Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко
Я прошёл через двор к крыльцу. Маркус сидел на ступеньках, привалившись к перилам. Рядом с ним, чуть в стороне, устроилась Aмелия. Она сидела прямо, как и положено аристократке, но её плечи расслабились, а взгляд блуждал где-то в темноте двора.
Слуга прошёл мимо нас с очередной охапкой посуды. Скрипнула дверь. Звяканье глины о глину донеслось из дома.
Рид запрыгнул на крыльцо и устроился рядом с Маркусом, обернув хвост вокруг лап.
Я опустился на ступеньку между парнем и девушкой. Костёр догорал, отбрасывая слабые блики на опустевшие столы.
Несколько мгновений никто не говорил. Просто сидели и смотрели на угли.
Маркус первым нарушил тишину.
— Ну и денёк, — Он потянулся и зевнул. — У меня, кажется, ноги отваливаются.
— А у меня руки, триста шестьдесят два блина это вам, не шутки.
— Триста шестьдесят два? — Амелия удивлённо приподняла бровь. — Ты считал?
— Привычка.
Маркус вдруг хитро ухмыльнулся и полез за пазуху. Через секунду в его руках появилась небольшая глиняная бутыль, заткнутая деревянной пробкой.
— Это ещё что? — спросил я.
— Медовуха, — он заговорщически подмигнул. — Притащил тайком, пока старшие не видели.
Он выбил пробку зубами и протянул бутыль мне.
Я понюхал. Сладкий запах меда и чего-то травяного. Ну что ж, почему бы и нет. При взрослых жителях деревни мы не пили, а вот сейчас можно расслабиться после тяжелого дня.
Сделал глоток. Жидкость разлилась по телу тёплой волной.
— Неплохо, — я передал бутыль Маркусу.
Он тоже глотнул, крякнул и передал дальше.
— Нет, спасибо, — Амелия покачала головой. — Я лучше взвар.
Рядом с ней стояла кружка с тёплым ягодным настоем, который я приготовил для гостей из трав Равенны. Она подняла её и сделала маленький глоток.
Некоторое время мы просто сидели молча, глядя на закат. Небо меняло цвета: от золотого к оранжевому, от оранжевого к розовому, от розового к тёмно-синему.
— Знаешь, — Маркус вдруг заговорил, — я вспомнил свою первую охоту.
— И?
— Мне было двенадцать. Отец взял меня на кабана. Настоящего, взрослого, со здоровенными клыками. Я был уверен, что готов. Тренировался месяц, точил нож каждый день, представлял, как буду героически сражаться…
Он сделал паузу и глотнул из бутыли.
— И что случилось? — спросила Амелия, явно заинтересовавшись.
— Мы нашли кабана. Отец говорит: «Давай, сын, твой выход». Я выхожу из укрытия, поднимаю копьё… и тут эта туша разворачивается ко мне мордой.
Маркус изобразил жестами что-то огромное и страшное.
— И я понял, что кабан на картинках и кабан вживую это, мягко говоря, две большие разницы. У него глаза такие… красные, злые. Клыки торчат. И он смотрит на меня так, будто уже решает, какой частью меня перекусить первой.
— И что ты сделал? — Амелия подалась вперёд.
— Развернулся и побежал, — Маркус развёл руками. — Со всех ног. Забрался на ближайшее дерево и просидел там, пока отец не разобрался с кабаном сам.
Амелия расхохоталась. Не сдержанно, как положено благородной девице, а искренне, от души. Она смеялась так, что ей пришлось отставить кружку, чтобы не расплескать взвар.
— Ты? — она пыталась отдышаться. — Ты убежал от кабана?
— Эй, мне было двенадцать! — Маркус притворно надулся. — И это был очень большой кабан!
Я тоже усмехнулся. Представить себе Маркуса, который сейчас мечтает попасть в Секту Убийц Монстров, сидящего на дереве от страха перед обычным кабаном, да, это и впрямь было забавно.
— А ты? — Маркус повернулся к Амелии. — У тебя есть какая-нибудь история из детства?
Она замялась, и я заметил, как тень пробежала по её лицу.
— Не совсем… — начала она.
— Ладно, не обязательно, — Маркус махнул рукой. — Давайте лучше ещё выпьем.
Он снова передал мне бутыль. Я сделал глоток и откинулся назад, упираясь спиной в перила крыльца.
Небо потемнело, и на нём начали проступать первые звёзды. Тёплый вечерний воздух пах травой и речной свежестью. Где-то вдалеке кричала ночная птица.
Я смотрел на это небо и понимал, что впервые за долгое время чувствую себя… спокойно. Не просто без угрозы для жизни, а по-настоящему спокойно. У меня был дом. Были друзья. Было дело, которым я хотел заниматься.
Рид послал мне мысленный образ: безопасность, еда, вкусная еда, очень вкусная еда.
— Да, приятель, — я почесал его за ухом. — Я тоже так думаю.
Амелия посмотрела на меня, в её глазах, сейчас было что-то мягкое.
— Ив, — сказала она тихо. — Я хотела… в общем, спасибо. За всё.
— Не за что.
— Нет, есть за что, — она покачала головой. — Ты спас мне жизнь. Не один раз. И я…
Она замолчала, подбирая слова.
— Мой долг перед тобой всё ещё не погашен, — закончила она наконец. — И я не знаю, как его вернуть.
— Может, и не надо, — я пожал плечами. — Может, дружба это не про долги.
Амелия моргнула, потом на её губах появилась улыбка, маленькая, едва заметная, но настоящая.
— Может, ты прав.
Момент тишины разрушил звук тяжёлых шагов. Кто-то очень бодро приближался к калитке.
Рид поднял голову, его уши насторожились. Маркус тоже подобрался, рука инстинктивно потянулась к поясу, где у него обычно висел нож.
У калитки остановилась тёмная фигура.
Крепкий мужчина, закутанный в плащ с капюшоном, скрывающим лицо. Я узнал его, слуга Эммы, тот что всегда следовал за ней по пятам.
Он не стал открывать калитку. Просто протянул руку сквозь щель между досками и положил что-то на столбик.
Какой-то конверт.
— Что это? — спросил я, поднимаясь с крыльца.
Мужчина молчал, его глаза, едва видимые в тени капюшона, смотрели на меня холодно и неподвижно.
— Эй, — я шагнул к калитке. — Я спросил, что это?
Но слуга уже развернулся и зашагал прочь, через несколько секунд темнота поглотила его фигуру.
Я подошёл к калитке и взял конверт. Плотная бумага, хорошего качества. Печать тёмно-красная, с вдавленным гербом.
Маркус подошёл и встал рядом.
— Что там?
Амелия тоже поднялась, её глаза сузились.
— Это… герб Винтерскаев, — сказала она негромко.
Винтерскаи. Я повертел конверт в руках, это имя ровным счётом ничего мне не говорило.
Сломал печать. Развернул письмо.
Почерк был уверенным, с резкими, агрессивными завитками.
'Ублюдок,
Покупка дома ничего не меняет. Ты как был никем, так им и останешься. Эмма больше не твоя забота. Если я ещё раз увижу тебя рядом с ней, или узнаю, что ты пытался с ней связаться, я лично позабочусь о том, чтобы ты исчез. Навсегда.
Считай это последним предупреждением.
Виктор Винтерскай'
Я перечитал письмо, потом ещё раз.
Текст письма никак не хотел складываться в осмысленную картину.
