Дорога на Уэлен (СИ) - Alex O`Timm
— Валерка, братан! Сколько лет, сколько зим! Наконец-то добрался!
Слова Женьки, меня очень удивили, вот только стоило мне попытаться хоть что-то сказать, как брат зажал мне рот своей ладонью и втащил в квартиру.
Женька устроился хорошо. Сразу по окончании срочной службы, ему повысили звание на одну ступень и сделали старшиной роты, и одновременно с этим, вручили ключи от однокомнатной квартиры. Еще бы отказываться от подобного. В Ташкенте ему светила, разве что койка в общежитии завода ЖБИ. Ну или может быть в каком ином. Здесь же, сразу отдельная квартира, звание старшины, при непыльной должности, а в перспективе прапорщик, и никаких проблем до самой пенсии. Пусть даже союз развалится, это воинская часть сохранится и после его развала. Женька правда об этом не знал, да и не поверил бы мне.
Встретил он меня хорошо, даже лучше, чем я ожидал. А, то что назвал меня другим именем, на это была весомая причина, и честно говоря, я обрадовался, что все сложилось именно так, даже несмотря на то, что мне пришлось за это довольно дорого заплатить. А произошло следующее. Все это я узнал со слов моего названного брата. Может в чем-то он не был точен, но смысл сводился к следующему.
В нашем детском доме, точнее в его бухгалтерии давно, еще с конца сороковых годов, работал один хитрый товарищ Исаак Лазаревич Шлюкман. Не знаю, что именно удерживало его от более интересной работы, куда его по слухам приглашали не один раз, но так или иначе, он прочно сидел на своем месте и никуда не дергался. О том, что меня задержала милиция и я обнес квартиру директора гастронома, знал весь приют. Такие вещи разносятся моментально. Но вот стоило мне совершить побег с поезда, как об этом тут же узнал Исаак Лазаревич. И тут начались странности. Вначале вдруг оказалось, что моим наставником в приюте был не Женька, а Володька Паршин. Который еще живя в приюте был отъявленным пьяницей и дебоширом, а после выпуска из приюта, отправился куда-то на север, и вроде бы или погиб, или спился, или что-то еще, но так или иначе исчез с глаз, и где его искать было никому не известно.
А подшефным Евгения Борисова, вдруг оказался совсем другой пацан, которого я просто не помнил. А Валерка Баранов, который раньше был подшефным спившегося на севере парня, оказался однокашником Женьки Борисова, и хорошим другом. Все это выглядело несколько запутано для меня, или, наверное, брат, не смог как следует мне все объяснить. Но одним словом выходило так, что я с некоторых пор именуюсь, или вернее мог бы именоваться Валерием Александровичем Барановым, лучшим Женькиным другом детства. Имея вполне надежные документы, со всеми подписями и печатями, при одном единственном условии. Если передам Исааку Лазаревичу, через своего названного брата Женьку, или лично, все драгоценности, взятые мною в квартире директора гастронома. Или двадцать тысяч рублей, советскими деньгами, если к этому времени, этих побрякушек у меня не окажется.
Глава 5
5
Мы сидели на лавочке у стадиона, рядом с которым жил Женька. Специально вышли из дома, чтобы гарантированно обсудить все наши дела и проблемы.
— А теперь колись! — Воскликнул братан. — У тебя сохранилось хоть что-то из тех денег.
— А, я откуда знаю? Может ты их давно пропил.
— Я?
— А, кто? Ты бандероль мою получил?
— Да в шкафу валяется.
— Вот там все деньги, золото, и мои документы и лежат. Так что если ты их сохранил, не вижу никаких проблем, и обеими руками только за!
— Не знал, можно было бы решить все вопросы раньше.
Оказалось, что Женька сейчас находится в отпуске, как бы отдыхает, и до выхода на службу у него осталась одна неделя. А самое главное заключается в том, что провел свой отпуск он в Ташкенте, получая наставление от хитрого бухгалтера, и пытаясь хоть как-то выкрутиться из этой ситуации. И у него почти это получилось. На сегодняшний день он успел договориться о займе восьми тысяч рублей, хорошо хоть только договорился. И если бы у меня не оказалось этих денег, готов был расшибиться в лепешку, но найти еще столько же, даже не задумываясь о том, как после придется за все это расплачиваться. Но все решилось как нельзя лучше.
— А, Валерка-то где? — удивленно спросил я у него. Ведь если бухгалтер решил передать мне его документы, то с ним наверняка что-то произошло.
