Эдемский Маг. Том III (СИ) - Игорь Швейц
Парень сглотнул, хоть это вышло немного неуверенно, пугливо. Нужно было возвращаться, немедленно возвращаться в свой дом, к братику, к родителям, в деревню к своим любимым друзьям. Вот оно, спасение было в его руке, оно было здесь всё это время. Использовать магию, использовать этот магический телепорт, магический синий камушек…
— Нет… ну нет же… — юнец вздрогнул всем телом, нелепо зашатался, поморгал распахнутыми глазищами и всё же выронил бесполезные осколки, которые посыпались на землю как нелепый и смешной для этого места дождь. Слишком много силы влил, артефакт всё же не выдержал. — К-к-как мне теперь возвращаться то… — не осознавал парень, вздрогнувший ещё раз из-за этого шума. Казалось, вздрогнула земля, но то был дождь из мелких осколков, эхом прокатившийся по всей округе, добравшийся до каждой изогнутой горы, и, что самое ужасное, оказавшийся в каждом демонском ухе, если эти убогие отверстия можно было назвать ушами.
Привычная для ада жизнь остановилась. Монстры подняли свои чудовищные головы, все слюнявые, убогие, тёмные, склизкие, как будто на них вылили банку чернил. Они подняли головы и молниеносно устремились к юному парню, впервые почувствовавшему настоящий, словно бы первобытный ужас.
«Такого не бывает в этом мире. Просто не бывает. Это какая-то ошибка, какой-то нелепый сюреалистичный сон. Вот сейчас я проснусь и тогда…»
Парень был в окружении ужасных гротескных фигур, распахнувших пасть и высунувших языки, словно собаки. Их грудь вздымалась и опадала, будто парус, а пасти мечтали вгрызться в свежую молодую плоть.
— Мы так давно мечтали поесть. Ты бы знал какое это мучение, — прошипело одно из созданий, нервно облизываясь да начиная топтать камень у своих липких лап.
— Да, Бог устраивает тут мучения. Нам ещё очень долго нужно мучиться прежде чем мы окажемся в Эдемском саду… Этот чёртов механизм ничему нас не учит, только насилует, уродует, соблазняет… — проскрипела ещё одна тварь, щёлкнув своими острыми клыками.
— Передайте уже этому Богу, что мы рано или поздно разорвём его, как только выберемся на свободу, — рычал третий монстр, уже увидев наиболее сочный кусок доброго и любопытного парня.
— Как боль и страдания могут учить… Они делают нас только злее. Мы действительно перестаём быть людьми, теряем прежний человеческий облик не только снаружи, но и внутри, — прорычал кто-то за спиной вспотевшего, впервые в жизни помолившегося Богу мальчика, сейчас мечтающего посетить все Церкви Нижнего мира.
«Я не выберусь отсюда, точно же не выберусь. Они меня живым не отпустят. Мама… Папа… Брат… Как же я хочу увидеть ваши лица и попрощаться. Жалею обо всём, я жалею о…»
Когтистые лапы враз погрузились в тело парня. Проткнули его насквозь, вышли с другой стороны. Далее следовал животный рёв, острые клыки, впивающиеся в юное девственное тело, лапы, помогающие оторвать наиболее приглянувшийся кусочек. Тело мальчика моментально было разорвано демонами, тут же с аппетитом съедающими свою долю добычи. Демоны хотели есть. Хотело есть само это место. И каждый из них ненавидел Бога за эти боли, мучения, соблазнения, за эти мысли и ужасный голод, заставляющий грызть собственные когти, за становление истинным животным, ведь каждого из них отныне нельзя было называть человеком ни снаружи, ни изнутри.
Глава 4
Башня будто затряслась от враз высвободившейся силы. Вальтер не собирался жалеть противников, он собирался выложиться на полную. На кону стоял старый миропорядок, на кону стояли люди и весь мир, и кто, кроме Верховного архимага, мог выстоять против этих вестников конца света?
— О, так то лучше, — оскалился чёрный богатырь, облизываясь перед долгожданным боем. Казалось, он уже начал лакомиться подаренным мороженым, таким холодным и приятным, таким желанным и манящим.
Старик поправил своё голубое одеяние, пока и не думая вступать в намечавшееся сражение. Он выискивал что-то, он наблюдал, он пытался заметить и вот оно…
— Превосходно, артефакт при нём, Крис, — дыхание старика прерывалось, сердце билось так сильно, что казалось — ещё немного возбуждения и деда хватит старый добрый инфаркт. Даже прыгающие груди некромантки, прекрасно выглядывающие из разреза, не могли возбудить Авиада так сильно, как то, что он видел своими древними глазами прямо здесь и сейчас.
— Я тоже чувствую. Урод будет пользоваться им? Боже, никогда не коснусь этого артефакта, хоть трахните меня всей башней, — поморщила свой носик девушка, смотря на двух монстров, готовых к первой атаке.
— Я должен заполучить его. Я должен, я обязан. В нём ровно столько магии, сколько нужно для вливания в наше построение, в нашу пентаграмму, — облизывался старик, не моргая и почти не дыша, только наблюдая за выгоревшим уродцем.
Вальтер чувствовал каждую свою жилку, наполняемую вожделенной магией. Густая, она циркулировала по его организму, готовая вырваться в любую секунду. Мана держалась на тонком-тонком поводке, а соблазн спустить её на пособника Демиурга был чересчур велик. Верховного распирала ненависть, злоба. Эмоции накрыли его с головой и перекрыли последние разумные мысли. Оставался лишь ребёнок, мечтающий отомстить своему обидчику, сломавшему так долго им строящейся прекрасный многоэтажный домик в большой песочнице.
Артефакт, магический артефакт, парил совсем рядышком от архимага, перелистывая страницы да готовясь преобразовывать любую магию. Толстая книга была уже раскрыта, пути назад больше не существовало, как и не существовало больше никакого иного пути. Был только бой, только жестокий, тяжёлый бой.
Верховный архимаг, Вальтер, глава Церкви Господа, сильнейший маг Нижнего мира был готов сорваться с места во имя каждого и каждого человека. Он будет щитом, мечом, он будет защищать, он не даст врагам земли добиться своих целей, он станет непробиваемой преградой на их пути. Он сам выбрал себе такое призвание, такую работу, такой путь. Ещё очень и очень давно. Ещё в своём подростковом возрасте.
***
— Мам, да не расстраивайся ты так. Я смогу достать нам деньги, не плачь…
— Не смей. Слышишь? Не смей! Я не позволю тебе проводить весь день на работе. Я не позволю! У тебя ещё учёба, у тебя ещё столько всего впереди…
Она говорила так всегда, и всегда же этот красивый парень делал всё по-своему. После смерти отца их семья действительно бедствовала, еле удерживаясь на плаву. Несколько тяжёлых, пыльных работ матери и лёгкая помощь от дальних родственников стали тогда для них спасательным кругом, ковчегом, последним маяком. Они оба ограничивали себя. Все запреты всегда вносились в старый листок, который с годами всё ширился, увеличивался, рос. Вальтер привык к такой жизни. Он знал, что кроме
