Послание из прошлого - Сергей Александрович Милушкин
— Че-е-ерт!
— Что⁈ Голова?
— Да…
Шаров взял парня под локоть.
— Так… иди сюда… осторожно, не наступи на санитара.
Виктор все равно почувствовал что-то мягкое под ногой, но ему было не до милосердия.
Шаров довел парня до умывальника, повернул ручку крана с холодной водой.
— Ополоснись. Станет легче. У меня такое тоже бывает… с тех пор как… — он задумался. Вспышки мигрени, похожие на приступ у Виктора, преследовали его будто бы всю жизнь… по крайней мере, с того момента, как он поступил в университет МВД. Первый курс, пара по криминалистике, на него косятся сокурсники — ведь еще вчера он был известным спортсменом, чемпионом… господи, как же все быстро изменилось… Шаров поморщился, словно у него самого заболела голова и с ужасом подумал, что только этого еще не хватало.
Да, скорее всего, проблемы со здоровьем начались в университете. Он был старше всех на курсе и в целом учиться ему было не сложно и даже интересно — если бы не эти периодические вспышки, из-за которых на него начали косо смотреть. На практическом занятии по «Первый помощи» где-то в середине семестра он вдруг потерял сознание. Сначала доцент Лысенко, профилем похожий на Юлия Цезаря, подумал, что студент решил пошутить или вовсе уснул. После грозного окрика Шаров не пошевелился, продолжая лежать на парте. Занятия пришлось прервать.
Тем не менее, тщательное обследование не выявило никаких отклонений, ему разрешили учиться дальше. Но проблема не исчезла. Его постоянно преследовало ощущение провалов в памяти. Недосказанности. Словно бы кто-то взял и вырвал из его жизни не одну, не несколько страниц, а сразу целую главу.
Что могло случится? Почему некоторые события после рокового забега он не может вспомнить? Выпивка? Влияние алкоголя и стресса — такое он дал себе объяснение, но оно его не устраивало.
Что же произошло на самом деле, — вопрос не давал ему покоя. Травма головы? Падение с высоты? Может быть, какой-нибудь невероятный гипноз или сглаз? Будучи человеком совершенно не суеверным, Шаров, разумеется, не обращался к народным лекарям, экстрасенсам и прочим сомнительным специалистам, предпочитая проверенных, надежных докторов из системы.
Но те лишь разводили руками.
«Больше отдыхайте, пейте витамины, ограничьте спиртное, двигайтесь…» — вот и все советы, который ему удалось услышать в различных вариациях.
Но было кое-что еще… кое-что…
Позади себя Шаров услышал вздох, шум воды и обернулся.
— Ну как? Как ты?
— Вроде лучше, — ответил Виктор, растирая холодную воду по лицу.
— Что ты там заметил? На двери палаты… Тебе что-то показалось?
Виктор подумал секунду и кивнул. К чему отпираться? Они тут вдвоем и вряд ли ложь поможет им добиться общей цели.
— Да. Мне показалось…
Шаров напряженно ждал, вглядываясь в глаза парня и будто бы ожидая услышать от него нечто сокровенное.
Но тот лишь покачал головой.
— Мне показалось, что я увидел знакомую фамилию. Но… я не знаю этого человека, не помню такого. Вообще. Владислав Прокопьев. Вам что-нибудь говорит это имя?
Шаров посмотрел в окно туалета, выходящее на внешнюю сторону здания. Он увидел, как медленно открылись ворота и под ярким лучом прожектора проехала карета скорой помощи. Ворота закрылись.
«Куда они направились так поздно?» — подумал он.
— Нет. Пожалуй нет. Не слышал о таком.
— А… может быть… — Виктор осекся, но решил все-таки продолжить: — может быть вы когда-нибудь видели такой… как бы это сказать… спичечный коробок, а внутри… шершень. Знаете, такая большая оса?..
— Шершень? — Шаров медленно повернулся. — В спичечном коробке? Ты… откуда это взял вообще?
Виктор оторвал бумажное полотенце и вытер лицо. Глаза его в темноте блестели.
— Не знаю. Я видел. Просто видел, будто держу в руках спичечный коробок, потом открываю его, а там… шершень.
Шаров подставил кисть под текущую тонкой струйкой воду, намочил ее, потом провел по лицу.
— В конце первого курса наш препод по «Первой помощи», на занятиях которого я, так сказать, отключился первый раз, предложил сходить на консультацию к своему знакомому… который мог помочь мне. Внезапные приступы головной боли, похожие на мигрень, только гораздо более сильные. Честно говоря, я был уверен, что меня выгонят из универа, но специальная комиссия, которую собрали ради меня, ничего не обнаружила. И Лысенко посоветовал спеца, который принимал дома. Я долго ломался, потому что не верю ни в каких специалистов, особенно принимающих дома, но в конце концов, после очередного приступа согласился. В конце концов, я ничего не терял, а прием по дружбе был бесплатным. — Шаров пожал плечами. — Это сейчас полно специалистов по любому профилю, а тогда тех, кто занимался такими вот… психическими отклонениями днем с огнем не сыщешь. Да и чревато это было, особенно для курсанта милицейского вуза.
Виктор застыл у голой кафельной стены и расширившимися зрачками смотрел на майора.
— Собственно, ничего особенного не произошло. Я пришел, лег на кушетку. Потом… — Шаров встряхнул головой, будто пытаясь выкинуть из нее что-то и продолжил: — … потом услышал жужжание и посмотрел направо. Доктор сидел рядом на табуретке. В руках у него был коробок. Обычный такой, спичечный коробок. Довольно старый. Он держал его на раскрытой ладони и… в этом коробке что-то… жужжало. Мерный, протяжный, не скажу, что успокаивающий звук… я тогда очень удивился. Когда он чуть приоткрыл его, я увидел мохнатое тельце. Да, это несомненно был или шмель, или как ты говоришь — шершень. Вероятно, шершень, потому что размеров он был просто огромных.
— Господи… — прошептал Виктор.
— Доктор попросил меня сосредоточиться на жужжании. Что я и сделал. Больше ничего не помню. Однако, с того момента моя головная боль пошла на спад. Конечно, совсем не пропала, но… можно сказать, почти, почти исчезла… и самое главное, эти жуткие провалы в памяти… они как бы начали зарастать. чем-то заполняться.
Виктор смотрел на Шарова, будто перед ним в воздухе маячило привидение — страшное, ужасающее и… предельно реалистичное.
— Как такое может быть?
— Что? — спросил Шаров.
— У меня тоже… я тоже это помню… только…
Шаров быстро взглянул на Виктора, он уже догадался, о чем сейчас скажет парень.
— Ты — тоже? Тоже его видел? Ты держал его в руках?
— Да. И это был не сон, хотя… мне всегда казалось, что это именно сон — или детский, или взрослый, но какой-то расплывчатый,
