Принц мародеров - Артемис Мантикор
И почти каждая из ненормальных рук могла как помогать ногам, так и служить оружием.
Ноги тоже были, но на фоне всего остального казались странно — простыми худощавыми и похоже, не использовались чудовищем вовсе. Они просто безучастно свисали вниз.
В глазах его плескалось зловещее лиловое пламя, а вены на мышцах торса бугрились совсем неестественным цветом. Магия пустоты свободно циркулировала по телу, придавая сшитому из металла, кости и плоти созданию некую целостность.
Сайрис изготовился и принялся отстреливаться от преследующего противника, но тот легко ушел с траектории.
Контратака твари никому из нас решительно не понравилась. Враг ударил ментальной магией пустоты. Звуки разом исчезли, в глазах потемнело и навалился безудержный, параноидальный страх. Голову заполонил поток пугающих мыслей, пытаясь подавить собой любые попытки сопротивления.
Ворон никогда не относился ко мне как к равному и тем более другу. Такой хитрый изворотливый гад наверняка не удовольствуется простым фиалом крови, и попытается усилиться за счет осколка бога-чудовища. Я должен убить его прежде, чем он поймет, что я понял…
Нео. Боги, она ведь наверняка заодно с врагом. Бешеные глаза за маской смотрят на нас, как на мертвецов. Она заманила нас сюда и сейчас выжидает момент, чтобы ударить в спину. Вот только кому первому?
Как я мог позволить взять в отряд свинолюда, о глупости и низменности которых я слышал всю жизнь. Гверфы, как и чиффы, остались на поверхности, чтобы прислуживать иномирцам. Предатель звериного рода только и ждет, чтобы ударить в спину и получить награду из рук врага.
Темная бирюза.
Я насытил Равноденствие успокаивающим и оберегающим разум сиянием Цвета, вкладывая в каждый удар по хаани весь все самые светлые чувства и воспоминания. Похожей мелодией я однажды переломил ход сражения кристаллидов с порождениями пустоты Всепожирающей Сферы.
Мажорные, оптимистичные, солнечные ноты, полные уверенности и сил медленно отвоевывали осознанность нашей четверки. Нео отрешенно смотрела на мельхиоровый барабан, а по медному полу катился хрустальный шарик с бушующими звездочками внутри. Быстрей всех оправился свинолюд. Сейчас он мотал рылом, словно мокрый зверь после валяния в грязи.
Последним приходил в себя ворон, и с огромным трудом. Было видно, что пустота в нем нашла родственную душу и породила свой отклик. Вид друга был ужасен — глаза пылали лиловым не хуже, чем у преследовавшего нас Паука, и начинали проступать вены. Сайрис едва сдерживался, чтобы не броситься на нас всех. Но и он не сплоховал, вынув из инвентаря своё главное оружие против магии неназываемого зла.
Ловец Цвета засиял солнечным аспектом радости Рин, и вместе с моей музыкой окончательно прогнал из наших умов наведенные мороком мысли.
Одновременно с этим раздался тяжелый удар от соприкосновения металла с металлом. По телу пробежал ледяной озноб. Сайрис покрепче сжал трисп и выглянул в окно, после чего выругался.
— Мы ведь уже над миром клеток. Как он может нас преследовать здесь? — прошептала Нео.
Послышался выстрел, ругань и снова выстрел. Но цокот костяных и металлических конечностей приближался. Ворон лишь замедлял невозможное, заставляя врага изворачиваться и временно отступать на пару шагов назад, уходя из-под обстрела.
— Я вылезу наверх, ворон.
— Ты спятил?
— Я могу сражаться на крыше, сам знаешь.
— Тогда… возьми Ловец.
— Зачем?
Тум! — ворон послал в полет новую заключенную в трезубце молнию, и ответил:
— Не тупи, белка! Этот урод копается в мозгах магией пустоты!
Кивнув, я нагнулся, чтобы взять в руку артефакт и заодно поднял выпавшую из рук волшебницы сферку с убойной геммой дезинтеграции. Я вновь подумал о том, что Неонора кажется совсем неопытной, словно попала в наши ряды по ошибке, а не собственной настойчивой просьбе. Однако заклинания, которыми она обладает — поразительны. Страшно представить, что такой вот хрустальный шарик, обращающий в ничто треть туши противника, мог только что обратиться против нас.
— Держитесь, — бросил я, обращаясь в зверя и прыгая вылезая через второе окно под прикрытием нескончаемых молний Сайриса.
Обернувшись двуногим, я выхватил рейлин и покрепче сжал цепь, держащую волшебный фонарь. Уклоняясь от выстрелов, враг беспечно попытался перелезть по левую сторону бегущего монорельса, но попал в фокус выстрела каменных арбалетчиц. К своему удивлению, я увидел забравшую себе оружие Бирюзу, безуспешно выпустившую болт в противника.
Тот чудом ушел от убойного выстрела, выдавая наличие у себя развитого навыка уклонения. Что ж, если эта тактика работает, почему бы ее не продолжить?
К первой кристаллической воительнице присоединилась и вторая, а затем и третья принялась поливать врага смертоносными болтами. Паршивая меткость, вернее полное её отсутствие, давала о себе знать, но как и говорил ворон в свое время, свое дело делала. Высовываться в окна каменные девы не могли, но теперь и Паук не мог обходить нас сбоку.
Враг передвигался рывками — хватаясь разными конечностями за цепи вокруг, он легко следовал за составленными вагонами, бегущими под монорельсом. Когда я видел его на выезде из серых земель, то Паук показался мне нескладным, изломанным уродом. Но в мире клеток я быстро понял, в чем смысл множества таких издевательств над телом. Сейчас он походил на хищную рыбу, что вот-вот настигнет безуспешно пытающуюся спастись добычу.
Попасть в него было невозможно — выстрелами мы лишь усложняли ему преследование, не более. Он постоянно и абсолютно непредсказуемо менял курс, выныривая словно из ниоткуда то справа, то слева от состава, то вовсе взлетая над ним. Паук был в родной стихии, полностью объясняя свою регалию «палача мира клеток».
Выскочив на крышу первого вагона, я сразу же запустил рейлин. Увидев конкретную цель, враг радостно оскалился и сразу же ринулся в мою сторону. Легко перепрыгнув летящий китаровый диск, он устремился в мою сторону, надеясь обогнать возвращающееся оружие. Но к его разочарованию, встретили его готовые к бою тальвары, уже начавшие наливаться васильковыми небесами, а оставшийся у меня за спиной Ловец Цвета не позволял атаковать пустотой.
Давай, подставься, замерзни и упади вниз!
Тум! — продолжал петь трисп ворона. Паук вдруг снова прыгнул, но на сей раз не ко мне, а в сторону,
