Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Прощай, воевода Тарин, – сказал я уже в спину уходящему другу и когда-то наставнику.
С приближением зимы и день заметно сократился, выйдя из таверны, я постоял немного, вспоминая ориентиры в виде башен старой крепости, и решил немного сократить дорогу до посада и дома скорняка. Нет, все же не показалось… два силуэта прошмыгнули за изгородь небольшого домишки, когда я остановился, одолеваемый своей паранойей, и резко обернулся. Узкая улочка, канава с нечистотами и серые сумерки, дальше дорога пошире – крестьянские дворы начинаются. Где-то тут надо свернуть, чтобы выйти к улице лавочников, ага, вот и ориентир – вывеска на углу каменного дома, да улица досками выложена. Идти оставалось немного, еще минут десять придется поплутать. Выбирая место потемней и прижимаясь к стенам домов, ускорил шаг. Мои провожатые не отставали, странные ощущения – опасности не чувствую, но то, что они по мою душу – это как пить дать.
Скорняжная лавка уже закрывалась, работников, что расходились по домам, провожал, стоя в дверях, Кованый. Увидев меня, он покачал головой и сказал:
– Кабы один был, так хоть пропади совсем, чего девке-то нутро мотать!
– Ну задержался немного, – я остановился у двери и снова обернулся назад. – Что, плачет?
– Выплакала уж все, я ее, пока обедали, напоил отваром хмельным, спит она. Иди уже, – старый наемник с осуждением посмотрел на меня и покачал головой. – Похлебка, поди, не остыла, поешь.
Я тихо прошел в комнату на втором этаже и сложил у двери сверток с покупками. Дарина спала, завернувшись в мой кафтан на широкой лавке у окна. На столе тускло горела лампада, я пододвинул высокий медный кувшин так, чтобы свет не падал на окна, а сам медленно подошел к одному из них. Разглядел не сразу, так как мои провожатые встали в тени одного из домов, вот к ним присоединился кто-то третий, они поговорили, этот третий остался, а двое ушли.
– Что там? – шепотом, чтобы не будить Дарину спросил Кованый, он закрыл лавку и поднялся наверх.
– Похоже, следят за мной.
– А говорил, что не сбег, – хмыкнул старый наемник.
– Нет, это не дружинники, да и не стал бы князь этот концерт со слежкой устраивать…
– Чего?
– Я говорю это не люди князя.
– А кто тогда? – Кованый с интересом присмотрелся в окно, – не вижу никого.
– Да вон… – хотел я было показать где стоит человек, но осекся, – вон там было видно пока свет в окошке на углу того дома не погас.
– Вы чего? – Дарина села на лавке, протирая глаза, наше со стариком перешептывание оказалось не таким тихим.
– Выспалась? – присел я рядом и обнял ее.
– А ты чего так долго не приходил?
– С Тарином встречался, завтра на рассвете уплываем.
– К Желтым горам?
– Еще не решил, не знаю… давай сначала эту ночь переживем…
Рассказал Дарине и Кованому о слежке от таверны, после чего Дарина сосредоточено принялась собирать наши вещи, предусмотрительно оставив у окна свой колчан, а старик сказал, что пойдет и зажжет уличную лампаду у входа в лавку да проверит, как закрыл дверь и ставни в лавке внизу. Я же полез в свой ранец, извлек из него увесистый сверток и развернул в свете лампады. Вот он, мой «туз в рукаве» – 106-й ТОЗ в пошитом мной чехле, который можно закрепить за спиной, ремень с подсумками и шестнадцать патронов, одиннадцать пулевых латунок и пять заводских – волчья картечь в пластике. Латунки пусть полежат, а картечь – один в ствол, четыре в магазин… Старый наемник, наблюдая на моими манипуляциями, присел на табурет у стола и сказал:
– Оружейник, значит?
– Ага…
– Без колдовства, поди, не обошлось?
– Скорее без вмешательства Богов, – ответил я и, вставив по местным понятиям «оружие массового поражения» в чехол, закрепил его на поясе.
– Чудной ты, оружейник.
– Был оружейник, не служу я теперь князю.
– Как бы не пожалел.
– А чего мне жалеть-то, не в подвале суда Хранителей – уже хорошо.
– Я про князя, как бы он не пожалел, – старик смотрел на меня таким взглядом, каким когда-то на меня смотрел Тарин, когда мы плыли протокой, а он высказывал свои предположения о том, что я вовсе не охотник с провалами в памяти.
– Ладно… Дарина, раз уж ты выспалась, то посматривай в окно, да прислушивайся, не лезет ли кто в дом, а через три часа разбуди меня, – сказал я, осмотрел два собранных у двери баула и свой ранец с притороченным к нему мечом.
Сон не шел, лежал на спине, выложив на пол, под лавку топорик. Минут сорок, может, час пялился в потолок. Дарина, подставив к окну табурет, присматривала за улицей, а Кованый спустился вниз, где тоже некоторое время шарахался из угла в угол, скрипя половицами, но потом затих, и я, слава Богам, наконец сомкнул глаза.
