Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис
Мы обменялись кольцами – их нам отдала мать Татьяны; Нина Павловна рассказывала, что эти кольца они покупали с первым мужем ещё до войны, и называла чудом, что они сохранились в то лихое время. Кольца, правда, были нам чуточку великоваты, но этот недостаток всегда можно было исправить в ближайшей ювелирной мастерской, до которой мы пока не дошли.
Потом ещё раз пришлось что-то подписывать – сначала нам с Татьяной, а затем и Максу со Светланой. Мы выдержали перечисление наших имен и уверение, что отныне мы – продолжатели рода своего во имя блага государства, личного счастья и бессмертия советского народа. Выдержали и гимн Советского Союза – впрочем, эта музыка была много лучше слегка навязчивого марша немецкого композитора.
Но всё заканчивается, и хорошее, и плохое. И я как-то вполуха слушал слова исполнительницы обряда:
– Вы, Виктор, уважайте Татьяну как друга верного, берегите ее как мать ваших будущих детей. Наше советское общество возлагает на вас обоих обязанность — вырастить их честными и чуткими людьми, трудолюбивыми и мужественными гражданами...
Я всё равно собирался поступать именно так.
А потом меня ждал сюрприз – оказалось, что семья Татьяны сняла расположенное неподалеку кафе, так что вместо возвращения домой нам пришлось ещё пару часов сидеть в душном зале и слушать славословия в наш адрес.
Но и это закончилось – хотя Евгений-старший настойчиво намекал, что было бы неплохо продолжить банкет ещё и завтра, на квартире родителей Татьяны, но от этого праздника жизни нам удалось отвертеться.
***
– Это всё дядя Женя, он вечно так... а мама с папой с ним даже не спорят, бесполезно. Как же хорошо, что всё закончилось...
Татьяна скинула туфли и прямо в своем балахоне упала на кровать, предварительно свалив в кучу все подушки. Я её понимал, после пережитого застолья спина у неё, наверное, болела неимоверно, тем более что она не смогла отказаться от высоких каблуков – того ещё орудия средневековых пыток.
– Надо было никому не говорить, забежали бы тишком, потом похвалились бы, – согласился я. – Но я тоже рад, что всё позади.
Я прислушался к себе. Эту женщину я впервые увидел семь месяцев назад и в тот момент очень хотел, чтобы она стала моей, хотя и не подозревал, что она буквально принадлежит Высоцкому – тому самому, который в моем будущем был настоящей легендой. Казалось, где я – старший лейтенант госбезопасности, один из тысяч, не имеющий никаких привилегий – и где эти люди, которые для меня из января 1972 года какие-то персонажи из старых-старых сказок. Но в итоге всё повернулось так, что и я уже не старлей, а целый майор всё той же госбезопасности, и Татьяна, как оказалось, вовсе не вещь в распоряжении легендарного барда. Правда, они разошлись в этом году и в той версии истории, которая была до моего вмешательства, и случилось это как раз из-за ребенка – но тогда это был ребенок Высоцкого, а теперь этот ребенок – мой.
Был ли я от этого счастлив? Пожалуй, да, даже очень. Теперь у меня есть семья, а это дополнительный стимул, чтобы сражаться с врагами моего государства насмерть. Я вовсе не хотел, чтобы Татьяна проходила через те испытания, через которые прошли все актеры в девяностых – отсутствие работы, нищенская зарплата, необходимость калымить на стороне... К развалу СССР ей было пятьдесят – не самый лучший возраст для актрисы, чтобы пересобирать карьеру заново, я сходу не смог припомнить ни одного примера такого перевоплощения. Так что пусть всё идет своим чередом, а Татьяна спокойно выходит на сцену Таганки – или любого другого театра, который она выберет, если не захочет возвращаться к Любимову и Высоцкому – и играет те роли, которые будут подходить её возрасту и таланту.
Но для этого мне надо было кое-что сделать, причем уже сейчас у меня было для этого всё необходимое. Уже на выходе из управления меня поймал дежурный, который передал мне письмо в самом обыкновенном конверте, на котором было написано: «Как обещал. Ю.В.». Дежурный при этом делал страшные глаза, тыкал пальцем в потолок, указывая, откуда поступило это послание, и, наверное, удивлялся спокойствию, с которым я вскрыл этот конверт. В нем была короткая записка – две фамилии, два адреса. Маленков и Молотов, поселки Удельная и Жуковка-2. В одну нужно было ехать с Казанского вокзала, в другую – с