— Я так понял, что он попал в аварию и погиб, буквально через пять дней после твоего побега с этапа. О побеге кстати сообщили в приют, с предупреждением, что если ты там появишься, чтобы сразу сообщили, куда следует. А так как он был немного похож на тебя, то удалось выдать его за тебя. Объявив, что после побега ты вернулся обратно в приют, и угнал приютский грузовик, но не справился с управлением. Повезло еще в том, что у тебя не брали отпечатков пальцев в милиции. Ты же шел как несовершеннолетний.
— А причем тут Исаак Лазаревич?
— Вообще-то я так понял, что он и раньше крутил дела с документами. А сейчас, он вдруг на старости лет решил отправиться на родину предков, в Израиль. Советские деньги там не в ходу, а вот золото и камни, пришлись бы в тему. Да и потом, ты-то все равно не сможешь их пристроить. А отдавать барыгам за бесценок, рискуя нарваться на нож или пулю, так лучше обменять их у хитрого еврея.
— Ну, пулю я и сам могу при случае выпустить. — Сказал я, распахивая куртку и показывая пистолет в кобуре под мышкой.
— Идиот! — Взорвался Евгений. — Пулю он может выпустить! Решимости-то хватит? Ты что подставить меня решил, скотина⁈
— Ты, что Жень? — Ошарашено воскликнул я.
— Ты, зачем вообще, забрал его с солдатика? И тем более, зачем принес ко мне в дом. Ты сейчас без документов, любая проверка в отношении тебя и уйдем на этап вдвоем. Ты этого хочешь?
— Да, как-то не подумал Жень, и потом, я же целых десять дней по лесам бродил, я и оставил-то его только чтобы против зверя, если вдруг встречу. А сейчас как-то и забыл о нем. Я до того свыкся с его весом, что даже не замечаю его тяжести.
Постепенно Женька, чуть успокоился и произнес.
— Ладно. Какие планы на будущее.
— Не знаю, может в армию пойти. Как раз пока все окончательно уляжется, а там глядишь и забудут обо мне. Валерке же как раз восемнадцать было.
— Валерке было почти девятнадцать. Он даже чуть старше меня. Армия тебе противопоказана. Сразу по двум причинам.
— Это как?
— Валерка Баранов семь лет назад, переболел гепатитом, тем который самый тяжелый не помню, мне говорили, но как-то вылетело из памяти, и вдобавок ко всему у него плоскостопие. Точнее теперь у тебя. То есть в военном билете имеются соответствующие отметки, и армия тебе не грозит. Там будет написано: «Годен к нестроевой во время войны». Так что живи и радуйся.
— Блин, а я хотел на права отучиться.
— Права кстати имеются, он шофером работал. Плоскостопие на права не влияет.
— Слышь, братан, а как тогда документы у Исаака оказались? Если Валерка работал шофером, и попал в аварию.
— Вообще-то он работал в приюте шофером, так что вполне могли оказаться и у Лазаревича, но я не вникал в это дело, да и тебе это не нужно.
— А что нужно?
— А нужно сидеть, как мышь под веником, пока не появятся документы. А пистолет спрятать так, чтобы ни одна падла не нашла.
— А ты?
— А я должен позвонить в Ташкент и сообщить результат. А после скорее всего отправлюсь за ними туда.
Мы еще долго разговаривали сидя на лавочке стадиона, вспоминая общих друзей и знакомых. Потом поднявшись отправились в дом. По дороге Женька забрал у меня пистолет и спустившись в подвал дома спрятал его где-то там. В подвале вроде бы имелись кладовки жильцов, в которых держали зимние заготовки. Одним словом, укромных мест хватало. Со Шлюхиным, так звали Исаака Лазаревича все воспитанники между собой, все сложилось совсем иначе, и гораздо проще для нас с Женькой. Стоило Женьке связаться с ним, как тот дал два дня на подготовку, а после приказал чтобы я нашел его в гостинице «Сибирь» в Барнауле, где он и решит все вопросы с документами. При этом, за эти два дня я должен был подготовить все необходимые фотографии. На паспорт, военный билет и так далее. Причем все должны быть в разной одежде. О каком «и так далее» идет речь я не совсем понял, решил, что скорее пришлось к слову. Впрочем, с фотографиями решилось достаточно просто. В тот же день мы зашли в местную фотостудию, и нам в срочном порядке, почти за двойную цену было изготовлено все, что требовалось.
