Время жить - 3. Осколки мира. Часть 3 - Мила и Виктор Тарнавские
Иногда полезно оставаться чужаком. Это помогает сохранять непредвзятый взгляд на вещи. Совет Пятнадцати должен исчезнуть, и он исчезнет. Вначале ему, как всегда, помогут бунтовщики. Они готовят выступление – что же, это хорошо известно ему, Оонку. Он знает все или почти все их планы, диспозиции, тайные склады оружия. С ними будет нетрудно справиться. Но пока – пусть готовятся, в этом он им не мешает.
Они выступят и тогда – не зря же он пугает верховников этим восстанием уже добрую дюжину лет – Совет Пятнадцати сам вручит ему чрезвычайные полномочия. Они дадут, никуда не денутся. Все информационные каналы в его, Оонка, руках. Он скормит им именно ту информацию, что нужно. А даже если кто и заартачится, он все равно сумеет навязать Совету свою волю.
Они дадут ему чрезвычайные полномочия, и этим Совет Пятнадцати сыграет свою роль в истории до конца. Он, Оонк, всегда был сторонником простых и радикальных решений. Набрать на клавиатуре передающего устройства всего одну парольную комбинацию – и где-то в подземельях дворца Совета Пятнадцати сработает доставленный туда около года назад портативный ядерный заряд мощностью в несколько килотонн.
Эта операция – его гордость, его триумф, вершина его мастерства. Одно Великое Небо знает, каких трудов, каких творческих мук, каких озарений потребовала от него эта комбинация! И с каким непревзойденным искусством она была разработана! Лишь он, Оонк, сидя в центре невидимой паутины, следил, как две дюжины задействованных людей, выполняя, на первый взгляд, свои рутинные и повседневные обязанности, на самом деле доставляют – через все кордоны охраны – заряд в режиме ожидания во дворец Совета. Это напоминает ему, Оонку, мозаичное панно, где каждый маленький камешек сам по себе ничего не значит, но вместе эти ничтожные кусочки составляют красочную и многоцветную картину.
Даже жаль, что только ему одному суждено насладиться этой красотой. И ему же – завершить картину, вставив в мозаику последний камешек.
Итак, с Советом Пятнадцати покончено. Затем придет черед других, поменьше – верхушки Министерств, провинциальных администраций, Космофлота, Службы Безопасности...
Да, и Службы Безопасности тоже. Они верно служили ему все эти годы, но уже добились всего, чего желали, – высоких постов, денег, влияния. Они слишком долго соприкасались с Системой, и Система заразила их, как она заражает всех, кого касается, своими болезнями – безответственностью, своекорыстием, страхом...
Они боятся – боятся потерять свои посты, свои привилегии, свои доходы. Они начали бояться совершить ошибку и от того стали бояться действовать. Ему уже поступают донесения с мест о том, как одни высокопоставленные чины СБ потихоньку подворовывают. Другие, стремясь получше выглядеть, – не быть, а выглядеть – главный девиз Системы, – втихомолку дают в донесениях приукрашенные, а то и откровенно ложные сведения. Третьи, в угаре власти, словно какие-нибудь самодуры губернаторы, возомнили себя непогрешимыми и всеведущими и лично творят суд и расправу, плодя подхалимов и затирая способных работников со своим мнением.
Нет, этот зародыш опасной болезни нужно вырвать с корнем. Тем более, что он, Оонк, создавал этот аппарат для сохранения все той же Системы, для игры с подпольщиками, для тайных подковерных схваток в коридорах власти. Он уже выполнил свою задачу. Теперь на повестке дня новые цели, а для их достижения нужны новые люди.
И еще. Для них, для сегодняшней верхушки СБ, он, Оонк, только начальник, руководитель, босс. Для будущих первых лиц СБ, как и для всей державы, он должен стать отцом, правителем, вождем! Да, вождем! Вождем Нации, именно такой титул он будет носить после победы. Вообще-то, «Спаситель Нации» лучше соответствовало бы положению вещей, но этот титул уже использован Тинкоу и вызывает нежелательные ассоциации.
Да, Вождь Нации – это наилучший вариант. Президент? Да никто и не знает, что это такое. Что-то невообразимо древнее, с времен, предшествующих Единению. К тому же, в старых книгах написано, будто бы президент избирался народом (странно, как это чернь может выбирать повелителя, тут наверняка какая-то ошибка). А в другом источнике ему попалось выражение «пожизненный президент» (тоже странно; получается, есть еще и непожизненные президенты, так это еще большая бессмыслица). Нет, президент решительно не подходит.
Конечно, можно было бы и объявить себя Императором. Но не стоит возбуждать лишние эмоции по поводу узурпации престола. Да и сам престол – та еще награда. Все дело портит этот идиотический культ Императора. Портреты, которые не висят разве что в общественных уборных, идиотские публичные восхваления Императорских речей и указов на многочасовых собраниях, дурацкие торжественные клятвы и обещания по любому поводу, маразматические ежегодные кампании по перевыполнению и созданию чего-то там «в подарок Императору»... Все это уже надоело до смерти и служит только инструментом отбора или тупых болванов, которые воспринимают этот бред всерьез, или циников и демагогов, которые все равно не пригодны для нормальной работы.
Нет уж, хватит! Император исчезнет – на вершине должен быть только один. Там нет места двоим, даже если второй не имеет ни малейшей власти и служит только символом. Вместе с ним исчезнет и окружающий его идиотизм, и это будет первым вкладом в его, Оонка, будущую популярность.
Да-да, именно популярность. Конечно, на первый взгляд это звучит смешно. Он, Оонк, ищет популярности у толпы! Тем не менее, это так. Для того дела, что он задумал, ему нужна всенародная популярность. Да и нельзя править на одном только страхе, что с руки недоброй памяти Тинкоу стал почти что единственным механизмом государственного управления в Империи.
Так то же был Тинкоу! Он безжалостно вычистил всю Империю, вырезав с мясом всю гниль и не убоявшись ни крови, ни гноя. Сегодня масштаб репрессий при Тинкоу сильно преувеличивается, но он все-таки положил шестнадцать миллионов человек, когда подавлял Великое Восстание, еще шесть, когда восстанавливал разрушенное, и никак не меньше тридцати миллионов, чтобы поддержать тот страх, на который только и мог опереться.
Да, он стал великим диктатором. Вся держава застыла в страхе, все боялись не то что вякнуть, а даже шелохнуться, но что это дало самому Тинкоу? Уже к восьмидесяти годам он превратился в выживающего из ума трясущегося старца, больного манией преследования из-за вечной боязни заговоров, и продолжающего убивать направо и налево. Убивать из-за своей болезненной подозрительности, убивать, чтобы поддержать страх, убивать просто по привычке, убивать только потому, что не мог, да и не хотел остановить
