Тулку на испытательном сроке - Вадим Шелудяков
Пока меня дотащили до центрального строения лагеря, мою морду украсило минимум десяток новых синяков и ссадин. Ох уж это знаменитое эльфийское гостеприимство! Каждый встречный остроухий считал своим долгом, если вступал в разговор с командиром разведчиков, хоть разок мне врезать, чтоб просто так без дела рядом не стоял. Если раньше полагал, что светлые эльфы — гнилая отрыжка мироздания, то теперь я в этом абсолютно точно уверен. Если останусь в живых, то к светлым гарантировано придёт "большой, резкий и очень полный полярный лис".
В итоге меня приковали у крыльца самого главного тутошнего начальника, где непрерывно толкаются посетители и стоит два караульных. Приковали с большой любовью к садо-мазо-играм, практически подвесили, перебросив цепь через балку и зацепив за недоступный мне крюк. Так что руками манипулировать я никак не мог. Как выкручиваться — идей не было совершенно. Будь у меня возможность хоть ненадолго войти в состояние медитации, я бы вызвал десяток своих монстров на подмогу. Но не судьба, когда тебя непрерывно пинают — не больно-то помедитируешь.
И ведь, гады, как-будто специально нашли место, где я буду являть собой максимально соблазнительное зрелище, как подвешенная в проходе боксёрская груша, мимо которой сложно пройти и не врезать. Именно так и вышло со мной. Каждый мимо-сцуко-проходящий считал себя просто обязанным или дать мне подж. ник, или засадить в печень, или ещё как то выразить своё хорошее отношение. Нет, кроме шуток, это реально было выражением хорошего, просто феноменально-нереально-гуманного отношения со стороны светлых. Я бы даже сказал — искренней симпатией к человеку в её светло-эльфийском проявлении. Мой карабинчик работал просто безупречно, до небес улучшая намерения светлых в мой адрес. Любого другого на моём месте уже давно забили бы до смерти, превратив в окровавленный кусок мяса. Либо просто зарезали-закололи. А меня только слегка попинывали, чтоб не чувствовал себя брошенным, потерянным и всеми забытым.
Через пару часов кто-то всё же решил, что раз я тут все равно болтаюсь без дела, то неплохо бы меня допросить на предмет различных тайн мироздания. В частности, вдруг я знаю что-то полезное по поводу того, что они тут так безнадёжно ищут всем кагалом. Видимо эту мысль даже донесли до большого начальника, который хоть и не находился в прямой видимости, но воздействию моего карабинчика на свои мозги исправно подвергался. Поэтому в какой-то момент мою цепь отцепили от крючка и потащили пред светлы очи местного наполеончика. Тот восседал в той самой избе, рядом которой я сушился с момента появления в этой юдоли скорби.
Комната, куда меня втолкнули представляла собой довольно просторный зал, где-то в пятьдесят квадратных метров, всё убранство которого состояло из громадного Т-образного стола для совещаний, рядом с которым стояли простые табуретки и огромное, массивное кресло во главе стола, в котором восседало местечковое остроухое божество.
— Назовись, — устало сказал "великий эльф".
Помня, что ушастым абсолютно пофиг на человеческие титулы и принадлежность к аристократии, решил слегка обезопасить себя на случай, если у светлых появились вопросы к мерлу Рисленту:
— Владимир Шумил, простолюдин. — назвался я так, как меня звали в прошлой жизни.
— Странное у тебя имя. Откуда ты?
Ещё бы не странное. Русские имена и фамилии в этом мире вообще не слишком популярны. Но ответил я так, что можно было понимать как знаешь:
— Я с северо-востока, у нас такие имена тоже встречаются.
— Как оказался в Коуре?
— Ездил по делам в Гренудийское пограничье, в форт Сбар. На обратном пути с крупной суммой денег был захвачен вашими воинами.
— Крупной, это сколько? — лицо эльфа исказила презрительная гримаса.
— Около тридцати тысяч золотых. — поскольку я не знал, копались ли эльфы в моих вещах, поэтому отвечал максимально честно.
— Сколько?! — подскочил на месте начальничек, для которого, по всей видимости, это была колоссальная сумма. Что не удивительно, ведь такая куча денег была равна доходу офицера за шестьдесят лет службы.
— Тридцать тысяч золотых. Были уложены рядом с конями.
Злой, немигающий взгляд офицера упёрся в моего сопровождающего. Если бы взглядом можно было наносить физические повреждения, то у меня за спиной остались бы одни кровавые ошмётки:
— Вы забрали найденные деньги?
— М-м-ы н-не с-с-м-отрели в-в м-мешки, промычал мой конвоир, который в тысячный раз за сегодня проклял тот миг, когда не удавил меня лично.
Посверлив ещё немного его взглядом, резко осунувшийся офицер обратил свой взор снова на меня:
— Откуда у тебя взялась такая сумма?
— Эти деньги мне передали за крупную партию целительских артефактов.
— Торговец?
— Предприниматель, можно сказать, что и торговец тоже.
— Что делал в Сбаре?
— Отвозил востребованные там защитные артефакты.
— Что знаешь про монстроптицу? — эйр смотрел на меня окончательно утрачивая интерес. Вероятно, у него был артефакт, диагностирующий ложь. И тот пока молчал, поскольку я и не думал врать. Умалчивать, искажать, запутывать, смещать акценты — это пожалуйста. А врать — ни-ни.
— Ничего не знаю.
— Что, совсем ничего не слышал про летающую нежить чудовищных размеров, которая наделала жуткий переполох на юге Эльфары, и, как полагают, сожрала нескольких орков? — светлый пристально посмотрел на меня. Но поскольку про этого монстра я знать ничего не знал и вообще о наличии такой нежити никогда раньше не слышал, то честно так и сказал. Вернее у меня были догадки о том, что на счёт съеденных сведения несколько преувеличены, но делится своими соображениями, разумеется, не стал.
— Ясно. Толку от вашей находки — никакой, — обратился ушастый к конвоиру. — Не знаю, с чего вы решили, что он на что-то сгодится! Отдай этого дармоеда сержанту Лигореллу, который сегодня едет в Оэсол. Пусть сдадут его на рудники, нечего добру пропадать, — сказал местный начальник, сам удивляясь своей нереальной доброте, справедливости и гуманизму.
Меня взашей, но без какой-то излишней жестокости вытолкали сначала из кабинета, потом и из избы наружу. И погнали на другой
