Восхождение (СИ) - Тыналин Алим
— Типичная картина, — мрачно заметил Касумов. — Ежедневные мелкие аварии считаются нормой. Никто даже не составляет актов.
Мы вышли из машинного отделения и направились к буровым вышкам. По пути нам встретилась бригада рабочих, занятая ремонтом насосного оборудования. Один из них, пожилой мужчина с обветренным лицом, поздоровался с Касумовым как со старым знакомым.
— Сафаров, старший буровой мастер, — представил его Касумов. — Лучший специалист на промысле, еще у Нобелей работал.
— Третье поколение нефтяников, — с достоинством подтвердил Сафаров, утирая заскорузлой ладонью пот со лба. — Мой дед еще при Мирзоеве на колодцах трудился.
— Расскажите, товарищ Сафаров, — обратился я к нему, — с какими трудностями сталкиваетесь в работе?
Старый мастер оглянулся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и тихо ответил:
— Главная беда — оборудование. Латаем-перелатываем, а оно все равно рассыпается. Буровые коронки затупляются, потому что сталь плохая. Канаты рвутся. Трубы текут. А запчастей не достать. Или нет совсем, или такие, что ставить страшно.
— А безопасность труда? — поинтересовался Завадский.
Сафаров лишь горько усмехнулся:
— Какая безопасность, товарищ? Страховочные тросы на вышках лет десять не меняли. Маски противогазные только для комиссий достают из шкафов. Каски половина рабочих не носит. Их всего десять штук на бригаду в тридцать человек.
Другой рабочий, молодой парень с перевязанной рукой, добавил:
— В прошлом месяце Ахмедова травмировало обрушившейся балкой. Начальство в отчете написало, что сам виноват. Мол, нарушил технику безопасности. А какая техника, если балки гнилые, их менять надо, а не подпирать!
Я внимательно выслушал рабочих, делая пометки в блокноте. Случайные встречи с рядовыми нефтяниками давали гораздо более ясную картину, чем официальные отчеты руководства.
Мы продолжили обход промысла, осматривая одну за другой буровые установки. Картина везде повторялась. Изношенное до предела оборудование, нарушения элементарных правил безопасности, отсутствие технического обслуживания.
Особенно удручающее впечатление произвел участок роторного бурения, где я впервые увидел в действии технологию, которую Касумов планировал заменить своим турбобуром.
Огромная металлическая конструкция с вращающимся столом, на который навинчивались секции бурильных труб, издавала оглушительный скрежет. Пар от двигателя окутывал всю площадку белесым туманом, в котором силуэты рабочих казались призрачными фигурами.
Завадский, внимательно наблюдавший за процессом, покачал головой:
— Скорость проходки метра полтора в смену, не больше. И это считается нормой! А износ бурильных труб чудовищный, они перекручиваются от механического напряжения.
— При такой технологии невозможно достичь глубоких горизонтов, — добавил Касумов, перекрикивая шум. — А ведь именно там залегают самые богатые пласты с высоким содержанием бензиновых фракций.
К полудню мы завершили осмотр основных объектов, и я уже имел достаточно полное представление о состоянии промысла. Выводы были неутешительными. Техническая отсталость, высокий травматизм, отсутствие элементарных мер безопасности и катастрофический износ оборудования.
И все это в сердце советской нефтяной промышленности, на месторождении, которое должно было обеспечивать стратегическим сырьем обороноспособность страны.
Когда мы направлялись к центральному офису промысла, чтобы подвести итоги инспекции, нам навстречу, стремительно шагая, двигалась группа людей во главе с Рахмановым. Технический директор Азнефти, элегантный в отлично скроенном костюме и щегольских лакированных туфлях, казался инопланетным существом среди замасленных рабочих и покрытой нефтяными пятнами земли.
— Товарищ Краснов! — еще издали закричал он. — Приношу извинения за опоздание. Неотложные дела задержали в городе. Надеюсь, вы еще не успели составить превратное впечатление о нашем промысле?
Я пожал протянутую руку, заметив, что Рахманов не удосужился даже запачкать ее для достоверности. Ладонь оставалась безупречно чистой, с аккуратно подстриженными ногтями.
