Приграничное владение 4 (СИ) - Матюшенко Артем Юрьевич

— Ваше сиятельство, эта скотина детей-то любила, но вот только по-своему. В каюте вовсе, не его дети. Скорее, маленькие наложники из тех же рабов.

— Вот, гадство! — выругался Макаров и сплюнул на палубу. — Тогда туда, этой свинье и дорога! А детей в обитель монахам пристроим, к отцу Стефану. Что там с гребцами, освобождать будем, а то кричат уже нам? — спросил Макаров и показал пальцем на палубу намекая на нижнее отделение гребцов.

— Господин маркраф, прежде всего позвольте вам выразить свою благодарность от себя лично и от всего семейства Гоччо. — контрабандист, развернувшись помахал рукой и к ним, протиснувшись через толпу стоящую внизу, на палубе, подбежал молодой худощавый парень, лет на десять младше самого Сальфаторе. — Позвольте вам представить, господин маркграф моего младшего брата — Гаэтано. У меня их трое только родных и этот самый молодой.

Гаэтано низко поклонился Макарову, а потом кинулся в объятья старшего брата. Саша уже хотел спуститься на общую палубу, открыть люки ведущие вниз и заняться освобождением гребцов, но Герхард сказал:

— Простите за совет, господин маркграф, не освобождайте гребцов.

— Это еще почему? — искренне удивился Саша. — Я же дал им слово.

— Я имел ввиду — не сейчас. Их полсотни, полезут на палубу и на галере начнется форменная вакханалия. Пусть, поработают немного еще. Дойдем до Ригена, а там уже освободите и всех гребцов.

— Хм… — задумался Макаров, потом одобрительно кивнул, — есть немалая доля здравого смысла в твоих словах. Пожалуй, Герхард, я так и поступлю.

Правда, пришлось минут десять объяснять гребцам, что он не нарушает своего слова, но дарует им свободу по прибытии на остров.

— Да послушайте же, вы! — закричал Саша в распахнутый люк, из которого несло потом и человеческими испражнениями. Ну да, у гребцов на ногах были деревянные колодки и они, иногда по нескольку месяцев не вылезали из трюма галеры. — Мы находимся в открытом море, если не считать этого скалистого необитаемого островка, размером с гулькин нос! Где вас высадить, на этом камне, чтобы вы там перемерли с голоду через несколько дней? По прибытии на мой остров все получат не только свободу, но еду и по пять ливров от моих щедрот. Устраивает такой расклад? — его обещаниям был ответом одобрительный гул полусотни рабов, запертых в трюме. — Тогда за весла, друзья, гребите к своей свободе и новой жизни!

Когда гребцы вновь взялись за весла, к рулю стал один из ветеранов северян, а Герхарда он отправил впередсмотрящим на нос галеры, Макаров вновь обратился к контрабандисту:

— Что, Сальфаторе, не пойти ли нам пошерстить коюты колдуна и работорговца на предмет монет и всяких интересных ништяков?

— При всем уважении, господин маркграф, — чуть поклонился тот, — я с удовольствием помогу вам в поиске трофеев, но себе не возьму даже медяка. Я и так считаю себя обязанным вам, за освобождение моего брата. Если бы не вы…

— Я уже понял, Сальфаторе, что размеры твоей благодарности не будут знать границ. — усмехнулся Саша и похлопал здоровяка по плечу. — Пошли смотреть их каюты, не зря же мы затрофеили эту большую калошу.

Сначала Саша с черноволосым здоровяком осмотрел каюту мага. Сундук с разной одеждой, пара не новых башмаков, задвинутых под кровать. Шкаф в углу, на нижней полке которого стояла глиняная посуда, а на верхней лежало несколько книг с сероватой бумагой и потрепанными обложками. Но к разочарованию Макарова, книги были не по магии и волшебству, а простые бульварные романы. Правда, под матрасом у изголовья, лежало несколько листов плотной бумаги с набросками магических формул, видно маг пытался создать какое-то заклинание или просто занимался каллиграфией, оттачивая начертание магических знаков.

«Ладно, отдам Ларсу, может он разберется в его писульках.» — решил Саша.

То ли маг служил у Салазара недавно, то ли не брал много вещей в морские путешествия, но в его каюте кроме лежащего там же, под матрасом небольшого кошелька с двумя золотыми монетами и россыпью меди не было ничего ценного.

