сейчас чисто чёрных — хорошо, если десятая часть, чисто белых — столько же примерно. Остальные — разноцветные, так сказать.
И кстати — старый язык умирает. Все говорят на грэдском. Я родной язык деда учил как иностранный и то исключительно из собственного интереса.
Здесь через сто лет так же будет.
— В том-то и дело, что через сто… Пока мы шкуру неубитого зверя делим.
— Не такого уж и неубитого.
Вне зависимости от результатов — битва войдет в историю — первое решительное столкновение грэдов и степи. Чёрная орда входит в какую-то рыхлую кочевую империю. Несомненно, Дина понимает, что сегодня разгорается пламя великой войны.
«Чтобы с боем взять Приморье…» хотя, скорее «Боливар не вынесет двоих». Кочевой мир должен исчезнуть. Либо мы, либо они. Что же, подобное уже бывало. В другом мире, с другими людьми… Только сперва побывали на свете всякие Атиллы да Чингисханы. Иные цивилизации от ударов кочевников так и не смогли оправится.
Здесь будет по-другому. Здешний Рим выплыл из очередного кризиса. Разгромил варваров. В этом мире уже не будет тёмных веков и власти церкви над умами. Не будет тут Средневековья и религиозных войн. Что-то другое будет. Новое. Своё.
Над полем сражения всходит заря. Кажется, не один я подумал про первый день Нового времени.