Печать бездны (СИ) - Марьяна Ясинская
Всё что я могла сделать — это смотреть на этот демонов шприц. Меня трясло и ломало, выкручивало, кровь толчками била из раны на груди. Я уже не слышала и не чувствовала, что делали эти ублюдки. Боль полностью затопила сознание, и в пламени агонии я кинула последний взгляд на шприц, яростно пожелав воткнуть его в Анджея. Как в замедленной съемке затухающим сознанием заметила, как шприц одним рывком преодолел метровое расстояние и воткнулся в открытое горло Анджея. И наступила тьма.
***
Анджей
Тьма не хотела выпускать из своих объятий, липкий кошмар обволакивал, мешая открыть глаза. Хрипы, крики, кровь, удары. Я медленно открыл глаза, пытаясь сообразить, где нахожусь. Полумрак, каменный пол, решетки. Какая-то возня в углу.
«Что за черт!»
Я медленно поднимался, тело не слушалось, что-то болталось на горле, смахнув это что-то, увидел шприц. Постепенно возрастающая чувствительность подарила ясность зрению, и я увидел, что в углу камеры пара дедовских подопечных пытаются стянуть с девчонки джинсы, переругиваясь и периодически отвешивая ей затрещины. Девушка хрипела, ничего не соображая, и билась в конвульсиях. На груди зияла открытая рана сантиметров двадцать в длину, из которой толчками била алая кровь вперемешку с черными сгустками и ошметками тканей.
В мозгу что-то щелкнуло и меня переклинило. Происходящее дальше было за гранью сознания на чистых инстинктах. Метнувшись к ублюдкам, расшвырял их в разные стороны. Тела с глухим хрустом впечатались в каменные стены, оседая под силой тяжести на пол.
Попытался поднять девочку на руки, но мешались кожаные ремни, обмотанные вокруг решетки и глубоко впившиеся ей в кожу. Рыкнул, совершив частичный оборот. Одна рука превратилась в угольно-черную звериную лапу с полуметровыми когтями-лезвиями, которые одним ударом не только разрезали ремни, но и снесли кусок металлической решетки. Взяв Зверя под контроль, перехватил девушку поудобней и понесся подземными коридорами, на ходу отмечая, что нахожусь в родном поместье, где-то на уровне казематов. Поднимаясь этаж за этажом, отметил необычайную пустоту и гулкое эхо. Вывод напрашивался только один — ритуальные бои уже начались.
«Но тогда какого демона я еще живой? Чтобы занять мое место, меня должны были убить!»
Выбивая плечом последнюю дверь между подземными этажами и собственно самим поместьем, машинально отметил, что родовой перстень отсутствует. Отодвинув на время все размышления про бои, мозг метался в поисках спасения для девчонки. Та уже перестала дергаться и подозрительно затихла. Кровь не останавливалась, оставляя за нами заметную дорожку.
До Шиаса я не успею её донести, да и не поможет. Все сейчас на боях. Что же делать? Тут в памяти вспыхнуло воспоминание о подарке на самый чёрный день от Аннэ. Надеюсь, что он сможет помочь, потому как я больше не знал, что ещё можно предпринять. Забегая на второй этаж прыжками через две ступеньки, я вломился в свои покои.
Осторожно уложил девушку в огромную ванну из белого мрамора. Открыл холодную воду. Ванна преступно медленно заполнялась водой. Поднёс пальцы к шее девушки, пульс едва прослеживался. Только тут заметил, что, кажется, где-то видел ее в поместье Регул.
«Твою мать! Еще с Регулами мне проблем не хватало!»
Метнулся к собственным вещам, перерывая всё в поиске маленького чёрного мешочка на завязках. Говорили же мне, всегда носить его с собой, но все крепки задним умом. Мешочек нашелся, сиротливо лежа на прикроватной тумбе. В ванную комнату забегал с дрожащими руками и верой в чудо по имени Аннэ. Девушка сползла по бортику ванны и лежала по шею в кроваво-красной воде. Холодная вода немного приостановила кровотечение, но я не хотел даже думать, сколько крови уже потеряно. Серый порошок пылью высыпался в воду, при соприкосновении выдавая шипение. Цвет воды изменился с ярко-алого на болотно-бурый. На поверхности стали собираться сперва мелкие кляксы, а затем все большие, затягивая общей пеленой поверхность воды и облепляя второй кожей тело девушки. Рана перестала кровить, но на землистом цвете лица и едва заметном дыхании это никак не отразилось. Ей срочно нужна была помощь.
Бегом спускаясь по лестнице, я заметил в холле первого этажа того, кого уж точно не ожидал сейчас увидеть. Отец стоял на коленях, в трясущихся руках удерживая маленький серебряный медальон. Плечи его подрагивали, выдавая беззвучные рыдания. Я осторожно подходил к нему, опасаясь спровоцировать. Чем ближе я подходил, тем отчетливее становилось его бормотание.
— Прости меня, Магдашесе! Прости! Я не смог! Я не смог отомстить за тебя и за нашего сына! Я — убийца, я и только я виноват во всём! Не разглядел, не поверил! А он так тянулся ко мне! Как он защищал тебя! Всегда! Ценой боли, увечий! Он всегда стоял до конца! Наш мальчик, наш маленький боец! Наш Анджей! А теперь его нет!!!
Отец натурально выл, словно раненный зверь. Я ровным счетом не понимал, что происходит. Что могло сломать вечно собранного и рационального отца?!
Но выбора нет, из всех возможных василисков Боги и так послали мне одного из самый подходящих для спасения девушки. Я осторожно положил руку на плечо отца.
— Пап, мне нужна помощь!
Болес дернулся, как от удара током, уставившись на меня безумными глазами. Вид у меня был еще тот, весь в ритуальном чёрном, покрытый разводами чужой крови, словно мертвец восставший из мёртвых.
— Магдашесе, он пришел за мной, наш мальчик! Он заберет меня к вам, где я смогу навеки соединиться с вами, — бормотал отец.
— Пап, опомнись! Я живой! — я схватил его ладонь и приложил к пульсу на окровавленной шее. — Мне нужна твоя помощь! Очнись!
— Да, да, конечно ты живой, мой любимый мальчик! Ты пришел за мной, скоро я отправлюсь к вам с мамой!
Бездна! Еще не хватало, чтоб он реально сошел с ума, да еще и в такой неподходящий момент. Я прислушался к организму, печать Мадраса ушла, высвобождая Зверя. Значит попробуем достучаться до отца единственным способом, который сейчас доступен — через Зверя.
Раздеваться было некогда. Одежда затрещала по швам, когда я, отступая на пару шагов, обратился в огромного обсидианово-черного ящера. Стоя на четырех лапах, я едва не сносил перекрытия второго этажа роговыми пластинами на голове. Когти вспороли каменный пол, оставляя глубоки борозды.
Я набрал в легкие воздуха побольше и оглушительно рыкнул, предъявляя претензию на главенство в группе из двух василисков: себя и отца. В глазах отца боролись страх и безумие, пока их не отодвинул на задворки сознания
