Дикарь - Екатерина Лесина
Будто кровь плескал.
— Сын мой, — дрогнувшим голосом произнесла баронесса и протянула навстречу руки. Рукава-крылья качнулись, а алая ткань легла на плечи шелковым покрывалом.
— Матушка! — Джер шагнул к этой женщине. — Матушка, я… я так рад вас видеть!
Он коснулся её рук. А потом не выдержал и обнял.
Наверное, так не положено, если Арвис отвернулся, а прочие, кто был у замка, резко сделали вид, будто встреча им совершенно не интересна.
— Ты жив.
— Жив. И… это чудо, не иначе. Боги… боги смилостивились, — он улыбался, юный барон. А Миха с тоской подумал, что парень-то совсем молод.
А баронство большое.
Наверняка.
Богатое.
На такое найдутся претенденты. Это помимо тех, о которых Миха знает.
— Матушка, позволь представить человека, которому я и не только я обязан жизнью, — Джер развернулся. — Он любезно согласился стать моим наставником…
Взгляд баронессы был холоден и внимателен.
Миха ей не понравился.
Вот шкурой почуял, что не понравился. Он старательно улыбнулся. И кивнул. Наверное, нужно было поклониться или цветы там подарить, но цветами Миха не озаботился, а с поклонами у него не особо получалось.
— И мою невесту! — сказал Джер как-то слишком уж громко.
Нервно.
И отступил на шаг. Ну, чтобы не попасть под горячую и любящую руку.
Баронесса икнула.
Громко так икнула.
— Вот, — а Джер вытащил Ицу и выставил перед собой. — Я слово дал! А Варрены держат слово!
По лицу баронессы явно можно было понять, что она думает о данных неосторожно словах, де Варренах и всей этой престранной затее. Возможно, она бы не сдержалась. Миха буквально чувствовал, что она готова прямо здесь отвесить сыну затрещину. И даже в чем-то понимал несчастную. Но вот рядом с баронессой оказалась девушка в темном платье. Она взяла даму за руку.
Что-то сказала.
Тихо так. Очень тихо.
И на губах баронессы появилась бледная улыбка. Слегка безумная, но все же:
— Я счастлива, сын мой! — голос правда несколько срывался. — И ты прав. Де Варрены всегда держат слово.
— Ица, — позвал Миха. — Не отходи от меня.
А то кто этих, чересчур благородных, знает.
***
Позже, в тесном дворе замка, где слишком уж много собралось, что людей, что лошадей, Миха подобрался к барону поближе, хотя, кажется, ему точно здесь были не рады.
Плевать.
В ближайшем рассмотрении баронесса оказалась очень усталой болезненной даже женщиной, которая, несмотря на невысокий рост, умудрялась нависать над сыном. Она что-то говорила, вряд ли похвальное, а Джер слушал.
Морщился.
И слушал.
И Михе обрадовался.
— Матушка…
— Я хотела бы побеседовать с сыном наедине, — взгляд баронессы заледенел. Кажется, она решила, что это Миха виноват. Оно ведь всегда проще. Нашел виноватого и живи себе спокойно.
— Нет.
Любви ему не снискать, хоть из шкуры вывернись, а вот информация нужна. И что-то подсказывало, что баронесса ею располагает.
Хоть какой-то.
— Думаю, — давешняя девица оказалась рядом. — Нам всем не помешает немного отдохнуть. И юный барон, несомненно, проголодался, как и это милое дитя.
Милое дитя с кошачьей ловкостью вскарабкалось Михе на плечи и уже оттуда зашипело. Баронесса закрыла глаза.
И сделала вдох.
— Пожалуй, — выдавила она. — Вы правы, госпожа Миара.
Миара.
Красивое имя.
И сама она красива. Как-то даже чересчур. Невысокая. Изящная. И платье местное мешковатое не скрывает мягких очертаний фигуры. Длинная шея. Темные волосы уложенные как-то хитро, узорами. Сетка сверху. Цветочки какие-то.
Смотрит насмешливо.
И взгляд не отводит. Черты лица правильные, аккуратные. Носик чуть задран. Губы пухлые. А вот глаза не понять какого цвета и почему-то мелочь эта напрягает.
Просто-таки несказанно.
— Моя сестра, — маг возник рядом, и Миха вздрогнул, вдруг осознав, что слишком уж долго, слишком пристально разглядывает эту непонятную девицу. — Миара.
Сестра.
Мага.
И сама, надо думать, магичка. Теперь вот смеется. Смех легкий, серебристый, что твои колокольчики звенят. И звон этот в ушах отдается. А еще стучат, то ли сердце, то ли проклятые, подзабытые уже барабаны.
— А это — Дикарь. Будь с ним осторожна. Он опасен.
Прозвучало довольно-таки мило. Впору покраснеть и смутиться, но за Михой такого не водилось.
— Чудесно! — всплеснула руками девица. — Идемте же! Оставьте людям право самим придумать историю.
— О чем? — осведомилась баронесса, подхватывая юбки.
— Обо всем. Люди обожают придумывать истории обо всем. Особенно, если необычном. А я о вас уже слышала! Но думала, что вы умерли.
Какая очаровательная непосредственность.
Или игра в нее? Второе вернее. Миха повел плечами, за что был удостоен раздраженного фырканья.
— Но рада, что вы живы. Очень рада. Знаете, мне казалось, мой брат несколько преувеличивал, рассказывая о вас, но теперь я вижу, что нисколько! Какая удивительная конструкция. Вы ведь позволите изучить вас… поближе?
Прозвучало до отвращения двусмысленно.
— Нет.
— Жаль. Но я обещаю, что буду осторожна. Я хороший целитель. Спросите у брата.
— Лучший из известных мне, — подтвердил Винченцо.
И что это значит? А ничего. Теперь понятно, что не так со взглядом. Он не холодный, нет. Он полон искреннего любытства и желания сунуть эти вот беленькие чистенькие ручонки в Михины потроха.
Дикарь заворчал.
И Миха согласился. Целители, они сродни врачам. А тех хлебом не корми, дай кого-нибудь вскрыть. Нет уж. Он как-нибудь сам. Без целительской заботы.
— Что ж, надеюсь, вы передумаете. Позже. Когда познакомитесь со мною поближе. Поверьте, я могу быть хорошим, очень хорошим другом.
Миха не поверил.
Глава 51
Баронесса де Варрен изволила гневаться.
И Винченцо подумал, что с каждым днем сил в этой женщине становится все больше. И что возможно весьма и весьма скоро их станет достаточно, чтобы не оборачиваться на Миару, которая заняла место у окна. Она делала вид, что не замечает ни баронессы, мечущейся по комнате, ни брата, всецело увлеченная распутыванием нитей.
— Это просто невероятно! — баронесса остановилась, и белые юбки её опали. — Он возвращается и… и что?
— Что? — Миара оторвалась от ниток. — Девочка довольно милая, хотя и диковата.
— Девочка?
— Несомненно. Вы же слышала рассказ того старика.
Баронесса опустилась на кресло.
Слышала.
Сперва рассказывал сам барон. Слегка заикаясь, краснея почему-то, будто речь шла о чем-то неприличном, а не о подлом нападении. Потом и Дикарь добавил пару слов.
А уж после и названный старик, который держался, пусть и с подобающей вежливостью, но без тени покорности. Зато рассказ его радовал деталями.
И ввел Миару в задумчивость.
— Если бы ваш сын соизволил уточнить некоторые нюансы, касавшиеся его приобретения, ничего бы не случилось.
Если