* * *Новый советник князя
Внутри все ликовало. Корен уже давно забыл, что может испытывать такие эмоции. А оказавшись в своей комнате в здании суда Хранителей, не смог удержаться, чтобы не пустить слезу. Пусть пыльно, холодно, сваленная в углу мебель и ворох рукописей, зато он вернулся! Пусть не вернулось то положение и та власть, которой он был наделен до появления этого второго, со странным именем Никити́н. Хотя чего странного, пришелец просто взял себе имя по фамилии из другого мира, того же, который является родным и для самого Корена. Но теперь, благодаря убедительности, дипломатии, обаянию и, чего уж, женской красоте императрицы Скади, князь Талес огласил прощение Хранителям и принял решение о восстановлении суда. Пусть не сразу, и пока что Корен лишь второй советник и смотритель архива, но кое-что он может и сейчас, например, поднять все свои связи и снова раскинуть паутину по Городищу, а потом и до всего княжества дело дойдет! И этого выскочку и библиотечного червя Ицкана – к ногтю! Но позже… Теперь главное – давать дельные советы Талесу, россказнями о пришельце из другого мира держать в узде наместника Стака, рассыпаться в комплиментах перед императрицей, даже за этой леди-наставницей можно приударить, и будет еще один подход к расположению Скади.
– Хозяин… – Бэлк встал в дверях, оторвав Корена от мечтаний.
– Есть новости?
– Да, он остановился в одном из домов посада, у хозяина скорняжной лавки.
– Сейчас он там?
– Нет, сейчас он в таверне, что при ярмарке.
– Глаз с него не спускать, сообщать мне о каждом его шаге.
– Понял, – кивнул Бэлк и хотел было выйти.
– Подожди, – Корен протянул свернутый в трубочку листок, – найди этих людей, там указано, где их искать, и еще, распорядись, чтобы привели здесь все в порядок.
– Сделаю, хозяин.
– Что ж, теперь к наместнику Стаку, в форт, – сказал Корен, глядя в узкое и высокое окно с аркой, больше похожее на бойницу, и улыбаясь кровавому закату, – пора начинать новую историю этого княжества!
* * *– Никити́н, – Дарина положила мне руку на грудь, – там всадники на улице.
О да, это ощущение, заставившее меня вскочить с лавки, я ни с чем не перепутаю… лицо горело, все чувства обострились, в комнате темень, но вижу каждую ресницу огромных, наполненных волнением глаз Дарины.
– Сколько их?
– Трое всадников и пеших четверо, с виду наемники.
– Приготовь лук и у лестницы встань, – сказал я, стараясь не громыхать сапогами, спустился вниз, прихватив топорик.
– Я не сплю, – тихо пробурчал Кованый, когда я подошел к нему, чтобы разбудить, – кто-то уже давно у дверей возится.
– Придется драться, наемник, и прости, что привел беду в дом твоего брата.
– Драться – это хорошо, – Кованый посмотрел на шест рядом с топчаном, помотал головой, вроде как не подходящее оружие для боя в замкнутом и тесном пространстве кожевенной мастерской, вынул из ножен короткий меч, а из-за пояса достал топорик, чуть крупнее, чем мой.
– Давно возятся? – спросил я и, подняв небольшую лавку, аккуратно поставил ее в паре метров от двери.
– Да порядком уже.
– Значит, скоро войдут…
Вероятно, с помощью какого-то рычага дверь в лавку чуть приподняли, а потом отжали наружу. Сделали это почти без шума, только немного захрустело дерево да тоскливо скрипнули петли… В дверном проеме выросли четыре силуэта, я услышал, как наверху, на лестнице, тонкие пальцы Дарины тянут тетиву… первые двое шагнули вперед и аккуратно переступили препятствие в виде лавки…
– Кованый, назад! Это чужеземцы! Они видят в темноте! – заорал я, выхватывая огнестрел.
Шшшших! – прилетела выпущенная Дариной стрела и с хрустом ударила в грудь одного из нападавших. Кованый сделал несколько шагов назад, а я нажал на спуск… на мгновнение вспышка выстрела осветила нас всех, грохнуло неслабо, зазвенело и посыпалось стекло окошка что рядом с дверью, я решил не терять времени, и переступив двоих, сраженных картечью в упор, выскочил на улицу. Нападающие замерли на пару секунд, соображая, что происходит, и я воспользовался моментом и, отскочив еще на несколько шагов от дома, дабы увеличить осыпь, снова выстрелил в двоих, стоявших вдоль стены… еще один, что находился посреди улицы и держал под уздцы трех лошадей, схватился за шею и, дико вопя, стал кататься по земле – это Дарина, сообразив, стала стрелять из окна второго этажа. Я дернул затвор, досылая очередной патрон, и пошел прямо на человека, стоявшего поодаль, в тени кроны невысокого, но с густой листвой дерева у одноэтажного каменного дома. Человек сообразил не сразу, что я его вижу и иду прямо на него, но наконец-то опомнился и побежал было прочь… зарядом картечи я перешиб ему ноги, и он с диким воплем повалился на камень тротуара.