А вот каюта самого работорговца, поражала своей роскошью. Помимо резной мебели из ценных пород дерева, на полу лежал длинноворсный абарский ковер, в шкафу стояла дюжина бутылок дорогого выдержанного вина, а в сундуке, помимо шелковых и бархатных одежд лежал туго набитый кошель с золотыми и серебряными монетами.

«Хватит всем, кто в этой операции участвовал премию раздать, рабам подъемные выдать, да еще и останется приличная сумма. Не зря на дело сходили, с прибытком остались. — подумал Саша, а потом покачал головой. — А вот про магический подавитель, изобретенный Ларсом, я вообще позабыл, а ведь если бы взял, мог боевого мага на несколько минут нейтрализовать. Тогда его норды, без всяких выкрутасов могли, словно подушечку для булавок, стрелами истыкать.»

В целом, ночную операцию по захвату галеры, можно было назвать проведенной блестяще. Убитых среди его людей не было, лишь с дюжину легко раненых. Только рабы немного попортили статистику. Было убито трое рабов, ну да, защитных амулетов у них не было, еще несколько мужчин получили ранения, двоим даже пришлось колоть «сияющего лекаря». Макаров удивился тому, что среди трех десятков невольников освобожденных из загона, оказалось всего две женщины. Но Герхард предположил, что к лету в цене сильные мужчины способные работать на плантациях сахарного тростника, потому работорговцы на них и делают ставку.

Первой мыслью маркграфа, было затопить галеру у скалистого берега родного острова. Но пока шли к Ригену, у него родилась и укрепилась мысль отправить эту галеру вверх по Руду до столицы владения, а потом по озеру к Красным холмам, то есть к северному берегу Облачного озера. Нет, рабов как он и обещал — освободит на Ригене, а вот пару сотен солдат можно на барже к месту битвы отправить и не так в солдатах дело, как в нескольких тоннах полезного груза, что туда отправить нужно из Летней резиденции. Все лучше кораблем по озерной глади, чем большим обозом, целый день, все это везти от Руденбурга по берегу.

Да и строительной, уже пиленой древесины можно на галеру загрузить в Тихой гаване, а то там народу будет несколько тысяч, и всем помимо строительства укреплений и материалов для этого укрепления еще и обустроится нужно будет. Уж лучше в палатках, на дощатых поддонах спать, чем на голой земле. Потому, и доски, и брус там тоже лишними не будут, еще и гвоздей побольше взять и скоб для крепежа бревен и бруса. Руд глубок и полноводен, порогов на нем нет, хотя эта река по общим меркам, вообще маленькая, тянется от озера до Срединного моря всего на сто двадцать миль. А вообще, на этой галере можно установить пару мачт и оснастить парусным вооружением, не все ее мужикам с помощью весел тягать. Или, купить у гномов большой паровой двигатель и приладить гребные колеса. А лучше, и то и другое, и паруса, и гребные колеса.

К Ригену подошли, когда уже совсем рассвело, лучи встающего на востоке солнца, озарили скалистый пик и старый инвалид выключил зеленый огонь маяка. Саша решил не заходить в городской порт, рассудив, что нечего видеть захваченную посудину сотням глаз и так про него черте-какие слухи ходят. Приказал править к Западному берегу, где рядом с небольшой бухтой располагался деревянный форт.

Там распрощался с Сальфаторе, его братом и его двумя родственниками. Там же освободили из трюма полста человек рабов и прежде, чем разрешить им идти к городу, велел накормить, переписать, двум лекарям-магам осмотреть каждого на предмет вшей и разной заразы, а потом уже выдавать по пять ливров и строем под присмотром армейцев Капчика вести в город. Кто из них захочет вернуться домой, временно разместить на постоялом дворе, а тех, кто пожелает остаться на Ригене, размещать в рабочих бараках и подыскивать работу. Хотя, как всегда, есть два выхода для занятия свободных рук — лесоповал и каменоломни, строительный материал растущему городу и двум новым сельским поселениям сейчас очень востребован.

Саша в ускоренном темпе добежал до своего замка, потом по подземному коридору метнулся к лагуне, где освежился и нагревая воду, израсходовал последние запасы своей маны. Но зайдя в комнату с лабиринтом и источником энергии, за десяток минут полностью восстановил свою ману, еще на немного, пусть даже на сотую долю процента, но увеличил свой запас внутренней энергии.