Сила Внушения (СИ) - Иванович Юрий

Нельзя сказать, что Фёдор Павлович поверил во всё услышанное. Точнее, он просто не мог себя заставить поверить. Но зато принял близко к сердцу. Особенно в отношении смерти Сталина:

— Точно отравят? Или всё-таки инсульт?

— Яд! — подтвердил очень много знающий мемохарб. — Причём такой, который вызывает именно инсульт. Уже сейчас существуют такие медицинские препараты, так называемые…

Отец всё-таки не сдавался:

— И что, ничего нельзя изменить? Нельзя задействовать фронтовиков? Боевых побратимов и сослуживцев?

Тут уже задумался сам пьетри, не раз думавший о возможности подправить историю планеты своего нынешнего проживания:

— Видишь ли… не так оно всё просто. Хотя уже сегодняшним днём пошли весьма сильные волны по прошлой-будущей истории. Тебе с друзьями удалось упрятать за решётку нескольких тварей, которые в дальнейшем ещё кучу бед натворили бы. При этом вы сами выжили, и даже стали сильней во всех планах. Вроде мелочь на общем фоне и в глобальных объёмах. Но если таких вот мелких изменений накопится огромное количество, то колесо истории, пусть и со крипом и перекосами таки свернёт на новую колею. Но вот дальше как сложатся обстоятельства? Кто может поручиться, что в новой колее станет лучше? Что новые преобразования приведут к резким улучшениям жизни народа, а не наоборот? Кто даст гарантию всеобщего мира, если иные вражеские структуры (перечислять их нет смысла, они тебе знакомы) испугаются нашей возрастающей силы? Не пойдут ли мировые финансовые элиты на последний, безрассудный шаг, пытаясь поделить весь мир окончательно? Не начнут ли они швыряться атомными бомбами, меняя тем самым климат на планете и низвергая всё человечество в каменный век?

Отец на это озадаченно и скорбно качал головой:

— Ну если так смотреть… в общем… да не взирая на частности… То вообще теряется весь смысл жизни. Но и так жить плохо, как сейчас, нельзя. Что, опасаясь нарисованных тобой страхов — затаиться, как улитка в ракушке? А потом проклинать свою нерешительность?

— С моими знаниями ни вы, ни я с Настей, уже не будете жить как прежде. Да и некоторые умения я сумел рассмотреть в той, прожитой жизни. Уверен, они и мне, и всем нам очень помогут. То есть, и многим вокруг — будет хорошо. А вот за остальных — не поручусь. Здесь уже придётся рвать все жилы, чтобы помочь, изменить, улучшить, очистить и… прочее, прочее, прочее. А что для этого надо? Сильная воля, крепкая поддержка друзей, меньше вопросов, больше доверия и максимальная решительность при решении деликатных вопросов. То есть главных предателей, уголовных авторитетов и наибольших сволочей надо просто уничтожать, а не заниматься их перевоспитанием. Чаше всего, даже не доводя дело до судов или следствия.

— Э-э-э… жестоко получается, — скривился полковник в отставке. — На войне вон, сколько крови пролили, и опять убивать? Да ещё своих? Не много ли? И так некоторые говорят о страшной цифре в двадцать миллионов…

— Почти тридцать миллионов жертв только в нашей стране! — перебил парень отца и печально вздохнул.

— Не может быть! — ужаснулся фронтовик.

— Увы! Может. Потому что бывшие комиссары и политруки массу страшных фактов скрывают, если в этом их огромная вина. Да и до сих пор продолжают уничтожать невинных людей, гноят их в лагерях, просто убивают во время арестов. И только за то, что кто-то пытается сказать правду, добиться справедливости, или попросту встать на защиту честных людей. Или ты станешь отрицать творящийся и сейчас геноцид против недовольных?

Отец промолчал, понурив голову и не смея оспорить прозвучавшие слова. А сын продолжал, уже несколько сбавив напор:

— Вот и получается, что больше убивать никто не хочет. Устали. Недооценили внутреннего врага. Понадеялись на свою неприкосновенность. Там промолчали, тут ушли в сторону, ещё где-то побоялись связываться с НКВД и зажиревшими в тылу политруками и… История так и покатилась по прежнему руслу.

