Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий
Дядя Миша грустно улыбнулся своим воспоминаниям.
— Ты ей тогда сразу понравился, — медленно проговорил он. — Малышка целый день за тобой через щёлочку в заборе наблюдала. Видела, как лук с отцом мастерил, как наконечник вытачивал. А когда стрела твоя в крапиву улетела, тут же со двора сбежала, искать её кинулась.
— Ну да. А я, чтобы эту стрелу вернуть, пообещал на ней жениться… Когда подрастём.
— Вот оно как, — задумчиво пробормотала Бася, выползая из-под кресла и запрыгивая на диванчик.
— Именно, — подтвердила хозяйка, рассеянно погладив её по спинке. — Глубоко веря в предсказание, через обещание это Оленька наша Сеню к себе и привязала. Сама того не ведая, наложила на него печать колдовскую, чтобы других девчат отвадить. Вот и вышло, что зазря только бедному хлопцу всё перепутала.
— Точно, она мне об этом говорила, — припомнилась ночёвка в Ивановой Брутовке и разговор с девушкой. — Но сказала, что теперь я свободен и могу строить свою жизнь так, как захочу.
В третий раз повисла тишина. В этот раз взгляды хозяев и кошки были обращены ко мне.
— Как… Когда это она тебе говорила? — Побледнев, пробормотал Муромский.
— Да около недели назад, во сне, — нехотя признался я, — Оля не раз меня во снах навещала. Даже в нашем мире.
— Ах, во сне, — понимающе кивнула Ольга-старшая.
— Да. Даже этой ночью появлялась, от кошмара спасала. Гонялся там за мной всадник безголовый, жуткий такой, вот она его и прогнала.
— Безголовый? — Дядя Миша побледнел ещё сильнее. — Ого! Если кто-то сумел послать за тобой дюллахана, значит, дело принимает серьёзный оборот.
— Дюллахана? Что ещё за дюллахан? — Полюбопытствовала Бася. — В нашей энциклопедии ничего такого нет!
— В ней много чего нет, — фыркнула Ольга-старшая, снимая с полки древний потрёпанный фолиант. — Я давно уже твержу твоему прадедушке, что «Большая Навья энциклопедия» сильно устарела и требует обновления. А дюллахана в бестиариях Завалгаллья искать надобно. — Она пошуршала пергаментными листами и положила раскрытую книгу перед кошкой. — Вот он, гляди.
Та аккуратно прижала страницу лапкой и углубилась в чтение. Я приподнялся с кресла и тоже взглянул.
Язык текста был мне совершенно незнаком, зато картинка не подкачала: великолепный образец классической средневековой гравюры, изображавший безголового всадника на рослом угольно-чёрном коне. Полусгнившая голова зажата подмышкой, а вместо кнута в руке — сухой человеческий позвоночник. К счастью, во сне всех этих милых подробностей я не разглядел. И без того страху натерпелся…
— Эгей, хозяева! — Раздался со двора зычный, чуть хрипловатый голос. — Знаю, что дома! Выходите, и гостя своего прихватите! Знакомиться будем!
Дядя Миша вздрогнул, но тут же широко улыбнулся и подскочил к окну.
— О, старина Влад пожаловал! Он вовремя, как всегда. Что ж, друг Арсений, идём, познакомишься.
— А кто это такой? — С лёгкой опаской полюбопытствовал я. — И откуда ему про гостя известно?
— Увидишь. Ему многое ведомо, — загадочно ответил Муромский. — Оленька, будь добра, прихвати посуду. Там друг Влаша пришёл, самовар с пряниками притащил.
Мы вышли на крыльцо и спустились в сад.
Под раскидистой яблоней сидел на лавочке могучий коренастый старик в вышитой сорочке и мешковатых синих штанах. Его седые волосы сияли белизной, как и короткая борода, но голубые глаза смотрели весело и молодо. Рядом, на вкопанном в землю столике, шумел круглый блестящий самовар. Заметив нас, гость улыбнулся в густые усы и приветливо махнул рукой с зажатым в ней круглым пряником.
Было в этом старике что-то очень знакомое… Что-то, вызывающее из памяти давние детские воспоминания.
— Влад, познакомься, это Арсений Берендеев, наш гость из Тьмы, — представил меня хозяин. — А это, Сеня, сам господин Владихор, первый советник Президента-батюшки и главный предсказатель Всея Нави. По совместительству, наш старинный друг, сосед и однокашник.
— Очень приятно, — Я пожал широкую, липкую от мёда ладонь, и вдруг сообразил. — Ой… А мы ведь уже знакомы! Вы когда-то у нас на даче были. Помните? Давно, лет пятнацать назад. С дядей Мишей приходили. И тоже самоварчик с пряниками приносили!
— Было дело, — согласно кивнул Владихор. — Наезжал я тогда во Тьму, в гости к Михею. Он долго зазывал, всё обещал с племяшом да с его домашними познакомить.
— С племяшом? — Удивился я. — А… Разве у вас в нашем мире родственники есть?
— Есть, как не быть, — хитро улыбнулся старик. — Петруша, братца моего старшего сынок. Сам-то Сидор давно уж в свете почил. Видал я на кладовище могилку его.
— Соболезную, — вздохнул я. Вдруг в голове словно что-то щёлкнуло, и до меня начало доходить. — Стоп… Вы сказали — Сидор? Так ведь Пётр Сидорович — мой отец!
— Верно. А Сидор-то Арсеньич, дед твой, братом мне был. Стало быть, я твой дядушка. То бишь, дед двоюродный.
Подошедшая Ольга поставила на стол поднос с чайным сервизом и громко всхлипнула.
— Ой, простите, — проговорила она, вытирая набежавшие слёзы. — Вишь, дружок, как всё сложилось-то. Я Сидора, деда твоего переправляла, а тебя — Оленька моя…
— Да, жалко, жалко дивчинку, — нахмурился Владихор, качнув седой головой. — Не ждали мы, что так рано уйдёт. Я-то нагадал Ольге да Михею, что породнимся с ними. Через внучку их да через сына племяша моего. Через тебя, стало быть. А оно вон как вышло. Черз кривой вмешался… До сей поры отойти не могу. Ведь это единый раз, когда дар меня подвёл… Ни до, ни после такого не бывало, — он горестно вздохнул, снял с самоварной короны расписной чайничек и принялся разливать заварку по чашкам.
Скоро мы уже пили крепкий ароматный чай, закусывая громадными медовыми пряниками. Дядушка громко обсуждал с дядей Мишей ярмарочные цены на мёд и специи, мы же с хозяйкой молча любовались озером, погружённые каждый в свои мысли.
Кстати, пряник мне доесть не удалось. Во-первых, он оказался, хоть и вкусным, но приторно-сладким, во-вторых, слишком большим даже для меня, а в-третьих, среди пряностей я учуял нелюбимые мною корицу и тмин.