— Мы уже довольно подробно ознакомились с состоянием дел, — ответил я сдержанно. — Картина, признаться, удручающая. Но остался еще один важный объект. Хранилище запасных частей. Хотелось бы взглянуть на материально-техническое обеспечение промысла.
Лицо Рахманова едва заметно дрогнуло, но он быстро вернул себе самообладание:
— Разумеется, мы ничего не скрываем. Но должен предупредить, что плановые поставки задерживаются, и запчастей несколько меньше, чем хотелось бы. Экономическая блокада, международная обстановка…
— Непременно учтем эти обстоятельства, — кивнул я. — Ведите, товарищ Рахманов.
Технический директор неохотно повел нас к длинному кирпичному зданию с зарешеченными окнами и тяжелыми металлическими дверьми. У входа дежурил вооруженный охранник, который вытянулся при виде начальства.
Внутри склада царил полумрак, лишь узкие полоски света проникали сквозь запыленные окна под потолком. Помещение оказалось заставлено металлическими стеллажами, на которых в относительном порядке размещались различные детали, инструменты и оборудование.
Завадский немедленно приступил к инспекции, методично переходя от полки к полке и проверяя наличие ключевых комплектующих.
— Буровые долота? — спросил он у кладовщика, худощавого мужчины с испуганным взглядом.
— В этом ряду, товарищ инспектор, — кладовщик торопливо открыл один из ящиков, демонстрируя его содержимое.
Завадский взял в руки буровое долото и внимательно осмотрел его:
— Это не новое изделие. На режущей кромке видны следы эксплуатации. Его отшлифовали и выдают за новое?
— Точно, — тихо подтвердил Касумов. — Старые долота полируют и возвращают на склад как новые запчасти. А деньги за настоящие новые списываются в полном объеме.
Рахманов нервно вмешался:
— Это опытные образцы для испытаний. Новая партия ожидается на следующей неделе.
— Любопытно, — Завадский не отступал, переходя к следующему стеллажу. — А запасные клапаны для паровых машин? В цехе мне сказали, что их невозможно получить со склада уже несколько месяцев.
Кладовщик, бросив тревожный взгляд на Рахманова, развел руками:
— Исчерпаны, товарищ. Заявки отправлены, ждем поставок.
Завадский бросился к дальнему углу склада, где под брезентом виднелись какие-то объемные предметы:
— А это что? — он резко сдернул покрытие, обнажив штабель новеньких клапанов в заводской смазке. — Вот они, ваши «исчерпанные» запчасти!
Лицо Рахманова побагровело:
— Это специальный резерв на случай аварийных ситуаций! Его нельзя расходовать на текущие нужды!
— Интересно, — я подошел ближе, разглядывая блестящие металлические детали. — Этот «стратегический резерв» составляет примерно трехлетнюю потребность промысла в данных запчастях. При этом в цехах машины работают с изношенными клапанами, создавая угрозу взрыва и человеческих жертв.
Воодушевленный Завадский продолжал методично исследовать склад, обнаруживая все новые несоответствия между декларируемым дефицитом и реальным наличием запчастей.
— Поршневые кольца, буровые шланги, тросы, подшипники, — перечислял он, открывая ящик за ящиком. — Всего в избытке! При этом на промысле используют изношенное до предела оборудование.
— Это вопиющая некомпетентность, товарищ Рахманов, — резко заявил Завадский, поворачиваясь к техническому директору. — Либо преднамеренный саботаж. Как технический руководитель вы не можете не знать об этих запасах. Почему они не используются для поддержания оборудования в рабочем состоянии?
Рахманов, растеряв свою холеную надменность, лишь нервно поправлял галстук:
— Вы не понимаете специфики управления таким сложным хозяйством. Есть установленные процедуры, планы снабжения, особые резервы…
— Процедуры важнее человеческих жизней? — Завадский не скрывал возмущения. — Важнее производственных показателей? В то время как десятки машин простаивают из-за нехватки простейших деталей, эти запчасти лежат здесь и ржавеют!