Помолчав, поворочав свои тяжёлые мысли, Фёдор Павлович всё-таки поднял решительно голову, расправил плечи, и начал задавать наводящие вопросы:

— А что значит «меньше вопросов и больше доверия»?

— Ну вот к примеру: я дам список тех «малин», на которых хранятся вещи ограбленных и убитых граждан. После чего надо будет без неуместных вопросов «откуда знаешь?», «кто докажет?», «что за провокация?» — идти арестовывать или убивать бандитов на месте. Хотя бы этих уголовных тварей надо уничтожить как можно скорей. Не говоря уже о списке явных предателей и расхитителей в государственном масштабе.

— И длинные эти списки?

— Очень. Ты не поверишь, насколько длинные. Вот бери тетрадь и начинай писать…

Чуть не до рассвета просидели мужские представители семейства Шульга. Писали длинные списки с адресами, рисовали схемы, спорили до хрипоты, благо ещё что шёпотом. Но всё равно вызвали недовольство матери, которая несколько раз появлялась в светлице, а в конце концов таки разогнала заговорщиков по спальням. Фёдор Павлович ещё сидел бы, уточняя и выспрашивая, но ту уже и Александр согласился с мамой:

— В самом деле, пора тебе хоть два часа поспать. Впереди не менее сложный день. Да и моему молодому телу сон необходим…

— Как можно спать, когда вот это…, - Фёдор Павлович со злостью потряс тетрадкой.

— Вот хотя бы с частью этого разберись! — многозначительно и настойчиво посоветовал сын. Затем что-то вспомнил и поинтересовался: — Дядю Игната когда привлекать будем к общему делу?

Это он про младшего брата отца напоминал. Будучи инвалидом, тот жил со своим многочисленным семейством на хуторе Курной, в восьми километрах от посёлка. До войны Игнат — ценнейший специалист по ювелирным делам, он на фронте подорвался на мине, остался без ступни и сейчас свою основную специальность позабросил, занимался животноводческим кооперативом. Плюс многочисленная семья из восьми детей. Но так как являлся мужиком деловым, грамотным, пробивным и боевым, его следовало вовлечь в начавшиеся дела как можно быстрей.

— Не до него сейчас! — отмахнулся отец, не желая толкать на риски младшего брата инвалида. — Может, завтра к нему подскочу! — на что сын заявил:

— Сам к нему утром подъеду. Введу в курс дела. Заодно проверим с ним первую точку. Сам понимаешь: надо. И срочно!

И первым поспешил в свою комнату.

Правда спать не лёг, хоть свет и выключил. А вновь предался медитациям, пытаясь выяснить перспективы своего омоложенного, обновлённого тела. Без этого никак. Следовало выяснить свой потенциал, на что способен как врач, гипнотизёр, экстрасенс и какие умения следует интенсивно подталкивать к развитию в самые ближайшие часы. Работая над собой, слышал, как через три часа встали родители, обговорили свои действия во время короткого завтрака, и разбежались каждый по своему направлению.

Конечно, матери было слишком рано идти в клуб, обычно она туда только к полдню подтягивалась, если чего-то срочного не появлялось. Но ведь она раньше не всегда занималась книгами, художественной самодеятельностью и досугом граждан. Во время войны она не просто где-то служила при штабе или ошивалась в тылах, а воевала на передовой, вместе с мужем ходила в разведку, участвовала в диверсионных актах в тылу врага, отлично освоила профессию радистки и великолепно стреляла из снайперской винтовки. Недаром имела в своём наградном активе три ордена и две медали. И, что самое главное, если муж полковник ей что-то приказывал уже в гражданской жизни на полном серьёзе, сразу признавала его полное право распоряжаться собой. После чего скрупулёзно выполняла всё порученное.

Именно поэтому глава семьи и на жену сбросил часть свалившихся на голову хлопот, в том числе организационного плана. Причём для начала, даже не вводя в курс намечаемых пертурбаций и не оглашая источники информации. Просто сказал надо сделать то-то и то-то, причём срочно. И младшая по званию умчалась выполнять. Хотя наверняка поняла, откуда ветер подул, но попросту побоялась устраивать разборки с сыном.